18 июня иранцы отправятся на избирательные участки, чтобы избрать преемника уходящего президента Хасана Роухани, умеренного реформиста, который находится у власти с 2013 года. Эти выборы пройдут с высокими ставками. Во-первых, на их фоне идут переговоры с международным сообществом по ядерной программе Тегерана и санкциям, которые нанесли ущерб иранской экономике. Во-вторых, следующие несколько лет также будут иметь решающее значение для определения будущего кандидата на высший политический и религиозный пост в стране, с учетом того, что нынешнему верховному лидеру ИРИ (рахбару) Али Хаменеи сейчас 82 года. Роль будущего президента в данном случае будет одной из приоритетной. Если еще проще, то будущий президент с большей степенью вероятности станет рахбаром. Со времени Исламской революции 1979 года Иран провел 12 президентских выборов. За исключением первых выборов, которые состоялись в январе 1980 года, все остальные выборы проводились с участием Совета стражей, проверявшего кандидатов, прежде чем они могли официально баллотироваться на должность в двух турах всенародного голосования. Чтобы в полной мере понять роль, которую играет Совет стражей, нужно сначала показать, как он формируется. Этот орган состоит из 12 членов, все они работают шесть лет: шесть исламских священнослужителей — также известных как факихи — и шесть юристов. Факихи непосредственно назначаются рахбаром, в то время как главный судья Ирана представляет пул юристов парламенту, который затем выбирает шесть из них в Совет стражей. Но кто назначает верховного судью? Рахбар. А кто проверяет кандидатов, баллотирующихся в парламент? Совет стражей. Даже утверждение кандидатов не входит в исключительную компетенцию Совета стражей, поскольку верховный лидер играет большую роль за кулисами. Многие известные политические деятели спрашивают разрешения у верховного лидера, прежде чем вообще начинать говорить о своих президентских амбициях. В этом году Хаменеи, в частности, посоветовал Хасану Хомейни, внуку первого верховного лидера ИРИ аятоллы Рухоллы Хомейни, не участвовать в президентских выборах. Между тем, верховный лидер может также вмешаться в процесс отбора кандидатов с исполнительным приказом, известным как хокме хокумати, чтобы позволить кандидату, дисквалифицированному Советом стражей, баллотироваться. Однако, как и сам состав Совета стражей, процесс утверждения или запрета кандидатов непрозрачен. От одних выборов к другим один и тот же человек может оказаться дисквалифицированным — как бывший президент Махмуд Ахмадинежад, избранный в 2005 и 2009 годах и занесенный в черный список в этом году. На первых президентских выборах в 1980 году, до создания Совета стражей, 106 из 124 кандидатов были допущены к участию в выборах Министерством внутренних дел — 85%. Однако с тех пор, как Совет стражей был создан, число кандидатов, допущенных к выборам в президенты, резко сократилось. В среднем, чуть более 1% людей, которые зарегистрировались в качестве потенциальных кандидатов с 1981 года, были одобрены для участия в голосовании. При этом многие видные политические деятели, которые служили в Исламской Республике в течение десятилетий, были среди тех, кто был дисквалифицирован Советом стражей, часто в зависимости от приливов и отливов в их отношениях с верховным лидером. Среди них был Эбрахим Язди, когда-то ближайший советник Хомейни, который помог разработать политический план, который привел к созданию Исламской Республики. После ссоры с первым верховным лидером Язди был дисквалифицирован от участия в президентских выборах в 1985, 1997 и 2005 годах, а затем умер в 2017 году. Али Акбар Хашеми Рафсанджани, сын богатого торговца фисташками из Центрального Ирана, занимал пост четвертого президента Ирана с 1989 по 1997 год. Известный как один из отцов-основателей Исламской Республики, этот сторонник жесткой линии помог Хаменеи стать вторым верховным лидером страны в 1989 году — только для того, чтобы снова баллотироваться в президенты в 2013 году, после того как он впал в немилость у Хаменеи. В этом году отклонение кандидатуры Али Лариджани Советом стражей стало большой неожиданностью. Будучи офицером Корпуса стражей исламской революции (КСИР) в течение десяти лет, спикером парламента в течение 12 лет и в настоящее время служа советником Хаменеи, умеренный консерватор всегда проявлял лояльность верховному лидеру. Его отсутствие на выборах 2021 года было истолковано некоторыми аналитиками как преднамеренный шаг по формированию гонки в пользу консерваторов. В этом году 7 из 592 кандидатов прошли отбор и официально претендуют на пост президента — 5 консерваторов и 2 реформиста. Когда Совет стражей дисквалифицировал многих реформистских и