- Институт Ближнего Востока - http://www.iimes.ru -

К вопросу о саммите ЕС и турецко-европейских отношениях. Часть 1

Турецко-европейские отношения переживают непростые времена. Можно сказать, что, к настоящему времени, из повестки дня между ЕС и Турецкой Республикой начисто исчез вопрос о членстве турок в этом наднациональном объединении. Более того, в подвешенном состоянии оказалась ревизия сторонами Соглашения о таможенном союзе и о безвизовом режиме для турецких граждан, пребывающих в Европу. Можно сказать, что эти вопросы – это главные стимулы политического сотрудничества между Турцией и ЕС (с турецкой стороны), которые либо серьезно ослабли, либо исчезли вовсе.

Разумеется, это так — если вынести за скобки тот факт, что Турция и ЕС являются крупными торгово-экономическими партнёрами друг для друга. Потому как, ЕС, если рассматривать в торгово-экономическом смысле его  как единый торговый партнёра для Турции, импортировал из Турции, по итогам 2020 года, товаров на общую сумму в 69 млрд долларов (чуть выше 40% общего экспорта в 2020-м году, который составил около 169 млрд долл.). С другой стороны, турецкий импорт из стран ЕС составил в 2020 году около 73 млрд долл. из суммарного импорта Турции в объеме 219 млрд долл. (около 33%).

Заметим, что значение здесь имеют не только общие и весьма впечатляющие, надо признать, цифры, но и тот факт, что, вообще говоря, плюс-минус в торговле между Турцией и ЕС наблюдается паритет. Хотя, разумеется, дальше следуют детали и смотреть надо в разрезе по отдельным странам. Но приоритетом Турции в её внешней торговле является выравнивание своего отрицательного сальдо и здесь с крупнейшим торговым партнером «температура по палате» является нормальной.

Тем не менее, если смотреть на вопрос под углом именно что политических связей, то здесь между Турцией и ЕС, с турецкой стороны, отсутствуют стимулы к участию в политическом диалоге.

Это иллюстрируется очень легко из цифр, которые были озвучены на недавней видеоконференции, организованной со стороны Фонда политических, экономических и социальных исследований Турции (SETAV) – главного, пожалуй, на сегодняшний день мозгового центра Турции.

Одним из факторов, обуславливающих прием того или иного кандидата в ЕС является общая точка зрения на международную повестку и вопросы безопасности. Разумеется, полного совпадения быть не может и для вступления — цифры – здесь и далее условные — достаточно около 90% совпадений. В самом начале своего процесса вступления, то есть, в начале 2000-х годов, когда Турция стала официальным кандидатом на вступление и только началось рассмотрения её «досье», страна могла похвастаться около 80% совпадений. На настоящее время, как было заявлено на вышеупомянутой конференции, эти совпадения едва ли составляют не больше 15%.

Иными словами, говорить об полноправном участии Турции в ЕС при таком количестве расхождений во взглядах на международную повестку дня, разумеется, не приходится. Резко отрицательная позиция Турции по «незаконной аннексии Россией Крыма» здесь роли не сыграется. Что касается всего остального, то здесь просматривается следующая ситуация.

В перечне расхождений между Турцией и ЕС есть вопросы, где сторонам есть возможность достигать компромисс.

К примеру, то же Брюссельское соглашения и обязательства сторон перед друг другом (в первую очередь, Турцию, разумеется, интересуют вопросы должных финансовых выплат в свою пользу за содержание на своей территории беженцев – И.С.), эти вопросы – обсуждаемы.

Более того, по большому счету, ЕС от Турции деваться некуда. Турция в начале 2020-го года наглядно показала, что она может и пропустить свободно беженцев по своей территории. Эти сцены с турецко-греческой границе, как представляется, действительно, произвели впечатление на европейцев. Думается, что пандемия коронавируса сыграла свою роль в том, что эта практика пока не была продолжена. Однако, тогда стало понятно, что мигранты это – большой страх европейских стран и безусловная повестка в отношениях Турции и ЕС.

Тем более, что некоторые страны ЕС начали проводить иную политику, которая позволила немедленно сократить количество незаконных мигрантов к себе. Речь идет о том, что, то или иное, плавсредство с мигрантами на борту, будучи обнаруженным, буксируется не в ближайший европейский порт, а назад – откуда оно следует. Это немедленно позволило резко сократить количество беженцев в Европу, на счет чего существует убедительная статистика. Однако, данная практика была признана в Брюсселе «антидемократичной» и не отвечающей «европейским ценностям». Поэтому надо создать условия к тому, чтобы мигранты не не доплывали бы, а не отплывали бы изначально в сторону ЕС. И одна из тех стран, которые могут в этом смысле помочь ЕС – это именно Турция. С учетом этого, накануне Саммита ЕС, выступало множество европейских спикеров, которые называли Брюссельское соглашение полезным и работающим инструментом (вопреки всей его критике, самой мягкой из которой являлось то, что соглашение является «рабским» — И.С.), но вот только оно нуждается в том, чтобы его обновить с учетом того, что с момента подписания прошло 5 лет. А, следовательно, некоторые положения можно и нужно пересмотреть с учетом реалий дня сегодняшнего.

