Нынешняя осень богата событиями, касающимися участия бундесвера в составе сил ISAF в операциях в Афганистане. Мы уже рассказывали о том, какими дебатами в бундестаге сопровождалась выдача мандата немецким войскам на предстоящие 14 месяцев и как проходило (16.10.2008) поименное голосование по этому вопросу. Двумя неделями позднее (29.10.2008) кабинет министров Германии предложил бундестагу продлить участие военнослужащих бундесвера в антитеррористической операции Enduring Freedom (OEF), возглавляемой командованием вооруженных сил США, до середины декабря 2009 г. Особенностью этого решения стало то, что численность немецкого военного контингента будет снижена почти вдвое, с 1,4 тыс. до 800 человек.
Одновременно правительство ФРГ решило прекратить участие бундесвера в миссии OEF, что означает: немецкий спецназ, именуемый Kommando Spezialkrаеfte (КSK) и предназначенный для борьбы с террористами, отныне сворачивает свою миссию в рамках OEF в Афганистане. Правда, последнее слово в этом вопросе — за парламентариями, которые выскажутся о решениях кабинета министров предположительно 12-13 ноября.
Комментируя эти новости, Deutsche Welle отметила, что Германия представлена в Афганистане двояко. С одной стороны — в составе миссии ISAF, имеющей мандат ООН, — в патрулировании местности (Кабул, Кундуз, Файзабад и Мазари-Шариф), охране гражданских сотрудников различных международных программ по восстановлению мирной жизни. С другой — участвуя в антитеррористической операции Enduring Freedom без мандата ООН, но при согласии Совета Безопасности ООН. Бундесвер в формате ISAF, с учетом предстоящего пополнения немецкими подразделениями, — это 4,5 тыс. военнослужащих; точное число спецназовцев, как и характер их операций, данные о потерях и ранениях, являются военной тайной, хотя известно, что прежний канцлер ФРГ Герхард Шредер (Gerhard Schrоеder) заявлял том, что для участия в операции Enduring Freedom Германия готова выделить на подмогу американцам 4,0 тыс. военнослужащих бундесвера, в том числе 100 бойцов из отряда специального назначения KSK.
Ни ISAF, ни Enduring Freedom не являются синонимами успеха. Мало того, ситуация в Афганистане имеет постоянную тенденцию к ухудшению. Не всех немцев впечатляют цифры роста учеников в школах. Так, Грегор Гизи (Gregor Gysi), левый, комментируя в бундестаге (20.09.2007) ситуацию в сфере образования в стране, сказал: «Через шесть лет каждая пятая девочка в Афганистане пойдет в школу. Каждая пятая. Это считается гигантским успехом. Я же нахожу это постыдным. Каждая девочка должна ходить в школу». Столь же условными при ближайшем рассмотрении оказываются открывшийся широкий доступ населения к сфере медицинских услуг, прогресс в гендерной политике и прочие достижения, поскольку продолжают погибать немецкие военнослужащие, в ходе военных операций или в результате превентивных мер не уменьшаются потери среди мирного населения. Успехи в культурной и бытовой сфере, как бы они ни были значительны сами по себе, ничего не значат, если потеряна хотя бы одна человеческая жизнь. Между тем жертвы из числа афганцев ежемесячно исчисляются, как известно, сотнями. В 2007 г. в Афганистане произошло почти 150 терактов, общее число погибших оценивается более чем в 8 тыс. человек. Бундесвер, если считать с начала его присутствия в Афганистане, потерял, по данным на 20 октября с.г., 30 военнослужащих.
По сведениям представителей правительства ФРГ, начиная с 2005 г., командование США не прибегало к услугам немецкого спецназа в южных провинциях Афганистана. Проверить это утверждение затруднительно, поскольку все операции с участием КSK засекречены. Поэтому слова генералов Пентагона и бундесвера о том, что немцы условно участвуют в Enduring Freedom, ничем не подтверждаются. Министр иностранных дел ФРГ Франк-Вальтер Штайнмайер (Frank-Walter Steinmeier) предложил вообще исключить спецназ из операции Enduring Freedom, ограничив немецкий вклад миссией ISAF. «Если уж на то пошло, пусть бойцы KSK будут наготове, если потребуется их помощь на севере Афганистана», отмечает Deutsche Welle.
Этими обстоятельствами объясняются два решения, касающиеся военного присутствия бундесвера в Афганистане и других горячих точках. Отныне немецкий спецназ, по решению кабинета министров, вообще не будет привлекаться к боевым действиям, например, на юге Афганистана. При этом KSK остается в распоряжении миссии ISAF.
