Турецко-европейские отношения переживают далеко не лучшие свои времена, включая отношения со «старой Европой».
В частности, нынешние отношения между Турцией и Францией иначе, как находящиеся в глубоком кризисе, охарактеризовать нельзя.
Аналогичным образом, крайне неровные отношения у Турции складываются с другим ведущим государством Европы – Германией. Хотя Германия пытается лавировать, не допуская крайней риторики или резких шагов в отношении Турции.
Можно ли характеризовать эту политику в качестве «мудрой», пытающейся обеспечить Германии возможность выступать с выигрышных позиций «третьей стороны» миротворчества или же речь идет о том, что ФРГ, попросту, понимает влияние многочисленной турецкой диаспоры на своей территории и фактор беженцев, за которых, все равно, именно ей придется расплачиваться (в большей степени, чем другим государствам-членам ЕС – В.К.) – это достаточно интересный вопрос и, скорее всего, истина – где-то посередине.
2 млн турецких граждан на территории Германии, 700 тыс. граждан во Франции, и 4 млн беженцев из Сирии, часть которых готова отправиться в сторону Европы из Турции – такова математика вопроса, если смотреть под углом зрения тех, кто считает, что Турция «шантажирует» Европу своей диаспорой и беженцами.
Теракты, которые только что произошли в Ницце и в Вене, вызвали вновь к жизни вопрос о положении и роли ислама в Европе.
Разумеется, как и следует ожидать после всех происходящих событий, оценки раздаются крайне негативные. На самом деле, ничего нового в этом нет – рост антиисламских настроений, рост правых, националистических настроений в Европе – это тренд последних лет.
В ответ на этот тренд, турецкое руководство резко активизировалось в вопросе борьбы с таким явлением, как «исламофобия». Подразумевая под этим притеснения мусульман за их религиозную принадлежность, а не реакцию на какие-либо действия выходцев из стран исламского мира.
Активизация турецкой деятельности наблюдается внутри страны. Речь идет о том, что об «исламофобии» постоянно говорят турецкие СМИ. Все, что происходит не только в Европе, но и в мире, в этом смысле, включая различные инциденты, немедленно находит свое отражение в турецких СМИ.
Допустим, убийство Джорджа Флойда в США и движение Black Lives Matter, которые, вообще-то говоря, не имеют никакого отношения к проявлению религиозной нетерпимости, все равно, активно освещались в турецких СМИ. Поскольку речь идет о расизме, как и в случаях плохого отношения к мусульманам (прежде всего, в Европе). А это роднит движение за борьбу с «исламофобией» и движение BLM, что, вообще говоря, выглядит несколько парадоксально.
Нынешнее турецкое руководство позиционирует современную Турцию в качестве активного борца с любыми формами (!) расизма. И проявления «исламофобии», в этом смысле, рассматриваются в Турции как частный случай именно расистских проявлений. В этом смысле, можно так сказать, что движение BLM рассматривается в Турции, как минимум, как не чуждое современным турецким идеологическим установкам.
Вообще говоря, именно в таких вопросах, как на лакмусовой бумажке проявляется отношение Турции к принципиальным вопросам современности и, в целом, её взгляд на свои место и роль в современной истории.
Как можно судить по множеству конкретных «кейсов», современная Турция позиционирует себе как «революционную страну». Причем, подчеркнем, что это даже не наш термин. Это термин и эпитет, который, в одном из интервью, прозвучал от министра казначейства и финансов Берата Албайрака, зятя президента Р.Т Эрдогана.
Возможно, будучи рассмотренным в отрыве от практических действий Турции, высказывание о том, что «Турция – революционная страна», могло бы прозвучать в качестве популистского.
Однако, постоянно можно слышать высказывания президента Р.Т.Эрдогана о том, что Турция – всегда была и будет на стороне «обиженных и угнетенных». Страны третьего мира, причем не обязательство исламские, а, вообще, с акцентом на Африку – это турецкий приоритет. С ними Турция строит особые отношения, которые приносят свои плоды. Достаточно посмотреть буквально на несколько показателей: динамику открытия новых зарубежных дипломатических представительств, динамику открытия новых направлений авиационных перелетов, динамику реализации различных гуманитарных проектов, динамику развития экспорта и проч. И станет понятно, что «революционная» Турция действительно работает в рамках сформулированной ею национальной идеи, которая именно что и есть «революционная».
В чем же состоит «революционность» по-турецки?
Попробуем перечислись основные направления турецкой мысли и риторики в этом смысле. Разумеется, «ледоколом» в этом смысле является президент страны Р.Т.Эрдоган. Кстати, термин «ледокол» по отношению к Р.Т.Эрдоган, если смотреть в контексте известной одноименной книги Виктора Суворова, ничуть не лишен права на существование. Но это – отдельный вопрос.
Теперь к «революционным» пунктам повестки дня Турции.
