- Институт Ближнего Востока - http://www.iimes.ru -

О состоянии и сопротивлении турецкому присутствию в Ираке

Нарушения воздушного пространства и территории Ирака турецкими военными в среднем ежедневно утроились с 2017 года, свидетельствуют документы, представленные Багдадом Совету Безопасности ООН (СБ ООН). Неоднократные нарушения, связанные с вторжениями турецких войск на иракскую территорию, содержанием баз, трансграничными бомбардировками и вторжением турецких военных самолетов в иракское воздушное пространство, побудили Багдад подать эту жалобу в СБ ООН. Министерство иностранных дел Ирака почти ежедневно направляет уведомления турецкому посольству в Багдаде и призывает Турцию уважать независимость и суверенитет Ирака. «Бомбардировка иракской территории Турецкой Республикой и присутствие вооруженных сил этой страны на иракской территории под предлогом защиты ее национальной безопасности являются нарушениями суверенитета Ирака, принципов добрососедства и принципов Устава Организации Объединенных Наций и международного права». «Суверенитет, территориальная целостность и границы Ирака — это красная линия. Мое правительство не допустит, чтобы они были подорваны или нарушены каким-либо образом», — заявил посол Ирака в ООН Бахр Алулум в письме в СБ ООН от 16 июня 2019 года. Согласно этой жалобе, Турция нарушила территорию и воздушное пространство Ирака 3356 раза в период с 1 августа 2017 года по 15 декабря 2018 года, в среднем совершая почти 7 нарушений в день. Число нарушений возросло до 3523 в период с 1 декабря 2018 года по 4 декабря 2019 года, что в среднем составляет почти 10 нарушений в день. Всплеск был зафиксирован в период с 13 июля 2020 года по 7 января 2021 года, когда нарушения со стороны Турции составили 4068, что эквивалентно примерно 23 ежедневным нарушениям в среднем. Это означает, что Турция утроила число нарушений территориальных границ и воздушного пространства Ирака с августа 2017 года. Заявленное турецким правительством оправдание этих нарушений заключается в неспособности Ирака справиться с присутствием курдских террористов на своей собственной территории. Отвечая на обвинения 8 июля 2020 года, посол Турции в ООН Феридун Синирлиоглу заявил, что «Турция обязана принять соответствующие меры против террористических угроз безопасности Турции, исходящих из Ирака». Однако иракский посол отверг объяснения турецкого правительства о нарушениях под предлогом борьбы с терроризмом и заявил: «Мое правительство категорически отвергает благовидные аргументы и предлоги, выдвинутые Турецкой Республикой для оправдания продолжающихся военных операций и нарушений суверенитета и территориальной целостности Ирака». Посол Алулум также добавил, что его правительство готово сотрудничать со своим соседом в поисках общих позиций и мирных решений, которые положат конец этим неоднократным нарушениям.

Присутствие турецких войск в Ираке также является одной из затяжных проблем в двусторонних отношениях. В декабре 2015 года развертывание Турцией батальона и десятков танков в Башике, официально называемой Геду, базе близ иракского города Мосул для того, что, как утверждало турецкое правительство, было подготовкой и оказанием помощи местным суннитским и курдским силам против «Исламского государства»(ИГ, запрещено в России), вызвало дипломатический кризис. 5 декабря Багдад вызвал турецкого посла, чтобы потребовать немедленного вывода турецких войск, и сильная реакция последовала также из Ирана и Сирии. Федеральное правительство Ирака пригрозило, что обратится в СБ ООН с официальной жалобой, если Турция не выведет свои войска. Чтобы минимизировать этот кризис, Турция в конечном итоге решила «реорганизовать» свой военный персонал в лагере Башика после того, как тогдашний заместитель министра иностранных дел Турции Феридун Синирлиоглу и заместитель главы Национальной разведывательной организации (MIT) посетили Багдад для переговоров. Турецкие официальные лица никогда не объясняли подробно, в чем будет заключаться реорганизация войск, но, по-видимому, в Багдаде была заключена сделка по выводу танков с базы. После ожесточенного недельного спора с Багдадом Турция, как сообщается, частично вывела часть своих войск из лагеря близ Мосула и передислоцировала их в район вблизи турецко-иракской границы. Турецкие газеты процитировали неназванный высокопоставленный турецкий официальный источник, который сказал, что «в рамках новой договоренности колонна из 10-12 автомобилей, перевозящих часть наших войск в Башике, двинулась в сторону северного Ирака». Согласно засекреченному турецкому военному документу, который показывает присутствие турецкой армии в Северном Ираке по состоянию на 12 июля 2016 года, там было 1151 военнослужащих из различных силовых подразделений, включая 4 батальона из элитного командования спецназа — 36 танков и около двух десятков бронетранспортеров и боевых бронированных машин в общей сложности. Только в Башике Турция содержала 739 военнослужащих, в том числе 42 офицера и 18 унтер-офицеров. База была оснащена 18 танками, 4 155-мм артиллерийскими орудиями, радиолокационной установкой и другой военной техникой. Еще 25 танков и 116 военнослужащих находились в резерве и были готовы к переброске на север Ирака. С тех пор Турция расширила свое присутствие в Ираке, направив туда больше войск и техники.