умеренных кандидатов на парламентских выборах в феврале 2020 года, что привело к подавляющей победе консерваторов в то время, как аналитики прогнозировали, что Совет стражей пойдет по аналогичному пути в преддверии президентских выборов. Однако никто не ожидал, что видные консервативные деятели , такие как Лариджани, будут отстранены от участия в выборах, что заставило многих предположить, что отсутствие кандидатов — тяжеловесов было специально разработано для того, чтобы проложить путь кандидату, предпочитаемому КСИР и Хаменеи, главе судебной власти Эбрахиму Раиси. Когда был объявлен окончательный список кандидатов, Раиси сказал, что он начал переговоры, чтобы позволить другим кандидатам участвовать в гонке, «чтобы сделать выборы более конкурентоспособными». Однако Хаменеи не оспаривал решение Совета стражей квалифицировать только 7 кандидатов по состоянию на неделю до голосования. Так кто же эти кандидаты, которые сейчас борются за пост президента? Во-первых, это Раиси, сторонник жесткой линии, ожидающий победы. Он имеет историю участия в подавлении инакомыслия в Иране. Он был одним из четырех священнослужителей в так называемой «комиссии смерти», которая приказала массово казнить более 4500 левых политических заключенных в 1988 году. Через два десятилетия Раиси станет первым заместителем председателя суда во время подавления «Зеленого движения» -массового протестного движения, оспаривающего результаты президентской гонки 2009 года, в ходе которой Ахмадинежад был переизбран на пост президента. Среди других консерваторов — Саид Джалили, еще один сторонник жесткой линии и член Высшего совета национальной безопасности, на должность которого он был назначен верховным лидером. Член КСИР и Совета по определению целесообразности, консультативного органа при верховном лидере, Джалили также был главным переговорщиком по ядерной проблеме с 2007 по 2013 год. Мохсен Резаи, более умеренный консерватор, в настоящее время является секретарем Совета по определению целесообразности — также по назначению верховного лидера. С 1980 по 1997 год он занимал пост главнокомандующего КСИР, а в 2007 году основал консервативный новостной сайт Tabnak. Депутат Алиреза Закани, еще один кандидат от консерваторов, также является бывшим членом КСИР и владеет двумя новостными изданиями — Jahan News и Panjereh. Он также возглавлял студенческое отделение иранской военизированной группировки «Басидж» во время студенческого восстания 1999 года, когда члены ополчения поджигали университетские общежития и избивали протестующих студентов. Последний консерватор на выборах, Амир Хосейн Газизаде-Хашеми, в настоящее время занимающий пост первого вице-спикера парламента, также был одним из основателей Фронта стабильности исламской революции (Джебхе пайдари), главной политической фракции, поддерживавшей Ахмадинежада во время его пребывания у власти. Первый из двух реформистских кандидатов, Мохсен Мехрализаде, в настоящее время является членом совета Организации свободной зоны Киш — одной из первых зон свободной торговли, созданных Хашеми Рафсанджани, — и главой спортивной федерации Ирана. Занимая пост вице-президента при Мохаммаде Хатами с 2001 по 2005 год, его кандидатура была первоначально отклонена Советом стражей в 2005 году, но ему было разрешено участвовать в гонке после решения Хаменеи, тогда он набрал 4,4% голосов. Последний кандидат, Абдолнасер Хеммати, позиционируется экспертами как темная лошадка, и который полагается аналитиками как наиболее перспективный кандидатом от реформистов на пост президента в этом году. Профессор экономики Тегеранского университета, он также занимал пост управляющего Центральным банком Ирана с 2018 года по май, когда была утверждена его кандидатура на пост президента. Как и другие конкуренты в этой гонке, он также имеет историю участия в средствах массовой информации, занимая должность руководителя отдела новостей иранского государственного телевидения IRIB с 1981 по 1991 год. Но опросы показывают, что ему все еще не хватает поддержки, необходимой для победы на выборах.
