- Институт Ближнего Востока - http://www.iimes.ru -

Об изменениях военной динамики в регионе Ближнего Востока и Северной Африки. Часть 2

Тенденции военной динамики и обеспечения безопасности стран БВСА

Перечисленные в первой части доклада CSIS военно-политические изменения представляют лишь часть радикальных сдвигов, происходящих в характере развития сил в странах Ближнего Востока и Северной Африки. Происходящие вне региона серьезные изменения в возможностях внешних сил в сдерживании, ведении боевых действий и контрпартизанской борьбе меняют способы, которыми государствам БВСА следует развивать свои ВС и силы безопасности. Одновременно меняются подходы внешних государств к обеспечению военной помощи и поддержке в области безопасности для каждой страны региона.

Как отмечают исследователи, в период после Второй мировой войны и до Первой войны в Персидском заливе в 1991 году страны БВСА сосредоточились на развитии обычных ВС и подготовке к ведению обычных войн. Военное строительство началось, в основном, как попытки впервые сформировать современные Сухопутные войска, ВВС и ВМС. Затем военное развитие сосредоточилось на реальных боевых действиях в случае арабо-израильских конфликтов и ирано-иракской войны 1980-88 годов. Наконец, пришли к стратегическому партнерству с некоторыми странами БВСА в освобождении Кувейта, совместным боевым действиям в Ираке и разработке согласованных планов на случай крупного конфликта с Ираном.

Со времени Первой войны в Персидском заливе эта военная динамика существенно изменилась. Изменилась и роль внешних сил в регионе в области безопасности. С целью помочь региональным державам перестроить свои ВС и силы безопасности и разработать новые возможности проецирования силы США при участии некоторых европейских государств изменили свой подход к поддержке стран региона. Так же по-разному поступают Россия и Турция.

В настоящее время помощь и военная поддержка США, Европы и России включают развертывание контингентов ВС для ведения боевых действий с негосударственными субъектами и группировками в гражданских войнах. Она может принимать форму привлечения «добровольцев» и наемников, операций секретных служб, а также обучения и помощи подразделений, которые действуют в передовых районах во время реальных боевых действий. США и Россия, обеспечивают боевую авиационную и ракетно-артиллерийскую поддержку с кораблей и баз в других странах. США также обучают и помогают личному составу Сил специального назначения (СпН), новых бригад содействия безопасности (Security Assistance Brigades) и других элитных подразделений, которые встроены в передовые боевые части принимающей страны.

По утверждению аналитиков, после 2011 года США демонстрируют свою способность частично компенсировать бессодержательный характер усилий конкретной страны БВСА по созданию эффективных военных союзов, оперативной совместимости и совместных боевых возможностей. Предоставляют средства разведки и управления боевыми действиями, позволяющие значительно улучшить оперативные возможности получателя, а также его взаимодействие с американскими, местными и внешними силами.

Очевидно, что сегодня внешняя помощь вышла далеко за рамки поставок оружия, ограниченного финансирования безопасности, обучения и поддержки обычных ВС в мирное время. Роль сотрудничества в области безопасности неуклонно расширялась и резко варьировалась как в зависимости от страны, предоставляющей помощь, так и в зависимости от страны-получателя такой помощи. Тем не менее, эксперты полагают, что некоторые основные тенденции затрагивают большую часть региона.

К таким тенденциям относят способность к ведению многодоменной войны, использованию передовых систем связи и боевого управления, целеуказания и оценки ущерба, средств разведки и наблюдения (ISR), а также поиск путей интеграции национальных сил и интеграции передовых возможностей, имеющихся в распоряжении таких государств, как США, Россия и Китай. Кроме того, возникает новый акцент на гибридной войне и действиях в «серой зоне», внутренней безопасности, противоповстанческой деятельности и роли марионеточных сил и негосударственных субъектов.

Выживание режима. Согласно докладу CSIS, особенностью текущего момента является то, что помощь в сфере безопасности выходит за рамки ВС и зачастую фокусируется на силах внутренней безопасности (СВБ) – иногда с негативным воздействием на гражданские свободы и эффективное государственное управление. У большинства государств БВСА в дополнение к национальной обороне и военной эффективности  ключевой стратегической целью стала внутренняя безопасность и сохранение существующего режима.