В этой связи отметим, что попытки Анкары маневрировать своим военным присутствием в Ираке вызвано не только единоличной позицией Багдада Ряд стран, объединенных различными мотивами в рамках противостояния расширению влияния Анкары — Франция, Греция, ОАЭ, Саудовская Аравия и Армения — постепенно наращивают свое дипломатическое и экономическое присутствие на южной границе Турции в курдской автономии Ирака. Одновременно иракские военизированные формирования возглавляемой Ираном региональной «оси сопротивления» становятся все более враждебными по отношению к Турции, поскольку последняя под видом  растущей угрозы со стороны Рабочей партии Курдистана (РПК) в населенном езидами Синджаре на севере Ирака планировала там в прошлом месяце  широкомасштабную военную операцию. Этот сиюминутный, но пока существующий альянс будет представлять собой трудный вызов для Турции в 2021 году. Каждая страна обеспокоена проецированием турецкой власти в своем соответствующем районе или регионе интересов, и они все чаще находят в нерешенном курдском вопросе реперную точку  для противостояния турецкой экспансии.  Влияние некоторых соперников Турции в Ираке не является чем-то новым. Франция давно проявляет интерес к Ираку, уделяя особое внимание его христианскому [1] и другим меньшинствам [2]. Но с прошлого года Франция предприняла ряд заметных дипломатических попыток в Ираке, с громкими визитами в июле [3]августе [4] и сентябре [5], когда напряженность в Восточном Средиземноморье между Турцией и Грецией возросла [6] из-за разведки природных ресурсов на морском шельфе. Они также совпали с активизацией турецкой военной кампании [7] против РПК в Ираке. При этом Елисейский дворец рассматривает курдский вопрос комплексно на иракском и сирийском участках. Французская парламентская делегация, которая должна была прибыть в Северо-Восточную Сирию 2 марта для посещения лагерей беженцев, была вынуждена повернуть назад после нескольких часов ожидания на границе между Ираком и Сирией. Местный курдский представитель по иностранным делам Абдулкарим Омар отказал им в таком посещении в связи с прямым давлением Елисейского дворца, который не хотел, чтобы французские депутаты были вовлечены в вопрос материально-технической поддержки  курдских СДС  в Сирии, и особенно в деликатную сферу поддержки французами ряда сирийских вооруженных групп сопротивления. Отношения между основной курдской администрацией в этом районе и французским правительством по-прежнему напрямую регулируются исключительно Елисейским дворцом, включая только кризисный и вспомогательный центр Министерства иностранных дел, возглавляемый Эриком Шевалье, бывшим послом в Дамаске, с которым тот же  А.Омар встречался в своем офисе в последний раз  13 января. Это к вопросу демократии и разделения властей в той же Франции. Еще одним давним игроком в Ираке являются ОАЭ [8], которые обладают значительным экономическим влиянием в Иракском Курдистане. ОАЭ [9] и Саудовская Аравия [10] уже много лет поддерживают связанные с РПК «Силы демократической Сирии» (СДС) на северо-востоке Сирии, в то время как в июньском докладе МIТ Турции утверждалось, что Абу-Даби поддерживает РПК в Ираке. К этому добавим и традиционных союзников ОАЭ в лице Египта, чьи спецслужбы напрямую финансируют РПК через представительство  этой партии в Каире. Франция и ОАЭ были движущей силой, которая побудила Грецию и Армению вступить в дипломатический контакт с Багдадом и Эрбилем. Это повышенное европейское взаимодействие с Ираком последовало за совместным заявлением [11] Франции, ОАЭ, Греции, Кипра и Египта от мая 2020 года, направленным против Турции в связи с напряженностью в Восточном Средиземноморье. Афины последовали примеру Парижа, организовав в октябре прошлого года визит в Багдад министра иностранных дел Никоса Дендиаса . С тех пор Греция [12] активно выступает против расширения трансграничных военных операций Турции против РПК