По оценке экспертов из американского агентства «Стратфор», на фоне ожесточенных боев в спорном Нагорно-Карабахском регионе между армянскими и азербайджанскими войсками, происходит гораздо более высокая конкуренция за региональное влияние на Южном Кавказе. Конфликт в Нагорном Карабахе, который имеет свои собственные исторические причины, является лишь частью более широкого геополитического соперничества между Москвой и Анкарой, поскольку более амбициозная Турция бросает вызов существующему статус-кво на пересекающихся перифериях России. Южный Кавказ — это очень сложная среда для такой конкуренции, учитывая его многочисленные народы и соперничество. Эта динамика привела Россию к осторожному подходу к кризису, в рамках которого роль Москвы сосредоточилась на попытках посредничества между Арменией и Азербайджаном. Но пока Азербайджан, пользующийся турецкой военной поддержкой, видит перспективы решения территориальных споров исключительно военным путем, такое посредничество вряд ли окажется плодотворным. В конечном счете, конфликт приведет к возобновлению переговоров, которые определят судьбу не только Нагорного Карабаха, но и определят баланс между российским и турецким влиянием на Южном Кавказе. Нынешние внешнеполитические усилия Анкары в рамках сложной региональной динамики от Ближнего Востока до Европы, а теперь и до Кавказа, порождают потенциально значительный вызов долгосрочной стратегии России в регионе. Стержнем российской стратегии на Южном Кавказе является деликатный баланс между сохранением хороших дипломатических и экономических связей с Арменией и Азербайджаном. Хотя ситуация часто упрощается экспертами, которые полагают, что Россия в целом более тяготеет к Армении, на самом деле Москва уравновешивает свое военное присутствие и взаимодействие с Ереваном посредством продажи оружия и торговли с Баку. Исключение рисков возникновения антагонизма с Азербайджаном было ключом к усилиям России сохранить на Южном Кавказе некую разновекторность и дистанцированность от территориальных конфликтов. Однако внешние симпатии Баку к Москве, с одной стороны, и его связи с Турцией и НАТО — с другой, вынуждают Москву также пытаться ограничить взаимодействие Азербайджана с Турцией или НАТО, добавляя еще сложный узел в отношениях России с Азербайджаном. Такая ситуация открывает широкие возможности для Анкары. Геополитические амбиции Турции растут с момента неудавшегося государственного переворота в стране в 2016 году и последующей консолидации власти президентом Реджепом Тайипом Эрдоганом. Учитывая естественную конкуренцию между Россией и Турцией, когда обе стороны стремятся утвердить свое влияние за пределами своих границ, противостояние между ними наблюдается в Сирии, Ливии и в меньшей степени даже в таких местах, как Украина и Грузия. Более ранняя эскалация боевых действий между Азербайджаном и Арменией в июле 2020 года, вероятно, предоставила Турции прекрасную возможность активизировать свои усилия в регионе. Поддержка Азербайджана позволяет Турции бросить вызов эффективности стратегии управления Россией на Южном Кавказе и, как следствие, бросить вызов геополитическому статус-кво на уязвимой южной периферии Москвы. Турция исторически конкурировала с Россией за гегемонию в этом районе, что было продемонстрировано в северных усилиях Османской Империи в XVII веке и совсем недавно в роли Турции в холодной войне в качестве оплота НАТО на южном фронте Советского Союза. Учитывая нынешние резко возросшие геополитические амбиции Анкары в рамках формирования и укрепления внутренней националистической базы поддержки Эрдогана, эти две страны снова соперничают на Кавказе. Конкуренция с Россией была центральной для «неоосманских» амбиций Турции в рамках расширения своего геополитического влияния и военного присутствия на Ближнем Востоке и в Северной Африке или нынешнего вызова европейским державам. Теперь она переносится Анкарой с ближневосточных и североафриканских площадок на «задний двор» России.
За несколько месяцев до начала активной фазы боевых действий в Нагорном Карабахе интенсивные военные контакты на высоком уровне, совместные военные учения и рост продаж турецкого оружия Азербайджану помогли Анкаре помочь Баку сформировать серьезного вызова способности Москвы поддерживать свое посредничество между Арменией и Азербайджаном. Эта турецкая активность последовала за июльской эскалацией отношений между Арменией и Азербайджаном, которая, вероятно, предоставила Турции возможность убедить азербайджанское руководство в том, что Анкара стремится изменить статус-кво в регионе и настало время сделать это на примере Нагорного Карабаха. Турция непосредственно поддерживала продолжающиеся боевые действия, содействуя переброске сирийских наемников и даже размещая свои собственные истребители F-16 в Азербайджане на начальных этапах конфликта.
В этой связи рискнем заметить, что все эти уговоры Анкары не сработали бы, если бы динамика двусторонних отношений между Москвой и Ереваном демонстрировала бы прежний уровень доверия. Политика премьер-министра Николы Пашиняна по уголовному преследованию «карабахских ветеранов» при игнорировании соответствующих просьб Москвы стала главным «спусковым крючком»: в Баку пришли к выводу, что Москва активно вмешиваться в эту ситуацию на стороне Армении не будет. Россия обозначила свои «красные линии» в рамках недопущения переноса боевых действий на территорию непосредственно Армении. В этой связи Баку (и Анкара) публично четко обозначили границы своей военной операции: это возвращение юридически принадлежащих Азербайджану территорий. Такой сценарий чреват появлением в Армении критической массы карабахских беженцев (и в рамках такого выдавливания армян азербайджанцы не будут блокировать Лачинский коридор сейчас), что наряду с самим фактом военного поражения создаст серьезный электоральный вызов для Пашиняна. При этом Москва не заинтересована в полной оккупации азербайджанцами НКР, так как это уберет серьезный барьер для дальнейшей инкорпорации Еревана и Баку в НАТО.