Пауль Шефер, эксперт по политике безопасности от партии левых, заявил в бундестаге (26.10.2006), что пришло время отозвать свое согласие на участие в антитеррористических операциях США Enduring Freedom и Active Endeavour, «если мы хотим большей надежности. Наконец, мы должны сконцентрироваться на том, чтобы осушить питательную среду терроризма». Сосредоточить усилия не на излечении болезни, а на источнике ее возникновения — так можно расшифровать заявление Шефера, имея в виду под термином «источник» финансирование антиправительственных движений и ликвидацию баз по подготовке террористов. Американцы же предпочитают думать и действовать в силовом стиле. Однако лобовые приемы и грандиозный масштаб, которые они демонстрируют в Афганистане, абсолютно непродуктивны, считают левые.
Впрочем, сомнения, подобные этим, разделяют представители и других фракций. Ханс-Петер Бартельс (Hans-Peter Bartels), спикер по вопросам безопасности от социал-демократов и член комиссии по обороне немецкого парламента, в статье «Слишком мало, слишком разобщенно, слишком медленно» в Financial Times Deutschland (11.10.2007) описывает ситуацию в неприглядном виде. Все выстроено для США, отмечает он, и воинские подразделения под командованием НАТО, и единство под командованием OEF, и частные охранные фирмы с лицензиями на использование оружия, подобные Blackwater. Напомним, что последняя, имеющая полное наименование Blackwater Worldwide, — самая большая в США охранная фирма, которая более десяти лет действует на рынке услуг по защите правительственных органов, юстиции и граждан. Участвует в стратегических и точечных операциях. Широко известна, благодаря охране дипломатов США в Ираке. Считается мощнейшей частной армией мира.
Кроме того, продолжает Бартельс, за безопасность в стране отвечают «достойная сожаления» афганская полиция, афганская армия с «встроенными» в нее американскими консультантами, а также 36 иных партнеров НАТО. Американцы ставят на пряник и кнут, на гегемонию супердержавы. «Они говорят себе: много поваров только портят кашу и варят ее в виде собственного супчика», отмечает Бартельс. Германия, желающая показать остальным, что ее авторитет тоже чего-то стоит, настаивает на многостороннем подходе к решению афганских проблем.
В этой связи стоит прокомментировать выражение «много поваров только портят кашу». На совещании министров обороны 26 стран — членов НАТО в Будапеште (9-10.10.2008) было принято решение, которое как раз и предусматривает «множество поваров», по определению Бартельса. Речь идет о том, что отныне каждая страна, участвующая в миссии ISAF, самостоятельно определяет долю своего участия в борьбе с афганской наркоторговлей. Из самого факта принятия такого решения следует, что, во-первых, декларируемое единство в Североатлантическом альянсе сомнительно, поскольку разногласия в высших кругах НАТО продолжаются; во-вторых, США все же уступили нажиму европейского генералитета, настаивавшего на отсутствии шеф-повара на военно-политической кухне, — об этом красноречиво говорит условие, по которому, если продолжать сравнение, каждый варит собственное блюдо на персональной плите. Правда, следует еще разобраться, что «шеф-повар» потребовал взамен.
Чтобы понять ситуацию в немецком парламенте, который регулярно рассматривает вопросы деятельности бундесвера, в том числе и военного присутствия в различных точках мира, мы предлагаем фрагмент протокола заседания бундестага от 16.10.2008, когда рассматривалось продление мандата в рамках ISAF. Выступление Юргена Триттина (Juergen Trittin), Союз 90/Зеленые, к примеру, было поддержано большей частью парламентариев, поскольку содержало яркие и характерные факты, свидетельствующие о бесспорных неудачах ISAF, которые вынуждены разделять и военнослужащие бундесвера. Он, в частности, сказал: «Вы, господин Юнг (министр обороны), объяснили нам в споре о последнем использовании (воинского контингента в Афганистане), что имеются новые директивы использования, которые были бы получены для ISAF и на участие в OEF. Вы правы, проблемы имеются… Нет изменений в тактике использования войск в Афганистане. Это факт, что в 2007 г. число жертв в Афганистане никогда не было так высоко, как в последние семь лет. Это факт, что число гражданских жертв выросло в текущем году против 2007-го на 40%. Это факт, что прирост числа гражданских жертв наполовину обеспечен армейскими акциями ISAF, OEF и афганских органов безопасности. Это факт, что половина провинций больше не доступна гражданским организациям для оказания помощи. Это я не в качестве полемики говорю, это официальная статистика ООН… Стратегического изменения в Афганистане до сегодняшнего дня не произошло».
