Продолжаем разбирать книгу главного мозгового центра Турции – Фонда политических, экономических и социальных исследований Турции под заголовком «Большая стратегия Турции».
Перед собой мы видим попытку осмысления новой роли Турции, предпринятую главным мозговым центром Турции – Фондом политических, экономических и социальных исследований Турции (SETAV), на фоне того, как это новое, укрепившееся положение стало все более отчетливо проявляться, как минимум, в регионе нахождения страны.
Главный вопрос, который занимает Турцию: каким образом страна может воспользоваться теми тектоническими сдвигами, которые сейчас наблюдаются в мире, чтобы укрепить свой статус региональной державы и даже сделать себе «апгрейд» до статуса державы глобальной?
Предыдущая, 14-я часть публикации доступна по ссылке на сайте Института Ближнего Востока.
Напомним, что мы остановились на рассмотрении третьей главы книги, которая называется «Большая стратегия Турции» и, в частности, на том разделе, который посвящен тому, что авторы назвали «устойчивой стабильностью» страны.
Как мы отметили, говоря о региональной стабильности, турецкие авторы отмечают такую задачу, которая должна стоять в рамках так называемой «большой стратегии Турции», как исключение ситуации доминирования одной страны в регионе проживания Турции. Это касается как региональных, так и глобальных игроков. Кроме того, Турция, как указывается авторами, должна стремиться к тому, чтобы исключить вероятность формирования альянса региональными странами против Турции.
Касательно последнего немедленно можно прокомментировать, что с этой задачей, похоже, Турции пока не удается справляться, имея в виду, хотя бы, тот антитурецкий альянс, который сформировали между собой Греция, Республика Кипр, Египет и Израиль, в рамках так называемого «газового консорциума». Последний, совершенно очевидно, противостоит Турции и Турецкой Республикой Северного Кипра, пытающимся проводить в жизнь свою концепцию «Синей Родины». И нынешние отчетливые попытки Турции внести в этот консорциум раскол через «замирение» с Египтом и Израилем, вряд ли приведут, к ожидаемому турками результату. Поскольку в Египте отлично понимают, что режим президента А.Ф.ас-Сиси для Турции является неприемлемым по своей сути прихода ко власти путем военного переворота. И антиизраильская риторика Турции, и поддержка «борьбы палестинского народа» стала неотъемлемой частью турецкого внешнеполитического курса.
Заметим, что последние два десятка лет Турции привели к тому, что не только не была реализована знаменитая концепция бывшего премьер-министра и министра иностранных Ахмета Давутоглу «ноль проблем с соседями», но страна, в буквальном смысле этого слова, оказалась зажатой в кольце противников и конкурентов. Наиболее крепкой опорой для Турции на Ближнем Востоке, где ей противостоит ОАЭ и КСА, и где наблюдается конкуренция с ИРИ, регулярно прорывающаяся наружу, является Государство Катар.
В таких условиях, главным направлением турецкой экспансии, становится не Европа и не Ближний Восток, а именно постсоветское пространство и, в частности, Кавказ и Центральная Азия. Да, там Турции противостоят такие серьезные конкуренты, как Россия и Китай. Однако, акции Турции на Кавказе, после Нагорного Карабаха, многократно выросли. А что же до центральноазиатских государств, то в них доминируют, все же, центробежные от России настроения после распада СССР и присутствуют серьезные опасения в отношении Китая. Куда как больше опасения, чем в отношении Турции. И именно там Турция ищет себе союзников – из числа стран-участниц Тюркского совета на фоне того, что Россия, со своим тезисом о ближнем зарубежье, как о зоне своих жизненных интересов, не выглядит в последние годы столь уж убедительно.
Тем не менее, турецкие авторы указывают на то, что достижение заявленных Турцией целей в сфере обеспечения региональной стабильности напрямую связано с тем, чтобы сформировать сильную позицию во втором и в третьем «стратегических поясах» как в экономическом смысле, так и в военном отношении (об этих стратегических поясах говорится дальше по тексту издания – И.С.).
Принципиально важный момент заключается в том, что турецкие авторы напрямую говорят о том, что военная сила Турции, которая построена на тезисе лишь только о защите своих собственных границ, не обеспечит стране достижения её целей в региональном разрезе в рамках большой стратегии страны. А слабая экономическая позиция приведет к ситуации невозможности внешнеполитического «активизма» страны. Не устанем повторять, что это — принципиальный разворот в сторону от ататюрковского «пацифистского» лозунга про «Мир – на Родине, мир – на Земле».