в Ираке. Армения присоединилась к этим согласованным дипломатическим усилиям в Ираке после того, как Анкара помогла Баку победить Ереван [13] в раунде нагорно-карабахского конфликта 2020 года. Вскоре после этого Армения открыла [14] консульство в Эрбиле. Это растущее европейское «ухаживание» за Эрбилем и Багдадом в конечном счете направлено на усиление их переговорной силы против Анкары. Одновременно  турецкие амбиции нейтрализовать сеть РПК по всему Ираку и Сирии были решительно оспорены шиитскими иракскими военизированными формированиями, связанными с Ираном. Они обеспокоены тем, что закрытие Турцией северного участка ирако-сирийской границы приведет к сокращению активности логистического коридора  Иран-Восточное Средиземноморье. В последние недели, когда Турция, по сообщениям ряда источников, готовила военное вторжение в Синджар для борьбы с РПК, иракские шиитскии военизированные формирования направили ультиматумы [15] Турции и, что более важно, подтянули подкрепления в Синджар. Шиитская группировка «Асхаб аль-Каф», получившая известность в начале прошлого года, заявила 15 февраля [16], что выпустила ракету по турецкому военному посту на севере Ирака. И этот сигнал был в Анкаре услышан. Это, однако, совсем не означает, что Иран не заинтересован в борьбе с РПК вместе с Турцией. РПК [17] неоднократно подвергала нападениям газопровод Иран-Турция, что идет вразрез с иранскими экономическими интересами. Но Иран придерживается раздельного подхода к РПК, когда он борется с ассоциированными группировками, угрожающими его границам, и терпимо относится к таким группам в более отдаленных районах, когда это необходимо делать в рамках снижения активности  ИГ и  Турции. Такая тактика характеризуется рядом факторов.  Во-первых, поддержка РПК и ее филиалов  со стороны иракских военизированных формирований и региональных акторов способствует тому, что Турция увязает в конфликтах в своем непосредственном соседстве, замедляя свою внешнюю проекцию силы на регион. Эти расчеты не вполне сработали на сегодня, если мы вспомним действия Анкары в тех же Ливии и Нагорном Карабахе. Курдская тема уже традиционна для турецкого электората, а для консолидации ее националистического сегмента президенту Р.Т.Эрдогану постоянно нужны новые внешние направления экспансии, и он их будет постоянно обозначать, управляя степенью эскалации с РПК, когда надо наращивая ее, и когда надо – снижая.   Во-вторых, ограниченное европейское «ухаживание» за Эрбилем вряд ли приведет в краткосрочной перспективе к ослаблению сотрудничества в области безопасности между Анкарой и Эрбилем против РПК. В данном случае надо учитывать совместный экономический интерес, а также тот факт, что  Эрбиль таким образом еще и регулирует свои отношения с Турцией в более глобальном смысле.   Турецко-иракская торговля растет, и Анкара недавно начала [18] экспортировать электроэнергию в Ирак — однако Турция теряет другие экономические возможности, особенно на севере Ирака, благодаря наступлению там Франции и ОАЭ.  В начале этого года турецкие подрядчики проиграли французским конкурентам контракт  она восстановление  Международного аэропорта Мосула. Турция давно следила за этим проектом, воспринимая этот город как свою естественную зону влияния. В то же время газовые компании ОАЭ, работающие в Иракском Курдистане, уже давно придерживаются концепции, ориентированной на местное потребление, а не на экспорт. Анкара, со своей стороны, отдает приоритет [19] разработке газа в Ираке для экспорта в Европу, проект, который еще не материализовался по рыночным и геополитическим причинам. Чтобы лоббировать свои интересы на внутриполитической арене Ирака, Турция сталкивается с проблемой реорганизации своих политических союзников к предстоящим парламентским выборам [20]. Эксперты отмечают, что протурецкие политики в Ираке в последнее время серьезно потеряли в своем влиянии на фоне культивирования ОАЭ и КСА новой плеяды молодых иракских политиков.  