В большинстве случаев эта ориентация привела к значительному увеличению расходов на внутреннюю безопасность, расширению функций министерства внутренних дел, усилению роли и росту численности полиции и прочих военизированных формирований СВБ,  стремлению придать им определенный полувоенный характер. Это также привело к усилению роли сил СпН и других ключевых боевых элементов ВС, которые фактически выполняют миссии по обеспечению внутренней безопасности.

За некоторыми исключениями, государства БВСА имели тенденцию к усилению репрессивного характера таких сил и еще большему ограничению любой формы инакомыслия. Это стало проблемой во многих партнерствах Запада со странами БВСА в области безопасности. Наихудшие случаи – это государства, расколотые гражданской войной (Ливия, Сирия и Йемен), а также страны, чьи политические системы частично рухнули (Ирак и Ливан). Здесь сосредоточение режима на внутренней безопасности привело к серьезным боевым столкновениям и долгосрочным гуманитарным кризисам.

Однако, по взглядам исследователей, этот уровень репрессий не следует преувеличивать. Большинство подобных мер довольно узко сконцентрированы на угрозе со стороны воинствующих экстремистских движений (violent extremist movements). Они часто имеют незначительное практическое воздействие на большинство граждан, хотя и  подавляют любые открытые политические вызовы, которые могут привести к публичным демонстрациям и призывам к изменению в характере режима.

Формированные способности к ведению многодоменной войны. На совершенно ином уровне влияют изменения в военных технологиях и направлениях развития большинства передовых военных держав. Они, все-таки, вынуждают военное руководство государств БВСА сосредоточиться на новых аспектах развития собственных ВС и изменить свои приоритеты военного строительства, оборонных расходов и закупок оружия. Командования многих армий региона осознают, что способность управлять совместными боевыми действиями и интегрировать данные разведки имеет важное значение для эффективного применения их основных боевых элементов.

Несколько государств БВСА – в первую очередь ОАЭ – приобретают широкий спектр новых средств для ведения многодоменных операций, которые могут привести к критическим различиям в оперативных возможностях и ситуационной осведомленности. Эти системы могут обеспечить гораздо большую функциональную совместимость между компонентами национальных ВС и улучшить способность конкретной страны региона вести более эффективные совместные военные действия.

Баллистические ракеты, БПЛА и новые высокоточные ударные системы. Использование Ираном и хоуситами высокоточного оружия против промышленных целей в Саудовской Аравии, а также растущее применение БПЛА показали, что в армиях БВСА происходит еще одно серьезное изменение.

Его следствием, вероятно, станут будущие крупные закупки странами региона беспилотников и высокоточных ударных систем различной дальности. Северная Корея и Китай предоставили Ирану значительные объемы технологий для его ракетных программ. Сам Иран закупил и реконструировал передовые ударные БПЛА большой дальности. В дальнейшем Иран использовал свои ракеты и БПЛА в своих программах «помощи в сфере безопасности» ливанской «Хизбалле» и хоуситам в Йемене, а также для прямых атак на саудовские нефтяные объекты. Эти атаки показали, что даже силы с очень ограниченной технологической базой могут эффективно применять такие системы. То же самое можно сказать и о применении «Хизбаллой» противокорабельных ракет (ПКР) против израильского боевого корабля или о растущем использовании БПЛА в Ливии, Ираке и Сирии.

Кроме того, значение таких систем большей дальности изменится радикально, если Иран – или любое арабское государство – приобретет ядерное оружие, современное биологическое оружие или химическое оружие четвертого поколения.

«Эшелонированная» ПВО/ПРО. Развитие баллистических и крылатых ракет в сочетании с распространением ракет меньшей дальности и артиллерийского оружия побуждают страны БВСА как приобретать более совершенные системы ПВО/ПРО, так и исследовать их комбинации с современными средствами противоартиллерийской обороны. В частности, Израиль уже развернул многоуровневые оборонительные системы для отражения артиллерийских, воздушных и ракетных атак. Похоже, этому примеру последуют и другие страны региона.

Распространение другого «умного» оружия постепенно дополняет или заменяет основные оружейные платформы. Категория этих средств включает управляемое противотанковое оружие, переносные зенитные комплексы, ПКР и «умные мины». Эти системы все чаще используются для оснащения беспилотных воздушных и необитаемых, наземных и военно-морских платформ. В результате для основных оружейных систем возникает постоянно растущий риск, повышающий по более низкой цене боевые возможности более легких сил, негосударственных субъектов и экстремистов (террористов).