И, наконец, третьей «колонной» стратегической стабильности Турции является стабильность в глобальном отношении. В свою очередь, глобальная стабильность для Турции складывается из обеспечения глобальной геополитической конкуренции, глобальной торговли и глобального управления. Впрочем, как напоминают авторы издания, Турция, с точки зрения своей военной силы, входит в десятку самых сильных стран мира. Что же до глобальной системы управления, то там турецкие авторы ведут речь о глобальной реформе ООН (о которой турецкое руководство говорит все последние годы под лозунгом «Мир – больше пяти! (постоянных членов СБ ООН – И.С.)»). И они говорят о том, что принятие Турции участия в выработке международных норм и правил имеет для страны жизненно важное значение. Действительно, Турция все последние годы проявляет огромную настойчивость в том, что касается обоснования необходимости реформы Организации Объединенных Наций. Помимо чисто политического аспекта, принятие Турцией участия в выработке глобальных решений в сфере экономического регулирования, как ожидается авторами, является фактором, оказывающим прямое влияние на долю Турции в глобальной экономике.
Следующий подраздел третьей главы называется «Стратегическая автономия». Именно эту цель турецкие исследователи ставят в качестве одной из краткосрочных, максимум – среднесрочных в рамках «большой стратегии страны». Понятие «стратегическая автономия» определяется авторами как способность свободных и независимых действий страны в политической сфере.
Здесь, конечно же, напрашивается «тест» на стратегическую автономию Турции. И, строго говоря, если Турция и в состоянии пройти этот тест, то лишь отчасти.
Характерным примером, когда стало заметно отсутствие у Турции стратегической автономии, является ситуация с пастором Эндрю Брансоном, который был отпущен даже под не слишком большим прессингом со стороны американской администрации Дональда Трампа. Невзирая на то, что турецкая Фемида до последнего момента «храбрилась» и грозила реальным сроком тюремного заключения гражданину США за его миссионерскую деятельность и за причастность, которая была усмотрена турками, к попытке военного переворота 2016 года. Потребовалось лишь несколько заявлений президента Дональда Трампа, чтобы упал курс турецкой лир, под которым и были погребены все заявления турецкой Фемиды.
В наши дни бытуют частые сравнения между Россией и Турцией – из серии, что вторая стремительно нагоняет первую, чтобы встать «в один ряд с глобальными державами мира». Так вот, в российской истории был похожий эпизод, хотя и не на 100%. Но, все же, уместно вспомнить, Эдварда Сноудена, которого Россия не выдала США. И интерес американцев к Сноудену – не в пример выше, чем к пастору Э.Брансону. Вот такое вот сравнение «стратегической автономии» российской и «стратегической автономии» турецкой.
Впрочем, было бы, конечно, неправильно говорить о том, что Турция – совсем уже не в состоянии самостоятельно принимать политические решения в отрыве от мнения «западных партнёров».
Как минимум, все сотрудничество Турции с Россией развивается турками при наличии фактора мощного противодействия со стороны США, ЕС и НАТО. Это касается всех, без исключения, знаковых проектов российско-турецкого сотрудничества, в хронологическом порядке: АЭС «Аккую», газопровод «Турецкий поток» и российская система ПВО С-400. То же самое будет, в той или иной мере, относится и к продекларированному сторонами производству российской вакцины «Sputnik V» на турецкой территории.
По каждому из этих проектов впору писать отдельный труд относительного того, с какими трудностями на пути реализации этих проектов уже пришлось сталкиваться сторонам и можно рассуждать относительно того, с какими ещё предстоит столкнуться.
Сегодня речь идет о вакцине Sputnik V, которая, называя вещи своими именами, может рассматриваться в качестве ключа, который должен открыть поток российских туристов в Турцию летом 2021 года.
Не то, чтобы Россия сознательно строила такую политику, однако, таким уже образом сложилась ситуация, предоставив отечественному производителю зайти в Турцию «на плечах» российских туристов. Турция, до ограничения авиасообщения, здесь попыталась себя преподнести в качестве рынка, который выбирает наилучшее предложение и пыталась разыграть эту ситуацию в свою пользу, получив себе от России дополнительные бонусы. Но ситуация складывается, в этом смысле, не в пользу турецкой игры. Теперь уже не России нужно вакцину продать, а Турции – убедить Россию в том, что она является безопасной страной для пребывания на своей территории российских туристов. А, следовательно, нет лучшего способа, чем одобрить производство вакцины на своей территории и закупить партию Sputnik V и начать её оперативно прививать часть населения страны. Допустим, сделав упор на курортные регионы.
С другой стороны, есть, разумеется, ещё и внешние игроки, которые ревниво наблюдают за российской «вакцинной политикой», приравнивая Sputnik V к фактору политического влияния на Турцию и всячески противодействуя тому, чтобы такое решение было бы Турцией принято.
Так что, как мы сказали, все российско-турецкое сотрудничество, со стороны Турции, является подтверждением растущей турецкой стратегической автономии.
Хотя автономии – далеко неполной с учетом того, что Турция не может, к примеру, в одиночку, бросить вызов Греции и Кипру в Эгейском и в Средиземном море. А альянс собрать вокруг себя у страны не получается.
Таким образом, трещит по швам концепция страны, озаглавленная «Синяя Родина».