При этом конкуренция между Россией и Турцией вряд ли приведет к тотальному конфликту в Нагорном Карабахе, и не только потому, что Москва и Анкара опасаются прямого военного противостояния. Несмотря на очевидную роль Турции в подстрекательстве к этому вызову влиянию России на Южном Кавказе, она не хочет полной конкуренции с Россией на этой ранней стадии своего геополитического возрождения. К тому же тотальный конфликт повредит и без того шаткой экономической ситуации в самой Турции и может иметь серьезные последствия на других театрах, где имеется российское и турецкое присутствие. Турция продемонстрировала свою готовность и способность взвешенно конкурировать с Россией в Сирии и Ливии, где активная деконфликтация и соглашения о прекращении огня предотвратили крупные военные противостояния. При этом инициирование российской интервенции в рамках помощи Армении в конечном итоге может оказаться выгодным для Турции, поскольку российское вмешательство вполне может серьезно дестабилизировать российско-азербайджанские отношения. До сих пор турецкие и российские войска непосредственно не сталкивались друг с другом в Нагорном Карабахе. Турция и Азербайджан, вероятно, работают над тем, чтобы сохранить это положение, поскольку такое противостояние почти наверняка положило бы конец любым завоеваниям Азербайджана на поле боя: более значима турецкая военная поддержка, которая привела бы к пропорциональному военному развертыванию России, остановила бы продвижение Азербайджана. Но для Турции начало российской интервенции в поддержку Армении в конечном счете может оказаться выгодным. Это происходит потому, что российское вмешательство в поддержку Армении вполне может серьезно разрушить российско-азербайджанские отношения. Россия это понимает, и поэтому пока не играет прямой военной роли в конфликте. Столкнувшись с выбором между минимизацией азербайджанских и турецких военных амбиций и сохранением своего влияния на Южном Кавказе за пределами Армении, Россия стремится решить эти задачи с помощью дипломатического решения. Но достичь такого результата будет трудно, особенно в то время, когда Азербайджан видит возможности для большего территориального завоевания. Россия и другие международные посредники, такие как США и Франция, которые вместе возглавляют Минскую группу Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе, возглавляющую посреднические усилия по Нагорному Карабаху, сумели организовать отдельные посреднические сессии вплоть до уровня министров иностранных дел, что никак пока не повлияло на интенсивность боевых действий.
Такие страны, как Грузия и Иран, сыграли второстепенную, но решающую роль в Нагорно-Карабахском кризисе, еще больше ограничив вариант российского военного вмешательства. Обе страны являются главными логистическими коридорами для различных участников конфликта, причем Грузия обеспечивала прямое воздушное сообщение между Турцией и Азербайджаном, а Иран обеспечивал связь между Россией и Арменией. Хотя Грузия и Россия уже давно имеют антагонистические отношения, учитывая поддержку Россией самопровозглашенных республик Абхазии и Южной Осетии, Россия не хочет, чтобы эти отношения ухудшались. Усиление российского военного присутствия в Армении, безусловно, встревожило бы Грузию, потенциально спровоцировав более тесное сотрудничество между Турцией и Грузией. Что касается Ирана, то Москва имеет достаточно позитивные связи с Тегераном, который продолжает разрешать поставки российского оружия в Армению. Иранское азербайджанское население, однако, имеет менее четкие взгляды на конфликт между Арменией и Азербайджаном, а протесты в поддержку последнего вспыхнули по всему Ирану во время нынешнего кризиса. Это определяет очень осторожные акценты в официальной позиции Тегерана (не будем забывать, что Иран имеет 10% собственности в газопроводе из азербайджанского месторождения «Шах-Дениз», и США сделали исключение в этом случае из своих санкций — авт). Продолжающиеся боевые действия или эскалация конфликта в Нагорном Карабахе осложнят сотрудничество Ирана с Россией.
Хотя турецкий вызов на Южном Кавказе, возможно, изначально оттеснил Россию на задний план, исход нынешнего кризиса все еще может привести к тому, что Россия сохранит или даже укрепит свои позиции на Южном Кавказе. Это произойдет только в том случае, если посредническое урегулирование действительно будет достигнуто, а форма этого соглашения определит потенциал для дальнейших вызовов будущей роли России в регионе. Россия и ОБСЕ, например, выдвинули идею создания российских миротворческих сил, разделяющих армянские и азербайджанские силы. Азербайджан мог бы рассматривать перспективу такого развертывания как возведение постоянного блока против вытеснения Армении из Нагорного Карабаха. Россия все еще будет пытаться убедить Азербайджан принять такой вариант, возможно, в обмен на ряд сложных гарантий и процедур. Если бы Москва смогла осуществить такую сделку и если бы она продлилась, Россия достигла бы своей цели сохранения положительной отношений с Азербайджаном — и могла бы стать еще более важным посредником на Южном Кавказе, несмотря на попытки Турции заблокировать ее. И добавим от себя – решить вопрос сохранения юридического препятствия для официальной инкорпорации Армении и Азербайджана в НАТО. Но такой вариант возможен только при условии, если Баку потеряет инициативу на поле боя.