- «Мир – больше пяти». Это – пожалуй, главный слоган нынешнего турецкого руководства, озвучиваемый постоянно и президентом страны Р.Т.Эрдоганом и министром иностранных дел М.Чавушоглу (а до него и А.Давутоглу), означающий то, что ООН, в целом, и СБ ООН, в частности, нуждаются в кардинальном реформировании.
В частности, Турция уже не один год отстаивает идею о том, что пять государств, являющихся постоянными членами СБ ООН, не могут определять судьбы всего остального мира. Который, к тому же, сильно изменился по сравнению с тем состоянием, в котором он пребывал в конце Второй мировой войны. В частности, центр экономики и демографии сегодня располагается уже не столь бесспорно в атлантическом пространстве. Азия сегодня динамично развивается, а Африка постепенно пробуждается и отходит от урона, нанесенного Континенту колониалистами (об этом – ниже – В.К.).
Сразу оговоримся, что пока эта риторика Турции остается лишь риторикой, однако, не стоит её игнорировать. Турцией прикладываются большие усилия по тому, чтобы от года к году ширился лагерь тех, кто стоит на сходных позициях, чтобы в итоге нарастить «критическую массу», за которой последует кардинальная реформа ООН.
- Тезис об «империализме» ведущих государств мира, включая США, ЕС, Китай и Россию. В тех или иных формах и контекстах, он регулярно звучит от турецкого руководства.
При этом, Турция позиционирует себя в качестве сильного государства, стоящего на принципиально иных позициях, не исповедуя того самого «империализма».
К тезису об «империализме» добавляется ещё идея о «неоколониализме» отдельных государств мира. В последнее время, наиболее часто его можно слышать применительно ко Франции. По турецкому ТВ, в разгары турецко-французских кризисов (которые не прекращаются все последнее время, сливаясь в один большой турецко-французский кризис – В.К.), показываются документальные фильмы про колониализм Франции в Африке и, самое главное, про его последствия для африканских стран. Явно или подспудно, говорится или намекается на то, что Турция, будучи пребывая в качестве Османской Империи, по отношению к своим африканским территориям вела себя принципиально иначе. И сегодня Турция идет в Африку, в отличие от «империалистических хищников», исходя из принципа сотрудничества win — win. То есть, выигрывают обе стороны, а не только «новый колониалист».
Впрочем, с другой стороны, нередко от турецких обозревателей можно слышать о том, что Турции надо перестать уже «стесняться» своих имперских устремлений.
Поскольку все развитые государства мира, чье слово в этом мире хоть что-то значит, построены именно по имперским принципам и имеют имперскую повестку – читай, глобальную повестку, которая распространяется на все регионы мира.
Но, все равно, со слов турецких руководителей и обозревателей неизменно и неизбежно получается, что «турецкий империализм – другой». Можно сказать, что он – «с человеческим лицом» и направлен на то, чтобы отстаивать интересы развивающихся стран перед лицом «плохих (или, точнее, классических – В.К.) империалистов». В качестве «кейса» – Османская Империя, в которой всем народам и территориям, разумеется именно что по турецкому мнению, жилось одинаково хорошо и свободно.
- Важным тезисом, так или иначе, связанным с предыдущим, является тот, что связан с исламским миром.
Речь идет о том, что на протяжении долгих лет исламский мир угнетался и разделялся колониалистами и империалистами, которые «разделяли и властвовали» на Ближнем Востоке. Ими же принижается и наследие исламского мира, который преподносится как архаичный. Ими же и отрицается и маргинализируется самобытная и богатая культура исламских стран. Которым не просто есть что дать современному миру. В определенном смысле, исламский мир, из которого и вышла современная цивилизация (достаточно посмотреть на эту тему какой-нибудь турецкий документальный фильм – В.К.), может выступать для мира в качестве нравственного ориентира, когда тот самый мир увяз в роскоши и погряз в разврате.
Здесь же надо искать корни и так называемой «исламофобии» (о которой мы продолжим говорить ниже – В.К.). То есть, на самом деле, «исламофобия» — это не резкая реакция, допустим, в ЕС на то, что образ жизни и ценности мигрантов не смыкаются с образом жизни и ценностями Европы. Речь, по мнению Турции, идет о проявлениях расизма, самого по себе, а «исламофобия» выносится за скобки причинно-следственной связи и преподносится в качестве отдельно стоящего явления. При этом получается, что «лечить» надо не мигранционную политику и законодательство отдельных стран, включая Европу, а «лечить» надо самих европейцев, которые (в очередной раз, после Второй мировой войны – В.К.) переболевают правыми настроениями и расизмом, которые, к слову говоря, и породили ужасы германского нацизма. Так что, «исламофобия» — это плод именно европейских болезней расизмом, который неоднократно являл уже свое лицо в прошлом.
Как мы уже писали ранее, Турция претендует на то, чтобы вести учет проявлений «исламофобии» и выступать по их делам верховным, моральным арбитром. Попутно открывая глаза миру на «исламофобию», как на «антисемитизм 21-го века».