Это означает, что, несмотря на шестилетнее военное присутствие крупного воинского контингента НАТО, в том числе и нынешнего 3,5-тысячного отряда бундесвера, который скоро станет 4,5-тысячным, относительно Афганистана мышление генералитета не изменилось. Он, во-первых, так и не определил ни для себя, ни для своих подчиненных, что же все-таки важнее в Гиндукуше: воевать или строить школы и дороги; во-вторых, каковы гарантии того, что обученные западными инструкторами солдаты афганской армии и афганские полицейские не перейдут в ряды Талибана, прельстившись более высоким заработком; в-третьих, как обстановка тотальной коррупции и процветающая в Афганистане повсеместная наркоторговля, в борьбу с которой включаются западные державы, отразится на морально-психологическом состоянии сил ISAF; в-четвертых, как при незнании и, что хуже, при неуважении к языкам и обычаям местных этнических групп военнослужащие бундесвера должны вести разъяснительную работу с местным населением о пагубности наркопосевов; в-пятых, как патрульной службе бороться с религиозными экстремистами, если у любого прохожего на поясе может быть укреплен пояс шахида и тот почитает за счастье умереть смертью мученика за веру; в-шестых, как исключить поставку в Афганистан транспортных средств, которые, ввиду горных условий эксплуатации, либо быстро выходят из строя (бронемашина Mungo), либо лишены важнейших технических возможностей (отсутствие вертолетов, способных в темное время суток переправлять бойцов, в том числе и раненых); в-седьмых, как обеспечить прибытие в Афганистан военнослужащих, знакомых с особенностями современной военной техники, в том числе с вождением бронемашин на пересеченной местности.
Вопросов стратегического и тактического порядка более чем достаточно. Они не решаются годами. Вместо этого руководство бундесвера отделывается рапортами об инженерно-технических достижениях (введение ирригационных систем, сооружение водопроводов и канализации), о подготовке афганских полицейских (причем в этом вопросе имеются явные приписки, что показывает недавний скандал относительно 10-кратного преувеличения успехов), об открытии новых школ и больниц (которые мало утешают на фоне растущего числа жертв среди мирного населения в ходе военных операций).
Как ни удивительно, все это сходит с рук. Идут дебаты в парламенте — выдача всех восьми мандатов сопровождалась бурной полемикой, которая всякий раз приводила к одному результату. Следуют разоблачительные выступления оппозиции, в том числе левых, которые в течение многих лет последовательно выступают против участия бундесвера в афганской миссии, мотивируя это очевидным его провалом, что полностью подтверждается реальностью. Звучат пространные, невнятные и туманные формулировки шефов силовых ведомств, которые, к примеру, склонны считать потери в Афганистане «ударами судьбы», а не собственными просчетами. Год от года нарастает возмущение в немецком обществе — на содержание армии в Афганистане уходят огромные суммы: стоимость только ближайших 13 месяцев участия ФРГ в операции Enduring Freedom (OEF) оценивается правительством в 48 млн евро. Продолжается ничем не мотивированное воздержание канцлера А. Меркель от комментариев на тему «ФРГ в Афганистане» — за все время ее премьерства не было ни одной программной и убедительной речи по этому поводу.
На этом фоне совершенно неудивительна обстановка неопределенности и нервозности, в которой действует немецкий спецназ. Как известно, поводом для создания собственной спецкоманды в составе бундесвера послужили события 14-летней давности. 1 апреля 1994 г. в Кигали, столице Руанды, бельгийскими парашютистами были успешно проведены спасение и эвакуация немецких граждан — 11 сотрудников радиостанции «Немецкая волна». Десантники действовали в критической ситуации, при которой было невозможно задействовать полицию и иные силовые структуры страны.
В течение двух последующих лет при содействии зарубежных инструкторов велось обучение первых немецких спецназовцев. За образец немцы взяли структуру британского спецназа — специальные силы SAS, сосредоточенные в Херефорде, городе на западе Англии, ставшем альма-матер всех специальных сил. Боевой единицей считается группа из четырех солдат-специалистов: эксперта по оружию, связиста, подрывника и санитара.