А ведь речь идет об историческом шансе для Турции по получению в свое распоряжение богатых запасов энергоносителей, которые могут кардинально изменить профиль всей турецкой экономики и, как следствие, глобальный статус страны. Приз – слишком ценный, чтобы можно было бы отказаться от борьбы за него под внешним давлением.
С другой стороны, и риски для Турции слишком велики – ЕС уже продекларировал возможность введения санкций против Турции и на недавнем Саммите ЕС было принято решение, что «поведение Турции» будет рассматриваться на коротких временных интервалах, в ходе регулярных встреч на площадках ЕС. И любое отклонение Турции от «правильного курса» будет приводить к тому, что ЕС накажут Турцию своими санкциями.
Разумеется, США, также, осудили действия Турции в регионе. Вообще, официальное обращение Джо Байдена 24 апреля с.г., в ходе которого он назвал события 1915 года «геноцидом» армянского народа, четко показало, что курс США не направлен на коренное улучшение отношений с Турцией. И в лице США, также, как и в лице ЕС, Турции не стоит ждать поддержки по Средиземноморскому вопросу.
В лице России, Турция сторонника своим действиям в регионе точно не найдет. В последние годы, вообще, политический фон российско-турецких отношений резко ухудшился и у России нет причин подержать Турцию от слова «вообще».
Никаких интересных разменов, в этом смысле, Турция предложить России не в состоянии. Просто потому, что это потребует того, чтобы «слезть» с одного из «насиженных Турцией стульев». Включая, к примеру, «украинский стул» или «крымский стул». А Турция пока предпочитает сидеть на всех стульях одновременно, не идя ни на какие размены.
Вообще, допустим, в вопросе того же Крыма, Турция являет миру весьма «твердолобую» позицию. Хотя, налицо ситуация, которую Турция, да и никто в мире, в обозримой перспективе изменить не может. Ну не реализуем сценарий того, чтобы Крым вернулся бы в состав Украины. Точно не в этой жизни.
А, следовательно, эту ситуацию для Турции — проще принять. Зато принятие ситуации стоит очень и очень дорого и может предоставить Турции совершенно новые возможности по достижению своих стратегических целей.
Даже в самой Турции громко говорят о том, что можно «разменять» признание Крыма в составе РФ, на признание Россией Турецкой Республики Северного Кипра. Поддержка же Турции в Средиземноморье, может быть «оплачена» созданием российской военно-морской базы на Северном Кипре. Признание Россией Северного Кипра автоматически означает снятие блокады с этой части острова и, в частности, тот факт, что на Северный Кипр можно будет организовать массовую продажу туристических путевок.
Дорогой ли это размен для Турции? Да, тут Турция может «потерять» для себя Украину, зато получить взамен Восточное Средиземноморье. И это уже – вопрос приоритетов страны, что она считает для себя более важным: получение технологий украинского ВПК и украинских туристов или же шанса на собственный природный газ и российских туристов для Северного Кипра.
Однако, не идя ни на какие размены и не найдя себе никакого стратегического союзника в Восточном Средиземноморье, вопрос не решить. Вопрос не решается попыткой развалить альянс между Грецией, Республикой Кипр, Египтом и Израилем. Желание усидеть на стуле «Братьев-мусульман» привело к ситуации, что Турция рассорилась с Египтом. Желая выступать от имени палестинского народа и попробовать себя в амплуа голоса исламского мира, в борьбе с «сионизмом», посадило Турцию на стул, с которого крайне неудобно разговаривать с Израилем. Для того, чтобы изменить ситуацию, недостаточно «привстать» со стула, надо кардинально менять ситуацию – а менять её президент Реджеп Тайип Эрдоган категорически не хочет. Хотя количество «стульев», на которых одновременно хочет усидеть Турция, не является пропорциональным тому уровню стратегической автономии, которым реально страна располагает. На таком количестве стульев может одновременно сидеть лишь подлинная сверхдержава.
Тем не менее, не делая никаких окончательных выводов, просто фиксируем, что Турция, декларируя свою «стратегическую автономию», или, по крайней мере, к ней стремящаяся, буквально в наши дни проходит на эту самую автономию экзамен.
Пока же все выглядит так, что «слухи о стратегической автономии» Турции являются несколько преувеличенными. Страна, все равно, стремится к тому, чтобы идти на тот или иной вопрос, сформировав альянс интересантов.
Однако, не находя из в лице США, ЕС, России и Китае, Турция, все чаще ищет для себя альтернативные направления движения. Таких направлений, по крайней мере, сегодня три: Азербайджан, Катар и Пакистан. Впрочем, хорошим вопросом надо считать: является ли хоть одна из этих стран не просто сильной региональной, а глобальной державой, с тем, чтобы менять расклады сил, допустим, в том же Восточном Средиземноморье? Насколько благодаря таким альянсам решаются реальные боли Турецкой Республики?