Кризис энергетического сектора АНДР продолжает углубляться. Так, согласно данным информационного агентства Bloomberg, за 2020 г. общее снижение алжирского углеводородного экспорта составило 32.86% до 9.4 млрд долларов по сравнению с 14 млрд долларов в 2019 году.
Согласно информации указанного выше информационного агентства, тенденция к дальнейшему сокращению добычи и, соответственно, экспорта алжирских углеводородов, сохраняется и в 2021 г.
Это наглядно наблюдается на примере январского сокращения поставок природного газа в Испанию и Италию, когда на пике спада снижение экспорта доходило до 30 процентов от требуемого объема.
Заметим, что на протяжении 2020 года многократно поступали данные о крупных технологических авариях на объектах алжирской энергетической отрасли, происходивших как на добывающих, так и на перерабатывающих мощностях, и трубопроводах.
Несмотря на попытки властей АНДР объяснить это форс-мажорными обстоятельствами вроде наводнений и т.п., реально же в большинстве случаев это было обусловлено отсутствием комплексной модернизации углеводородной отрасли страны.
На это требуются серьезные ресурсы, которых в условиях сохранения последние семь лет низких цен на энергоресурсы у Алжира остается недостаточно для проведения даже поверхностного апгрейда.
Что же касается возможных иностранных заимствований, то их получить в нынешних условиях резких колебаний стоимости углеводородов крайне непросто.
Это особенно наглядно просматривается на фоне общих показателей Северной Африки. Так, за 2020 год общие инвестиции в регион снизились на 32%, тогда как глобальные прямые иностранные инвестиции упали на 42%.
Главной причиной по мнению специалистов подразделения ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД) стало экономическое воздействие пандемии COVID-19.
Однако усомнимся в справедливости этих выводов. Так, оно никак не сказалось на инвестиционные потоки в Марокко, отмеченные на стабильном уровне в 1.6 млрд долларов и в 2019, и в 2020 годах. Стало быть, в алжирском случае – дело в другом.
Этот тезис подтверждается и другими фактами. Так, например, приток прямых иностранных инвестиций в Алжир еще в 2019 году снизился на 6%, составив 1.382 млрд долларов по сравнению с 1.466 млрд долларов в 2018 году.
При этом более чем в 10 раз за тот же период снизились алжирские инвестиции в другие страны (с 880 до 83 млн долларов).
Чтобы лучше понимать ситуацию, обратимся к статистике предыдущих лет. Заметим, что потоки иностранных инвестиций в АНДР стабильно сокращаются с 2010 года. Так, тогда они составляли 2.3 млрд долларов в 2010 году и менее чем за 10 лет снизились почти вдвое до уровня 1.38 млрд долларов в 2019 году. Причем в 2015 году после «нефтяного шока» 2014 года, связанного с падением цен на углеводороды, вообще не было зафиксировано зарубежных инвестиций в экономику АНДР.
Чтобы понимать сложившуюся ситуацию, отметим, что в общем и целом на Алжир сейчас приходится крайне мало инвестиций. Из всех североафриканских стран по итогам 2019 года это лишь 10% (львиная доля этих вложений приходится на энергетический сектор, тогда как другие сферы алжирской экономики вообще мало интересуют зарубежных инвесторов).
С учетом того, что в Ливии идет перманентная война, а Тунис традиционно не является основной страной региона в плане объекта инвестиционной привлекательности, получается, что абсолютный объем зарубежных инвестиций приходится на Египет и Марокко.
Соответственно, при текущем положении дел алжирские экономисты не видят реальных перспектив для их увеличения до 2025 года.
Причиной тому стала отнюдь не только коронавирусная пандемия, но и общее безотрадное положение дел в сфере энергетики АНДР и экономики вообще. В первую очередь – это инвестиционная непривлекательность страны для иностранных инвесторов.