По мнению экспертов, в целом, учитывая тот факт, что не только США обладают современными системами вооружений, много будет зависеть от готовности России и Китая продавать свои разработки и технологии в будущем. В результате США и их союзники в регионе могут утратить свой привилегированный доступ к передовым вооружениям, а такие страны, как Иран или негосударственные субъекты получат потенциал для проведения собственных операций сдерживания.

Снижение потребности в обычных армиях и боевых действиях представляется аналитикам другой стороной текущей военной динамики. Она меняет (снижает) ценность обычных войск и сил (ВМС и ВВС), которые не оснащены и не обучены для борьбы с повстанцами, экстремистами и негосударственными субъектами. Так, Саудовская Аравия и ОАЭ обнаружили в Йемене, что борьба с угрозами, например, с хоуситам, сильно отличается от наземно-воздушной войны с обычными вооруженными силами Саддама Хусейна.

То же самое верно и в отношении сил, которые сосредоточены на обычных войнах и игнорируют гибридные или иррегулярные войны. Основные оружейные платформы, такие как танки, становятся все более уязвимыми для легкого высокоточного оружия. Комбинации баллистических ракет и БПЛА могут атаковать важные цели без завоевания господства в воздухе в какой-либо форме. Появление ИГ, хоуситов, «Хизбаллы» и иракских Сил народной мобилизации показывает, что даже формирование группировок войск может иметь крупномасштабные неопределенности. «Вчерашний «фактор блеска» во многом теряет свой блеск».

Контртерроризм и контрэкстремизм. Как уже упоминалось, региональный акцент на внутренней безопасности сделал борьбу с терроризмом и экстремизмом ключевым аспектом региональной военной динамики. Атака «Аль-Каиды» на Всемирный торговый центр и Пентагон 11 сентября 2001 г. стимулировали США к участию в широком спектре кампаний против иностранных террористических и экстремистских движений, но эти группы также представляли растущую угрозу для многих арабских государств – и особенно Саудовской Аравии.

В то время как угроза со стороны Ирана привела к сосредоточению внимания на гибридной и обычной войне, угрозы экстремизма и терроризма привели к тому, что региональные государства значительно расширили свои возможности в плане ведения нетрадиционной войны, и радикальному повышению потенциала своих полувоенных формирований СВБ.

 «Добровольцы», наемники, негосударственные субъекты и другие прокси. Помощь в области безопасности может быть столь же важной для негосударственных субъектов, как и для правительственных сил. В регионе БВСА появляется множество новых форм негосударственных субъектов. Так, эксперты CSIS напоминают, что Россия послала подконтрольных ей наемников, в частности ЧВК «Вагнер», в Ливию и Сирию. Иран направил в Сирию «добровольцев» в составе  неиранских и иранских элементов.

Сирия и Иран взаимодействуют с ливанской «Хизбаллой» и вооружают ее. Иран вооружает хоуситов в Йемене и поддерживает СНМ в Ираке. США и арабские государства финансировали, обучали и вооружали сирийские повстанческие группы. В целом, страны БВСА и внешние игроки все чаще используют прокси формирования и негосударственных субъектов, в то время как те, в свою очередь, все чаще используют страны БВСА и внешние силы.

«Серая зона», гибридная война и война низкой интенсивности. И страны БВСА, и внешние государства все чаще стремятся разработать варианты и возможности, помогающие избежать крупных обычных войн и проводить операции, обеспечивающие тактические и стратегические преимущества с ограниченным риском. Они могут включать поддержку негосударственных субъектов (не исключая террористические и экстремистские группы) или финансирование, консультирование и поддержку группировок в гражданских войнах в других странах. Одним из примеров является проведение ограниченных операций, подобных недавним ударам Ирана по судоходству и другим целям в Персидском заливе или ракетным ударам по Саудовской Аравии.

Несмотря на все усилия по борьбе с терроризмом, тщательно сфокусированные низкоуровневые, тайные и политические войны стали таким же критическим аспектом для военной динамики БВСА, как и подготовка к сдерживанию и обороне в более широкомасштабных и более прямых формах конфликта.