Повторимся, вне зависимости ни от чего, тема мигрантов и Брюссельское соглашение – это «боль» ЕС и тот вопрос, который Союз хочет с Турцией решать. Следовательно, турки, как опытные переговорщики, чувствуют эту «боль» и вокруг неё, можно даже сказать в приоритетном порядке, начинают отстраивать свою повестку дня с Европой.

Или же, допустим, вопрос так называемой «исламофобии».

Тут, конечно же, Европе сложно признать то, что не только она проверяет Турцию на соблюдение европейских требований и стандартов (свобода слова, права человека и т.д.), но и Турция может также давать свои «реплики из зала» в отношении находящихся на территории европейских стран лицах, исповедующих ислам. Повторимся, это — «стеклянный» психологический барьер для Европы, которая полагает, что она имеет право суждений, но другим такое же самое право не полагается, вне зависимости от постановки вопроса.

Однако, как представляется, в случае этой самой «исламофобии» стороны могли бы найти общий язык. В конце концов, Европа стоит на принципах мультикультурности (пока ещё стоит – И.С.). Невзирая на очевидный рост популярности правых движений, диалог между Турцией и Европой в вопросе соблюдения неотъемлемых прав мусульман возможен.

Хотя бы, он возможен по линии защиты прав турецких граждан и выходцев из Турции, потому как за других не совсем понятно кто уполномочивал говорить Турцию. Турция – это не та же Организация исламского сотрудничества, чтобы подменять собой весь исламский мир. Тут может быть прочерчена определенная граница, достаточно комфортная для обоих сторон.

Немного развивая эту мысль, европейцы Турцию также могут «попросить» умерить свой пыл в плане ведения на территории Европы политической деятельности. Что, кстати, собственно, и делается в последнее время, в тех или иных формах.

Опять же, здесь вопрос разбивается на два.

Первый вариант: допустим, выходец из Турции работает в Европе и находится в последний по рабочей визе, сохраняя свое турецкое гражданство. Как турецкий гражданин он, с известной периодичностью, голосует в ближайшем посольском или консульском учреждении Турции в ЕС на президентских и парламентских выборах, а также на выборах в местные органы власти.

Можно ли осуществлять туркам предвыборную агитацию, убеждая его проголосовать за того или иного кандидата?  По всей видимости, все же можно. Вопрос заключается лишь только в том, как именно: будет ли допускаться размещение политической рекламы на доске объявлений Посольства Турции в той или иной европейской столице, или же можно ещё размещать и в городе? Можно ли устраивать собрания в поддержку того или иного политика или той или иной партии только на территории посольского и консульского учреждения или же можно и в городе?

Все лишь только упирается в том, что число турок, проживающих в ЕС, идет на миллионы человек. И даже при том, что далеко не все из них сохранили турецкое гражданство, после вычета «обращенных» в европейское гражданство, все равно, получится достаточно серьезная цифра. Таким образом, и европейцев тоже можно понять. Ведь любое обращение в сторону такой народной массы становится фактором внутриевропейской политики. Опять же, даже в том случае, если те, к кому обращаются, не являются европейскими гражданами, а находятся в стране по рабочей визе.

Каким бы ни был ответ на этот вопрос, он не отменяет главного. Оно заключается в том, что никто не может встать на пути диалога государства со своим гражданином, вне зависимости от территориального нахождения последнего. И точками такого диалога являются посольские и консульские учреждения за рубежом, а также различные фонды и некоммерческие организации, которые созданы в соответствии с нормами и правилами страны нахождения. Остальное – все техника, технология и взаимные договоренности.

Второй вариант: это когда ЕС становится ареной турецкой и антитурецкой пропаганды. На территории ЕС антитурецкой пропагандой активно занимаются армянская диаспора и курдские активисты. Первые немало досаждают турками неприятными воспоминаниями о событиях 1915 года. Вторые, в определенной степени, связанные с Рабочей партией Курдистана (РПК), считающейся в Турции и в ряде других стран террористической организацией, немало досаждают туркам разговорами о дне сегодняшнем и различными акциями протестов на европейской земле. На европейской арене они предстают борцами за свои права и свободы. Турки же, со всей неизбежностью, пытаются «объяснить», что это – просто террористы и сепаратисты. Таким образом, ЕС становится, все больше в последние годы, ареной противостояния тех и других, причем, нередко в силовых формах, выливающихся на улицы европейских городов.

Вот это, как раз, тот вопрос, где европейцы наибольшим образом обеспокоены, принимая во внимание многомиллионную численность турецкой диаспоры и остроту противостояния между ними и представителями армянской и курдской народностей. И это противостояние, как раз, иррелевантно по отношению к тому, какой паспорт у этнического турка – европейский или турецкий? С тем или с другим, но турки активно участвуют в подобных мероприятиях, которые изначально и по определению являются взрывоопасными.