Несмотря на то, что по меркам неспокойного в политическом плане региона у Алжира имеется огромный плюс – высокий уровень безопасности (события восьмилетней давности в Ин-Аменас успели подзабыться при отсутствии других крупных террористических актов), выгодное географическое положение к центрам потребления сырья, большинство представителей руководства зарубежных компаний считают, что вкладываться в АНДР бесперспективно.
На первом месте в списке особенностей Алжира, отрицательно влияющих на его инвестиционную привлекательность, указывается «сложный» и даже «неблагоприятный» деловой климат. Под этим в том числе кроется «непредсказуемость» поведения алжирских чиновников, в прошлом неоднократно пересматривавших условия контрактов и накладывавших спорные штрафные санкции в отношении работающего здесь зарубежного бизнеса.
Далее – забюрократизированное ограничительное регулирование перевода полученных прибылей за границу. Особенно, если они были извлечены в результате колебаний стоимости добываемого сырья или национальных валют.
И третье – сохранение другого ограничительного правила работы зарубежных инвесторов в АНДР, а именно «Закона 51/49», согласно которому иностранные компании не могут самостоятельно реализовывать свои проекты в этой стране.
Они могут вести в Алжире бизнес лишь совместно с алжирскими компаниями. Причем доля последних в подобных проектах не может составлять менее 51%.
А в совокупности все эти минусы перевешивают плюсы от вложений в АНДР, в результате чего многие тендеры ранее оказывались провалены по причине отсутствия интереса у потенциальных инвесторов.
Напомним, что как минимум последние пять лет среди представителей алжирской политической элиты велись упорные разговоры о заметном смягчении законодательства (и даже отмене наиболее неприемлемых его статей) страны по отношению к зарубежным компаниям, желающим вести бизнес в Алжире, но с этого времени положение почти никак не изменилось.
Считавшийся главным поборником либерализации инвестиционного климата бывший премьер-министр страны Абдельмалек Селлаль находится в заключении по коррупционным статьям и с его уходом готовых заменить этого политика лоббистов подобных изменений не наблюдается. Те незначительные поправки, которые были сделаны с момента ухода со своего поста президента А.Бутефлики и которые декларировались еще при нем, не способны перевесить существующие минусы для представителей иностранного бизнеса, желающих работать в АНДР.
Заметим, что одна из причин столь странного положения дел объяснялась представителями руководства АНДР опасениями «попасть в финансово-экономическую кабалу от недружественных государств, особенно западных».
Подобные ограничения действуют в отношении всех без исключения зарубежных партнеров, в том числе и дружественных по отношению к АНДР.
Такие страны как Россия, Китай и Катар, с руководством которых Алжир в последние годы плотно сотрудничает в самых разных сферах, особенно ждали подобных изменений. Они рассчитывали на то, что степень этого взаимодействия позволяет рассчитывать на персональное эксклюзивное изменение параметров инвестиционного сотрудничества.
Но поскольку этого не произошло, то и взаимодействие находится на прежнем невысоком уровне.
Впрочем ситуация для АНДР представляется все более патовой и рано или поздно ее лидерам придется меняться, чтобы избежать краха – экономического и, как следствие, и политического. Между тем, времени у алжирского руководства для реформ законодательства и спасения собственной экономики остается крайне мало.
По самым оптимистичным прогнозам, даже в случае долговременного сохранения цен на нефть выше 60 долларов за баррель «свободных» денежных ресурсов АНДР хватит максимум до 2023 года. Внешние заимствования – не выход, тем более, что владельцы средств выдают их с серьезными издержками для получателя.
Во всяком случае, представляется сомнительным, чтобы требуемую для комплексной модернизации сумму (называются разные цифры в диапазоне 80 – 120 млрд долларов) были выданы Алжиру одномоментно.
Иностранные инвестиции – фактически единственный способ изменить ситуацию и затормозить движение Алжира к экономической и политической пропасти. Но даже в случае их оперативного получения страна сможет ощутить позитивное влияние изменений лишь через три – четыре года. Сможет ли она удержаться это время от скатывания в экономическую и политическую нестабильность?