В декабре 2019 г. Европейский союз утвердил наиболее амбициозный и масштабный план экономической реконструкции Европы на долгосрочный период – т.н. «Зеленую сделку». Этот глобальный план предусматривает трансформацию во всех экономических отраслях для достижения глобальной цели – углеродно-нейтрального европейского континента в 2050 году. На первом рубеже, к 2030 году Евросоюз планирует увеличить долю энергии из возобновляемых источников до 32% в общей энергетической структуре.
Пандемия коронавируса в текущем году только ускорила этот процесс и создала благоприятные предпосылки для реализации задач «Зеленой сделки». В июле 2020 года Брюссель одобрил новую стратегию ЕС по интеграции энергетических систем – важнейшего шага на пути к полной «декарбонизации» энергетического сектора.
Очевидно, что долгосрочные последствия «Зеленой сделки» для экономического развития региона Ближнего Востока и Северной Африки и его отдельных стран трудно переоценить. Сегодня ЕС является одним из ведущих в мире потребителей углеводородов, особенно нефти и нефтепродуктов. В 2018 году в импортном балансе Брюсселя доля нефти составляла 60%, остальное приходилось на газ (24%) и твердые топливные ископаемые – уголь и пр. (8%).
При этом главные ближневосточные поставщики сырой нефти в Европу на сегодня это Ирак (9%), Cаудовская Аравия (7%) и Кувейт (1%). А среди ведущих источников поставок газа в ЕС значится Алжир (11%) и Катар (9%).
Доля остальных стран ближневосточного региона в поставках энергоресурсов в ЕС на порядок меньше, но с масштабах их экономических систем это колоссальные доходы, которые могут быть потеряны буквально в ближайшее десятилетие. А с учетом эффекта коронавируса и общего сокращения спроса и потребления нефти и газа в мире, переориентировать свои ресурсы на другие рынки странам Ближнего Востока будет весьма непросто. Мировая экономика будет восстанавливаться долго после пандемии, поэтому диверсифицировать поставки на новые рынки, например в Китай или США, поставщикам углеводородных ресурсов будет намного сложнее. Китайский рынок быстрее остальных оправился от пандемии и будет расти достаточно высокими темпами, до 5% ежегодно до 2030 года, что создает хорошие предпосылки для переориентации. Однако здесь следует иметь в виду и весьма высокую конкуренцию ближневосточных стран с другими поставщиками, которые ведут борьбу за новые доли на китайском рынке. Речь идет в первую очередь о России, которая успешно позиционирует себя в том числе в рамках нового квотирования ОПЕК+ по итогам апрельской сделки. За китайский рынок также конкурируют и ряд постсоветских республик – Туркменистан и Азербайджан.
Таким образом, в 2020 году четко закладывается новая тенденция на мировом энергетическом рынке благодаря «Зеленой сделке» ЕС. Брюссель начнет постепенно снижать уровень своего энергозависимости от внешних поставок углеводородов, который сейчас достигает 58% в целом по Евросоюзу, хотя в отдельных его странах может быть гораздо выше. Например в Мальте, Люксембурге и на Кипре энергозависимость от внешних поставок достигает 90%. На это Евросоюз планирует ежегодно выделять не менее 1-2% cвоего ВВП, чтобы разворачивать по сути новую инфраструктуру, переоснащать всю промышленность и вести научно-исследовательскую работу.
В 2020 году появились четкие сигналы о том, что китайское руководство также планирует двигаться по пути сокращения энергозависимости от внешних поставок. По крайней мере, вырисовывается ясная долгосрочная стратегия на этом пути. Это может окончательно подкосить экономики стран ближневосточного региона в более отдаленной перспективе, лишив их одного из крупнейших и наиболее перспективных в будущем рынков. Сегодня энергозависимость Китая от внешних поставок выше чем в Европе – она достигает 70%. Однако Пекин активно стимулирует бизнес инвестировать во внутренние мощности. В частности, китайское руководство в нынешнем году направило четкие инструкции главам трех энергетических гигантов – компаний PetroChina, СNOOC и Sinopec, призвав их увеличить расходы на внутреннее производство нефти в Китае. Данные корпорации в итоге обязались выделить до 77 миллиардов долларов в течение ближайших пяти лет на эти цели, а планируемый рост производства нефти и нефтепродуктов внутри Китая может составить 18% в год. Что разумеется еще более ухудшает глобальные перспективы ближневосточного региона как экспортера углеводородов.