Боевое крещение немецкого спецназа состоялось 15 июня 1998 г. KSK было поручено доставить в Международный трибунал в Гааге военного преступника — 57-летнего Milorad Krnojelac, преподавателя и школьного директора в Фоче, городке на северо-востоке Боснии и Герцеговины. Было доказано, что он пытал арестантов и лично ответственен за смерть 29 человек. Сербское правительство отказалось отдать его в руки правосудия. К действиям приступили подчиненные и партнеры подполковника Штаубе, находящиеся к юго-востоку от Сараева. Они организовали прослушивание телефонных разговоров, взяли на контроль полицейскую радиосвязь. Через шесть месяцев бойцы KSK знали в деталях рабочий день директора школы. Его квартиру вплоть до мелочей смоделировали в стрелковом доме в Кальве и брали ее приступом более сотни раз. Каждый раз это делалось все совершенней, устранялись прежние промахи. 15 июня кодовым словом «Килограмм 1» началась операция, которая завершилась через 22 минуты. В тот же день военного преступника доставили в Нидерланды.
Операции по захвату преступников затем неоднократно отрабатывались в бывшей Югославии. Однако спецификой КSК являются армейская разведка, диверсионные и антидиверсионные действия, освобождение и эвакуация заложников как на территории Германии, так и в других странах (в отличие от подразделений полицейского характера типа GSG-9). Начиная с 16.11.2001 г., KSK участвует в войне в Афганистане — бундестаг принял решение о выделении 100 военнослужащих для участия в антитеррористической операции Enduring Freedom. С декабря 2001 г. по октябрь 2003-го в рамках операции Enduring Freedom и ISAF до 100 солдат KSK постоянно находились в Афганистане.
Отбор и обучение в KSK проводятся тщательно. На первом же этапе подготовки новичков, желающих попасть в элитное подразделение, ждут серьезные нагрузки из так называемого Блока 1, как именуется начальный трехнедельный этап отбора. Сверхвыносливость, которую при этом нужно проявить, невольно наводит на мысль о супергерое из американских боевиков. Упреждая эту аналогию, тогдашний министр обороны ФРГ Петер Штрук (Peter Struck) в интервью Welt am Sonntag (24.08.2003) заявил: в Гиндукуше «нам не нужны Рембо — только ответственные солдаты для выполнения трудных задач, наподобие освобождения немецких граждан» из рук террористов. Нормативы жесткие. К примеру, за 52 минуты необходимо пробежать семикилометровый кросс с 20 килограммами походной выкладки, проплыть за 15 минут полкилометра. Если претендент успешно осилил этот этап, он допускается к следующему тестированию.
Столь суровые испытания объясняются рядом причин. В том числе и той, о которой упомянул в интервью журналу Stern (13.11.2004) не назвавший себя экс-офицер спецназа. Немцы впервые работали в Афганистане в составе многонациональной коалиции и выполняли ту же работу, что и остальные: выслеживали сети Талибана, разрушали его структуры, ликвидировали убежища, в которых экстремисты прятали оружие. «Однако по надменности американцев, упрямству британцев и соблюдению дистанции французами мы понимали, что считались там поначалу третьестепенной гвардией», — подчеркнул экс-офицер. Поэтому задача перед немецким спецназом стояла совершенно иная, чем перед остальными. Ему надо было доказать, что он не только не хуже, а лучше собратьев по коалиции. В тот момент это приходилось делать в реальных условиях боя. В ходе подготовки курсантов данное обстоятельство было принято во внимание и нагрузки были значительно усилены.
В связи с тем, что спецназовец должен уметь действовать в любых климатических зонах, 250-дневная тренировка включает пребывание в различных учебных центрах, среди которых Белиз (действия в джунглях), Норвегия (действия в зимних условиях), Австрия (действия в горных условиях), США (действия в пустыне и на воде), Канада (действия снайпера). Это имеет большое практическое значение и сыграло свою роль в Афганистане, где имеются и горы, и снега на перевалах. Так, один из прежних командиров KSK Р. Гюнцель с гордостью отметил, что бойцы спецназа сделали то, что не смогли бы сделать обычные армейцы: «Они просидели 10 дней на высоте 4000 или 3500 метров на вершине горы, занесенной снегом, наблюдая прилегающую территорию, и вовремя сообщали обо всем увиденном».
Приведенное сообщение последовало вслед за окончанием операции Anaconda и оставило двоякое впечатление. Напомним, операция Anaconda — кодовое наименование проведенной 1-18.03.2002 г. на востоке Афганистана военной операции. Под командованием США были задействованы несколько тысяч солдат из США, Австралии и Новой Зеландии, до 1 тыс. афганских полицейских и немецкого спецназа (цифры не приводятся), которые выследили соединения Талибана и «Аль-Каиды» общей численностью до 1 тыс. человек и вступили с ними в бой. Об эффективности операции до сих пор ходят различные суждения. К примеру, по оценке профессора Альберта Штаеля (Albert Stahel) из Института стратегических исследований в Веденсвилле, Швейцария, погибли 150-300 человек, «вероятно, почти 1000 бойцов ускользнули старыми путями моджахедов в зону племен». В связи с этим возникают резонные вопросы: с какой стороны были потери и какова цена той разведки, которую проводили сидевшие в снегах закаленные немецкие спецназовцы, если экстремисты так и не были истреблены?