Таким образом, воспитание нового, более молодого класса союзных политиков, вероятно, является еще одной среднесрочной целью для Анкары.  Примечательным аспектом подхода Турции к краткосрочной безопасности является укоренение своего пребывания в миссии НАТО в Ираке с темой борьбы с РПК. По мере увеличения численности персонала НАТО [21] в Ираке Турция, вероятно, будет лоббировать расширение своего присутствия в миссии. Таким образом, как полагают французские эксперты, даже если Турция не намерена использовать свое участие в миссии НАТО в Ираке для того, чтобы послать враждебный сигнал региональной оси Ирана, эта попытка расширенного участия, несомненно, усилит трения между Турцией и Ираном в среднесрочной перспективе. В этом случае надо четко отдавать себе в том, что Париж и Афины просто не допустят  использование миссии НАТО в Ираке для расширения турецкого влияния там и тем более – борьбы с РПК.

Антиэрдогановский альянс при этом, несмотря на всю недавнюю внешнюю примирительную риторику с обеих сторон, углубляет свои отношения и расширяет сотрудничество в стратегических областях, несмотря на дипломатические шаги правительства президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана по ослаблению напряженности в отношениях со странами региона. Явным доказательством этого тезиса стал первый форум Philia ( инициатива греческого правительства), направленная на объединение стран Восточного Средиземноморья, который состоялся в Афинах 11 февраля с участием представителей европейских и арабских государств в то время, когда министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу совершал поездку по Персидскому заливу с целью укрепления отношений Турции с арабскими государствами. 9-11 февраля Чавушоглу совершил официальные визиты в Кувейт, Оман и Катар и провел переговоры со своими коллегами в регионе. Министерство иностранных дел Турции тогда объявила форум Philia  попыткой сформировать «враждебный» альянс против Анкары. «Невозможно, чтобы какой-либо форум, не включающий Турцию, ключевую страну в своем регионе, и турок-киприотов, представлял собой эффективный и успешный механизм сотрудничества и дружбы в отношении вызовов в регионе», — заявил  тогда официальный представитель МИД. В этом форуме приняли участие министры из Греции, Кипра, Египта, Бахрейна, Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратов. Франция также присутствовала на совещании в качестве наблюдателя. Согласно совместному заявлению [22], участники форума договорились о совершенствовании сотрудничества в области энергетики, инноваций, цифровой экономики, гражданской защиты и контактов между людьми. Министры также обменялись мнениями по региональным вопросам, включая развитие ближневосточного мирного процесса, кипрский вопрос, Сирию, Ливию, Йемен и Восточное Средиземноморье. «Сегодня нас всех объединяет осуждение незаконных действий, осуждение иррациональных действий, подрывающих мир и безопасность», — сказал министр иностранных дел Греции Никос Дендиас на пресс-конференции по итогам форума. Дипломатические и военные усилия Турции по контролю над Восточным Средиземноморьем также ускорили работу над практической реализацией  проекта газопровода EastMed.  2 января 2020 года Израиль, Греция и Кипр подписали соглашение по проекту EastMed для доставки газа из Восточного Средиземноморья в Европу. Во время церемонии подписания  премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху пригласил другие страны, особенно Италию и Египет, присоединиться к проекту, подчеркнув, что EastMed поможет стабилизировать более широкий регион. Трубопровод EastMed включает в себя 1300-километровые морские и 600-километровые береговые участки трубопровода и будет транспортировать природный газ из Израиля в Грецию и Италию. Стоимость прокладки трубы из Восточного Средиземноморья в Италию оценивается в 6 млрд евро.