Конечно же, это – совсем не европейский сюжет, но хорошо запомнилась драка на лужайке в Вашингтоне, чуть ли не перед Белым домом с участием охранников президента Р.Т.Эрдогана и митингующих. Вообще, охранники Реджепа Тайипа Эрдогана «гастролируют» по всему миру с подобными «концертами». Они, помимо всего прочего, задают и определенный стандарт поведения: сверху – вниз.

Разумеется, европейцам не хочется повторения таких же ситуаций у себя дома. Хотя, с большой долей вероятности, до конца от этого избавиться им уже не удастся. И вопрос даже заключается в том, стоит ли европейцам, вообще, пытаться повлиять на ситуацию с помощью Турции? — Тем самым, ведь может получится так, что турки могут стать акторами на европейской территории, а этого, как раз, европейцы хотели бы избежать. Понятно, что европейцам не хотелось бы, чтобы кто-то «держал свечку» над внутриполитическими вопросами в ЕС.

Но, опять же, этот тот вопрос, по которому сторонам есть хоть куда двигаться. Как и в случае, к примеру, карикатур и прочих выпадов в адрес президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана. Свобода слова – свободой слова, но есть и границы. В плане того, что на предмет любого главы государства стоит выражаться вдвойне аккуратно, вроде как, европейцы усваивают свой урок. Многочисленные судебные иски, которые были поданы от имени турецкого президента – тому в очевидную помощь.

Права человека и свобода слова – это, все последние годы, предмет немалых расхождений между Европой и Турцией. Хотя, заметим, что вся Европа аплодировала Реджепу Тайипу Эрдогану, когда он возвращал военных своей страны в казармы. В начале 2000-х годов это в Европе воспринималось как вестник предстоящей «демократизации страны».

Теперь же, спустя каких-то полтора десятка лет, ситуация кардинальным образом изменилась. Более того, появилось, буквально в последние две недели, ещё два новых раздражителя: первый из них – это выход Турции из так называемой «Стамбульской конвенции» по правам женщин. Кроме того, речь идет об открытии дела по запрету в стране Партии демократии народов.

Выразим сугубо свое личное мнение о том, что выход из Стамбульской конвенции – это совершенно бессмысленный, сам по себе, шаг. Стамбульская конвенция не накладывает на Турцию сколь-нибудь тяжелого ограничительного бремени. Речь идет о такой беспроигрышной теме, по которой весьма просто договариваться, как борьба женщин за свои права. Это не противоречит нынешнему курсу Турции и турецкого руководства. Напротив, тема борьбы за равные права для женщин и мужчин и тема защиты (причем, физической – И.С.) первых от вторых постоянно присутствует в повестке дня турецкого руководства. И является темой чуть ли не ежедневных сюжетов на турецком телевидении и в печатных СМИ.

К чему этот выход, который многие охарактеризовали как конъюнктурный, в рамках игры президента Эрдогана с религиозными кругами страны, понять невозможно. — Вот только бы если эта история не совпала бы с делом о запрете Партии демократии народов. И все эти недели все шумят про права женщин в то время как третью, по числу депутатских мест, партию могут в Турции просто-напросто закрыть. Прямо в духе того, как запрещались происламские партии в недавнем турецком прошлом.

Причем, что характерно, сам президент Реджеп Тайип Эрдоган лично в прошлом не раз говорил о том, что он против запрета политических партий в стране. Как раз, напирая на то, что таковы были практики «недемократического прошлого» Турецкой Республики и теперь таким практикам, при правлении его и Партии справедливости и развития, положен «полный и окончательный» конец. В этом вопросе, турецкая власть представала столь же непримиримой, как и в вопросе против любого насильственного свержения власти в любой стране мира. То была тоже дань богатому на перевороты турецкому прошлому. А оттого, допустим, такое резкое неприятие нынешнего египетского руководства.

Совершенно очевидно, что Партию демократии народов закроют. Однако, достаточно любопытным образом, тема борьбы за права женщин и выхода из Стамбульской конвенции заслонила собой дело о запрете Партии демократии народов, вытеснив этот вопрос на периферию массового сознания. А, между тем, именно запрет ПДН, а не выход из Стамбульской конвенции, сулит кардинальные перемены турецкого политического ландшафта. Остается ли один вопрос: по какому пути дальше пойдет турецкая власть. Будет ли она дожидаться для окончательного решения этого вопроса 2023 года и очередных выборов. Или же «докрутит» все сейчас до логического конца? Что, собственно, имеется в виду? – Речь идет о том, что после запрета партии её депутаты продолжают, тем не менее, заседать, но уже независимо, в Меджлисе. И «окончательное решение» вопроса не может ограничиться лишь только запретом ПДН. С каждого отдельно взятого депутата надо снимать депутатскую неприкосновенность и заниматься расследованием его деятельности.