Известно, что энергетическая безопасность является жизненно важной частью для нормального функционирования государства. Поэтому в современной политике данному вопросу уделяется особое внимание.
После распада СССР одним из важнейших направлений энергетической политики стран Запада на постсоветском пространстве стал доступ к богатым углеводородным источникам, находившимся на Кавказе и в Центральной Азии. Доктрина данной политики основывалась в основном на достижении двух целей:
1. Доступ к новым, альтернативным источникам углеводородов и тем самим уменьшение энергетической зависимости от России.
2. Включение кавказско-центральноазиатского географического пояса в сферу геополитических и экономических интересов Запада и, как следствие, создание «санитарного кордона» вокруг России.
В силу географической близости газовых месторождений Туркменистана и Афганистана еще в 90-х годах прошлого века был разработан южный маршрут транспортировки туркменского природного газа через территорию Афганистана в Пакистан и Индию. Авторы проекта не скрывали, что выбор данного маршрута носил сугубо политический характер и должен был не только вынудить Иран отказаться от мысли о транспортировке туркменского газа через свою территорию в Пакистан и Индию, но и показать тщетность попыток Ирана провести свой газопровод (IPI) в эти страны. Однако нестабильная, все ухудшающаяся внутриполитическая ситуация в Афганистане на фоне усиления террористической деятельности движения «Талибан» не оставляет никаких шансов для осуществления данного газового проекта. В этой связи необходимо отметить, что недавно озвученная мысль о необходимости установления диктатуры в Афганистане для выхода этой страны из затянувшегося политического кризиса (быть может, с надеждой на осуществление упомянутого энергетического проекта) кажется крайне несостоятельной и вместе с тем иллюзорной.
Что касается западного маршрута транспортировки туркменского природного газа в страны Центральной Европы (с последующим подключением к нему узбекского и казахского газа), разработанного в 2002 г. в соответствии с международным газовым проектом Набукко, его осуществление, как известно, также встречает на своем пути немало преград. Тем не менее интерес Запада к энергетическим источникам Центральной Азии еще не иссяк. В первую очередь, это касается огромных запасов природного газа Туркменистана. Согласно неподтвержденным данным, по запасам природного газа Туркменистан занимает четвертое-пятое место в мире (до 24 трлн кубических метров). Однако по причине неразвитости газотранспортной инфраструктуры, в частности, отсутствия своих газопроводов, Туркменистан во многом зависит от российской системы транспортировки природного газа. Поэтому Туркменистан вынужден предлагать потенциальным покупателям поставку природного газа на своей внешней границе. Хотя потенциальных покупателей туркменского газа хоть отбавляй, однако в настоящее время только два его соседа — Россия и Иран — закупают у него природный газ, причем Туркменистан экспортирует две трети своего природного газа в Россию.
Если судить по внешнеэкономической политике туркменского руководства после провозглашения независимости республики, начиная с 1995 г. по сегодняшнее время независимо от внутриполитических пертурбаций Туркменистан готов продавать свой природный газ любым потенциальным клиентам.
Для транспортировки туркменского природного газа на Запад возможны три маршрута:
1. По имеющемуся прикаспийскому газопроводу через территорию России.
2. В случае строительства транскаспийского газопровода экспорт природного газа через Турцию в страны Центральной Европы.
3. Использование иранской территории для транзита туркменского, а в дальнейшем узбекского и казахского природного газа в Турцию и далее в Европу.
На сегодняшний день из перечисленных маршрутов действует только первый. Причем из общего объема экспортируемых Туркменистаном 60 млрд кубометров природного газа Россия закупает 50 млрд кубометров в год. При этом она собирается довести объем закупаемого в Туркменистане природного газа до 90 млрд кубометров в год.
Что касается второго маршрута, то, по мнению многих аналитиков, августовские события на Южном Кавказе нанесли немалый ущерб идее строительства и безопасного функционирования транскаспийского газопровода. К этому еще следует добавить трения по определению статуса Каспийского моря и его национальных секторов. Вместе с тем в Иране опасаются, что, несмотря на свои огромные энергетические возможности, в случае строительства транскаспийского газопровода снизится потребность в иранском природном газе и из-за своей ядерной программы эта страна продолжит пребывать в международной изоляции. По этой причине под предлогом возможного загрязнения окружающей среды в результате прокладки газопровода через Каспийское море Иран выступает против строительства этой международной газовой магистрали.