- «Вековое пробуждение тюрок» — это тезис, отчасти созвучный предыдущему, но применительно уже непосредственно к «родному для турок» тюркскому миру.
Речь идет о том, что, на протяжении столетий тюркский, мир был слаб, разобщен и не имел собственной государственности. Сегодня ситуация кардинальным образом изменилась. На карте появилось множество независимых тюркских государств. Более того, растет самосознание и самоидентификация тюрок в мире. В молодых независимых государствах растет тюркский патриотизм.
Турция выступает в этом вопросе в качестве совершенно очевидного центра сборки, вокруг которого может и должен группироваться тюркский мир. По многим причинам: начиная от того, что именно у нее – столь богатая и успешная имперская история. И заканчивая тем, что сегодня Турция – это самое развитое, во всяком случае, в экономическом отношении, государство тюркского мира.
Заметим, что даже без каких-то территориальных приобретений (о них речи в Турции не идет, во всяком случае, официально – В.К.), Турция, за истекшие с распада СССР три десятка лет, создала и развила отношения с вновь образованными тюркскими государствами и значительно продвинулась в диалоге с тюркскими регионами стран – тех, где тюрки не являются системообразующим народов. Прежде всего, говорим о России – особенно, о Татарстане и Башкортостане. Но сюда же можно отнести, допустим, и Украину с её диаспорой крымских татар.
Самым наглядным свидетельством успешности турецкой политики является то, что сейчас, на глазах у всего мира, включая США, Россию и Францию (как сопредседателей Минского формата урегулирования – В.К.), происходит в Нагорном Карабахе.
Заметим ту самую турецкую «революционность», с которой мы начали: Азербайджан и Турция заявили о том, что Минский формат (читай: продукт нынешней системы мироустройства, включая институт ООН и СБ ООН – В.К.) не работает и, отказавшись от него, перешли к собственному, силовому решению вопроса.
Что есть революция, как не силовой слом традиционного миропорядка, который «прогнил»? А то, что он прогнил – сомнений нет, поскольку он не оказался в состоянии спродуцировать ни решение не протяжении трех десятков лет, пока тянется Нагорно-Карабахский конфликт, ни даже реакцию на нынешние действия Турции и Азербайджана.
Нынешняя ситуация, которая складывается в мире, приводит турецкое руководство к мысли о том, что открылось очередное «историческое окно возможностей», которым страна просто обязана воспользоваться.
Мы не раз говорили на страницах ИБВ о том, и повторим вновь, что Турция разменивает текущие макроэкономические показатели и благосостояние своих граждан на резкую смену страной своего качества в мире. В расчете, разумеется, на то, что это удастся «быстро отбить» на новом витке развития страны и не потерять при этом бразды управления своей собственной страной (впрочем, до 2023 года, когда состоятся очередные президентские и парламентские выборы время ещё есть – В.К.).
То же касается и «исламофобии»: исламский мир бурлит, на «границе» двух миров-цивилизаций уже идут «бои», при этом граница «боев» не только сместилась в сторону Европы, но уже ушла далеко вглубь Европы. Куда там двум попыткам Османской Империи взять Вену?
В этом смысле, Турция выступает, ну или пытается выступать, в качестве главного голоса мусульманской уммы на Западе. При том, что сама страна (все ещё – В.К..) интегрирована в западные институты, главными из которых являются членство в НАТО, членство в Таможенном союзе с ЕС и статус страны-кандидата на вступление в ЕС.
Президент Турции Р.Т.Эрдоган претендует сегодня на то, чтобы считаться главным и самым влиятельным мусульманским политиком в мире.
И совершенно неважно нынешнему турецкому руководству, что Турция, своими нынешними действиями и риторикой, растрачивает до дна последние остатки своего имиджа «европейской страны», который с таким трудом и с такими кардинальными реформами закладывался основателем и первым президентом Турецкой Республики М.К.Ататюрком. И то, что, выступая после терактов, совершенных исламскими радикалами, с тезисами об «исламофобии», рикошетом боль и ненависть европейцев бьет и по ней тоже. Просматривается революционная ситуация, а ни у одного государства исламского мира нет такого имперского потенциала и нет такого веса в мире, который имеет Турция как правопреемница Османской Империи.
И совершенно неслучайно, что родился такой документ, как Отчет об исламофобии. И вдвойне неслучайно, что именно в Турции этот документ стал ежегодно публикуемым с большим размахом изданием. Если Запад имеет моральное право выставлять оценки развитости «институтам демократии» и критиковать (и ту же Турцию – В.К.), за те или иные, «несвободы» и «нарушения прав человека», то и Турция отвечает тем, что сама пытается становиться арбитром, который сам будет судить зарубежные страны по критерию терпимости к людям иной религии – к исламу. И, что характерно, что для турецкого Отчета по исламофобии нередко пишут не турки, а именно что иностранцы – граждане той страны, которая является предметом обсуждения.