Кибер и информационные операции и войны. В настоящее время большинство государств БВСА создают некоторые возможности для обеспечения своей кибербезопасности и ведения информационных операций и войн. В зависимости от страны они в значительной степени полагаются на внешнюю поддержку в лице зарубежных коммерческих поставщиков и подрядчиков. Отдельные государства, такие как Израиль и Иран, разработали относительно продвинутые внутренние возможности для кибернетических и информационных операций (часто во взаимосвязи с разведкой). Большинство из них приобрели некоторую поддержку из других источников, не всегда зная уровень контроля или влияния со стороны внешних правительств. Усилия по внутренней безопасности и кампании по информированию общественности развиваются как с технической точки зрения, так и с точки зрения охвата сенсорами. Однако данные об уровне такой активности остаются ограниченными.

Войны в городах, беженцы и «живые щиты». Природа войны и насилия в регионе БВСА также продолжает меняться и оказывать все более убийственное влияние на гражданское население. Создание Израиля как государства вытеснило многих палестинцев. Гражданская война в Ливане изменила политическую систему страны. Ирано-иракская война затронула многих иракских и иранских мирных жителей и даже, в некоторой степени, велась на религиозной почве.

Вторжение же в Ирак в 2003 году привело к еще более серьезным последствиям для гражданского населения: раздел Багдада, крупные городские войны в Западном Ираке, изгнанные религиозные меньшинства и разрушительный ущерб, нанесенный экономике страны. Борьба с ИГ характеризовалась еще более ожесточенными городскими войнами и серьезными совокупными экономическими последствиями. Кроме того, возникшие разногласия между иракскими шиитами и суннитами, другими религиозными и этническими группами, такими как арабы и курды, положили начало процессу крупных внутренних конфликтов на религиозной и этнической почве. Гражданские войны в Сирии и Йемене привели к еще большему количеству жертв среди гражданского населения, росту числа беженцев и внутренне перемещенных лиц, образованию серии повстанческих анклавов.

В то же время на военную динамику региона БВСА все больше влияет тот факт, что экстремистские и террористические группировки – и широкий спектр повстанческих групп – могут скрываться среди гражданского населения и по существу использовать его в качестве живого щита. Это привело к широкому применению высокоточных авиационных и ракетных ударов в районах, где присутствует гражданское население, и зачастую нет четкой военной альтернативы нанесению ударов по целям. Любые попытки применения сухопутных сил почти неизбежно приведут к гораздо более серьезным жертвам среди гражданского населения и сопутствующему ущербу.

По утверждению экспертов, и в США, и в Европе до сих пор существует тенденция отрицать реальность этой дилеммы и того факта, что война означает необходимость поражения противника, который может использовать мирное гражданское население в качестве оборонительного средства. Ливия, Сирия, Ирак и Йемен, однако, показали, что это стало ключевой военной динамикой в регионе БВСА.

Противодействие распространению ОМП. Продолжает оставаться проблемой вопрос распространение оружия массового поражения. Оказание помощи в этой  области безопасности может принимать форму контроля над вооружениями, обеспечения защиты и расширения мер сдерживания. В связи с этим, серьезные вопросы возникают  относительно усилий государств БВСА, направленных на освоение ядерной энергии и неуклонное расширение масштабов национальных биотехнологий и химических производств.

Пока регион сталкивается с умеренными краткосрочными угрозами. Израиля достаточно давно имеет на вооружении ракетные системы в ядерном снаряжении. Иран получил возможность создавать и развертывать широкий спектр таких ракет и беспилотных систем. Тегеран все еще имеет многие элементы программы производства ядерного оружия (ЯО). Ирак широко использовал химическое оружие во время ирано-иракской войны. Режим Б.Асада пытался тайно построить ядерный реактор, который был разрушен Израилем в 2007 году. Предположительно, Израиль и Египет реализуют, программы разработки как биологического, так и химического оружия, хотя, согласно докладу, они в значительной степени могут носить оборонительный характер.

Между тем, отмечается, что, несмотря на значительный международный контроль над ядерными технологиями, такие страны, как Пакистан, производят оружие по ценам, которые позволяют начать его продажу. Египет и ряд арабских стран Персидского залива закупают ядерные реакторы или проявляют интерес к ядерным электростанциям, которые могут стать прелюдией к распространению ЯО, если Иран активно и в полном объеме возобновит свою программу его производства.

Касательно химического оружия, помимо упомянутых Израиля и Египта, исследователи настаивают на его наличии у Сирии. Тегеран также заявил о своих запасах  химического оружия, когда присоединился к соответствующей Конвенции о  запрещении.

Надежные данные о запасах биологического оружия и программах по его разработке отсутствуют. Предположительно, Египет и Израиль исследовали такое оружие, по крайней мере, в рамках своих усилий по биологической защите.