Тем не менее, будучи в курсе основного направления европейской энергетической политики на востоке, Иран предпринимает попытку использовать августовский конфликт на Южном Кавказе, а также специфику политической ситуации в Центральной Азии для убеждения европейцев в уязвимости существующих и возможных энергетических проектов стран Запада. По мнению иранцев, в результате сложившейся благоприятной внешнеполитической ситуации перед иранским природным газом открывается широкая дорога в страны Европы. Самое интересное состоит в том, что Иран призывает европейские страны, импортирующие иранский газ, подписывать контракт непосредственно с иранской Национальной газовой компанией, без участия посредников. Мотив ясен — желание выйти из политической изоляции.
Как известно, Иран уделяет особое внимание своему северному соседу — Туркменистану, сухопутная граница с которым тянется от Гасан-Кули на Каспии до реки Теджен. Не следует забывать, что Туркменистан лежит на пути Ирана в Центральную Азию, таким образом полностью перекрывая доступ в упомянутый обширный регион. Географическое положение Туркменистана обязывает Иран искать благорасположения этого центрально-азиатского государства. От уровня отношений с Туркменистаном во многом будет зависеть и степень влияния Ирана в Центральной Азии.
Следует заметить, что Иран проявляет интерес к Туркменистану не только как к «вратам» в Центральную Азию, но и к его энергетическим ресурсам. Иран заинтересован в закупке туркменского природного газа, добываемого сравнительно недалеко от ирано-туркменской границы и имеющего немалое хозяйственно-экономическое значение для развития северо-восточных областей этой страны.
Вместе с тем, как нам кажется, используя последствия августовского кризиса на Южном Кавказе и последовавшее за ним охлаждение отношений между Западом и Россией, Иран добивается признания за ним статуса транзитной страны для транспортировки центрально-азиатских энергоносителей на Запад.
На открывшейся 4 октября в Тегеране Второй международной конференции по вопросам экспорта иранского природного газа министр нефти ИРИ Голям Хосейн Нозари озвучил идею участия Ирана в газовом проекте Набукко, подразумевая участие своей страны в качестве транзитера туркменского природного газа. Согласно его заявлениям, после завершения газового проекта Парс Европа может получить альтернативный путь газоснабжения. Заявлениям министра нефти вторил и иранский автор Масуд Сафа, согласно которому, «вопреки политическому давлению и узколобости некоторых западных стран, но благодаря своему выгодному [географическому] расположению, Иран может помочь Европе положить конец ее зависимости от нестабильных поставок нефти со стороны России».
Принимая во внимание российско-иранский консенсус в вопросе о геополитике на Кавказе и в Центральной Азии, сложившийся еще в 90-х годах прошлого века, активизация Ирана в данном направлении, как нам кажется, не может не вызвать острой реакции со стороны России – единственного поставщика центрально-азиатских углеводородов в Европу. Нельзя сомневаться в том, что любой подобный энергетический маневр Ирана может привести к ответным мерам со стороны России. Видимо, в Иране так и не поняли, в чем суть российской энергетической политики. Цель России — полная монополия экспорта энергоносителей из Центральной Азии на Запад. В таком случае какая разница для России, кто именно посягнет на ее энергетическую монополию: Запад или Иран.
Вместе с тем, несмотря на участие Газпрома в иранском газовом проекте, газовый прорыв Ирана в северо-западном направлении, ставящий под угрозу российскую монополию на поставки природного газа в Европу (особенно так называемый «Южный поток») вполне может превратить бывших геополитических союзников в конкурентов.
Конечно, ситуация могла быть иной, если бы Иран не развивал свою ядерную программу, против которой выступает мировое сообщество. Однако, поскольку реальная политика не терпит сослагательного наклонения, нельзя ожидать какого-то прорыва в плане участия Ирана в газовом проекте Набукко. Вместе с тем странно было бы ожидать, что Европа, задействовавшая экономические санкции против этой страны, вдруг «позарится» на иранский природный газ.