Как отмечалось выше, целый ряд ближневосточных стран рискуют в долгосрочной перспективе серьезно пострадать от нового глобального пакта ЕС по «озеленению» экономики и в частности ее энергетического сектора. При этом каких-либо альтернативных источников дохода или ресурсов большинство стран региона не имеет, а их переход на новую постиндустриальную ступень развития 4.0 происходит крайне медленно. В том числе из-за отсутствия необходимых инвестиций и коррупции. Наиболее передовая в этом отношении страна региона – ОАЭ – находится на 34 месте в глобальном рейтинге, а следующие за ним Тунис и Саудовская Аравия только на 65-66 местах в мире.
Среди потенциально наиболее уязвимых стран от европейской «Зеленой сделки» особо выделим Ирак, в структуре экспорта которого нефть и нефтепродукты составляют 96% (данные ООН за 2019 год). Разумеется, Ирак уже приступил к реализации стратегии по массовой переориентации на азиатские рынки – в тройке ведущих торговых партнеров Ирака на сегодня Китай, Индия и Корея, и лишь за ними следуют США и Греция. Но в случае сокращения глобального спроса, иракская экономика окажется в кризисе.
Также в зоне риска и Саудовская Аравия, в экспортной корзине которой углеводороды составляют 72%, которая тоже переориентировала свою торговую политику на Азию (ведущие партнеры — Китай, Япония, Корея и Индия).
В еще более сложном положении оказываются страны Северной Африки, которые традиционно в силу геополитического положения экспортируют свой газ в Европу. В Алжире и Ливии углеводороды составляют 93% и 92% экспортного баланса cоответственно, а главные торговые партнеры по итогам 2019 года – Франция, Италия, Испания и Нидерланды. Им придется в ближайшие годы искать варианты для переориентации на другие рынки, как это сделал, например, Южный Судан, в торговом балансе которого Китай занимает доминирующие позиции (более 90%).
Собственно уже сегодня, до вступления в действие «Зеленой сделки», экономические системы ближневосточных стран находятся под двойным ударом пандемии и падения мировых цен на нефть уже сегодня подрывают. Так, доходы Ирака от нефти в августе 2020 года составили 3.49 млрд долларов, что почти вдвое ниже уровня доходов в августе 2019 года, когда они достигали 6.4 млрд долларов. Отыграть такие потери в обозримой перспективе едва ли удастся. Никаких альтернативных источников пополнения бюджета страны за счет других ресурсов Ирак на сегодня не имеет, а инновационное развитие страны пока находится в зачаточном состоянии.
Терпит огромные убытки и ведущая в мире компания по производству нефти из Саудовской Аравии – Aramco. При цене нефти ниже 80 долларов за баррель саудовская экономика оказывается в дефиците – именно по этой ставке формировался бюджет страны в последние годы.
Резюмируя, запущенная в полном формате в 2020 году новая инициатива ЕС по переходу на зеленую экономику уже в ближайшие годы изменит баланс спроса и предложения на энергетическом рынке не в пользу ее главных производителей и бенефициаров. Эпоха сверхдоходов арабских стран от экспорта углеводорода близится к концу, а реальных альтернативных стратегий большинство этих стран пока не разработало. Вопрос в том, смогут ли страны региона использовать новый поворот ЕС к зеленой экономики для диверсификации собственных экономических систем.
Бедные страны ближневосточного региона, которые всецело полагаются на доходы от нефти и газа, особенно географически близкие к европейскому континенту находятся в самом сложном положении. Нехватка альтернативных ресурсов, инвестиций и наличие ряда неблагоприятных факторов (климатические катаклизмы, конфликты и гуманитарные проблемы) не позволяют правительствам этих стран двигаться по пути избавления от углеводородной зависимости. Коррупция и неэффективное госуправление в таких странах как Ирак или Алжир, например, препятствуют наиболее эффективному и рациональному использованию извлекаемых из нефти и газа доходов для обеспечения устойчивого развития страны в меняющихся условиях, а главное – для преодоления бедности, роста производительности и модернизации экономики. В итоге это может вести к новому дисбалансу и внутренним социальным протестам со стороны недовольных своим положением широких слоев населения.