Подготовка и оснащение элитного подразделения требуют значительных финансовых вложений, о которых руководство правительства предпочитает не говорить. А если и говорит, то обтекаемо или исключительно позитивно. Журнал Spiegel (36/2006) приводит в этой связи слова канцлера Ангелы Меркель: «Германия принадлежит к государствам, которые выделяют на оборону в процентном отношении относительно мало». Издание уточняет: едва ли больше чем 1% валового национального продукта. Из-за повышения налога на добавленную стоимость бундесвер вернет в казну в текущем году (2006) 300 млн евро, говорит шеф кабинета министров. Несмотря на то что, как следует из опросов общественного мнения, вооруженные силы стабильно и с давних пор вместе с федеральным конституционным судом и полицией пользуются степенью наивысшего доверия по сравнению с остальными общественными учреждениями, это никак не связано с готовностью выдавать огромные суммы, отмечает издание. Кроме того, две трети граждан находят, что в Германии достаточно проблем, которые нуждаются в безотлагательном решении, прежде чем принимать активное участие в деятельности за границей. Точки над «и» в этом вопросе поставил бывший в 2002-2005 гг. министром обороны ФРГ П. Штрук, который, едва переступил порог оборонного ведомства, как прославился крылатой фразой: «Безопасность Германии начинается в Гиндукуше, а район боевых действий — это весь мир». Так KSK получил карт-бланш.
Рассматривая ситуацию с этой точки зрения, ряд депутатов парламента, обсуждая вопрос о продлении мандата в OEF, потребовали отчета об участии бундесвера в тайной войне. В сентябре с.г. комиссия по обороне бундестага постановила, что долгом немецкого правительства является информирование парламента об использовании KSK в большем, нежели прежде, объеме. Поскольку, во-первых, этот объем определяется генералами бундесвера так, как они считают нужным, и, во-вторых, любую операцию военные могут определить формулировкой «секретность — ради защиты интересов ФРГ и защиты жизни солдат в ходе будущих операций», не очень понятно, как будет действовать это требование.
Бундесвер выстраивает стену, едва речь заходит об использовании KSK, сообщается в статье «Тайная война в Афганистане» (Telepolos, 19.07.2005). «О KSK мы не сообщаем» — лаконично отвечают в бундесверовском центре Гельтов (Geltow) близ Потсдама. Немецкий спецназ, судя по сообщениям СМИ, очевидно, дежурит неделями в Афганистане. В этой связи эксперты по обороне опасаются, как бы действия KSK не привели к угрозе террористического удара в Германии. Бундесвер отказывает в любой информации о деятельности спецназа. И все же изредка официальное молчание о скрытых военных действиях KSK нарушается. В конце мая 2005 г., по сообщению журнала Stern, элитное подразделение бундесвера было использовано в борьбе против производителей наркотиков. Однако не были сообщены ни подробности операции (или ряда операций), ни ее результаты. Другой пример. В июле текущего года была обнародована информация: в 120 км к западу от Мазари-Шарифа в провинции Джаузджан KSK в сотрудничестве с афганскими органами безопасности обнаружил большой склад боеприпасов, в котором, в частности, находилась 1,1 тыс. подствольных гранат.
Подобные отрывочные сведения воспринимаются военными экспертами ФРГ двояко. С одной стороны, они делают скидку на то, что спецназ — дорогостоящая элита бундесвера, действующая тайно, и этим обусловлена обстановка секретности. С другой стороны, демократическое общество имеет полное право знать, в каких целях, кто, как и где использует эту элиту. Впрочем, на вопросы «кто» и «как» ответ уже получен: генералы США, весьма неэффективно. Иначе не отозвали бы спецназ из миссии OEF. Подполковники Томас Штауб и Мартин Дезен, которые принадлежат к руководству KSK и фактически, как утверждает Stern (13.11. 2004), сотворили немецкий спецназ, считают что он — «кончик копья бундесвера». Подразделение перестраивается коренным образом: оно уходит от концепции «армия должна обороняться», которую оно считает устаревшей, и идет к другой — «армия интервенции», которая в любое время готова к антитеррористической борьбе. Как и где она развернется, в частности, в условиях Афганистана, покажет ближайшее будущее.