Тот, кто будет избран на пост президента на этих выборах, станет восьмым президентом Исламской Республики — и девятым главой правительства, если считать первого премьер-министра до того, как президентство было учреждено. Но за десятилетия, прошедшие после Исламской революции 1979 года, никто — за исключением одного — не встретил особенно благоприятной судьбы после своего президентства. За исключением Хаменеи, который стал верховным лидером в 1989 году сразу после двух президентских сроков, все остальные оказались либо мертвы, либо изгнаны, подвергнуты судебному преследованию, помещены под домашний арест, либо вытеснены из сферы власти. Мехди Базарган, первый премьер-министр Ирана, ушел в отставку после девяти месяцев пребывания на своем посту из-за его оппозиции идеологии Хомейни велаят-э-фахих, создающей основу для политического правления духовенства в Иране. После его отставки политическое влияние Базаргана быстро уменьшилось, поскольку он и его партия, Движение за свободу Ирана, попали под огонь сторонников жесткой линии. Базарган был подвергнут судебному преследованию, его партия в конечном итоге была запрещена, а бывший премьер-министр умер в изгнании в Швейцарии в 1995 году. Аболхассан Банисадр, первый президент Ирана, также был противником велаят-э-фахиха. После немногим более года пребывания у власти парламент — при полной поддержке Хомейни — объявил Банисадру импичмент из-за его оппозиции захвату власти духовенством, и он был вынужден бежать из страны. По сей день он живет в изгнании во французском городе Версале под охраной полиции. Третий президент, Хашеми Рафсанджани, который проложил путь для Хаменеи в качестве второго верховного лидера страны после смерти Хомейни, позже стал жертвой монополизации власти Хаменеи, а поскольку его влияние постепенно ослабевало, ему было запрещено участвовать в президентских выборах 2013 года. В 2017 году иранская государственная телекомпания объявила, что Хашеми Рафсанджани умер от сердечного приступа в бассейне. Его дочь, однако, утверждает, что ее отец был убит людьми, близкими к Хаменеи. Когда Мохаммад Хатами был избран президентом в 1997 году, от него ожидали, что он будет послушен верховному лидеру. Тем не менее, он стал символом реформ в Иране, настаивая на уменьшении социальных ограничений в стране и открывая эру расширения свободы прессы. Но попытки Хатами изменить систему провалились. К тому времени, когда он ушел в отставку в 2005 году, ему было запрещено участвовать в публичных церемониях, и иранским СМИ по сей день запрещено публиковать любые изображения или новости, касающиеся его деятельности. Ахмадинежад, возможно, один из самых известных иранских президентов за последние десятилетия, был неизвестной фигурой, когда его избрали президентом. Однако он пользовался поддержкой верховного лидера и КСИР, которые стремились заменить Хатами. Его переизбрание в 2009 году было сильно оспорено, что привело к массовым протестам Зеленого движения, которые были агрессивно подавлены. Четыре года спустя Ахмадинежад тоже впал в немилость у верховного лидера и оказался вытесненным из политики, в то время как многие его помощники и союзники были арестованы и заключены в тюрьму. Ему было запрещено как в 2017, так и в 2021 годах снова баллотироваться на пост президента. Между тем, Роухани никогда публично не выступал против Хаменеи в течение двух сроков его пребывания на посту. Но со многими соперниками в КСИР и среди консерваторов судьба его политической карьеры остается неопределенной, как только его срок подходит к концу. Теперь, по- видимому, сама позиция президента находится под угрозой, и некоторые консервативные депутаты настаивают на упразднении поста президента и восстановлении премьерства, упраздненного в 1989 году, — шаг, который укрепит власть в руках во многом консервативного религиозного руководства в Исламской Республике за счет прямых народных выборов. При этом очевидно, что жестко контролируемый политический процесс оставил многих иранцев все более разочарованными — только 37,7% процента респондентов, участвовавших в недавнем опросе, заявили, что будут голосовать 18 июня. По прошествии примерно четырех десятилетий при той же политической системе средний иранский гражданин уже хорошо осознает, что решения, которые имеют наибольшее значение, принимаются задолго до того, как избиратели направляются на избирательный участок. Американские эксперты также согласны с той точкой зрения, что иранская политика станет более консервативной после предстоящих президентских выборов, что, вероятно, приведет к более популистской экономической политике внутри страны и более напряженным переговорам с Западом — и, возможно, к пересмотру системы управления Ираном. Если точнее, то к переходу от более умеренного, дружественного к переговорам правительства президента Хасана Роухани, которое вело Иран последние восемь лет, к тому, которое уделяет приоритетное внимание сохранению иранского суверенитета и независимости от Запада. Нынешние опросы свидетельствуют о том, что Эбрахим Раиси, политически консервативный глава судебной системы Ирана и близкий союзник верховного лидера Али Хаменеи, имеет большие шансы на победу на президентских выборах. Раиси набрал 38% голосов на президентских выборах 2017 года, и консервативная, умеренная и реформистская пресса приветствуют его как вероятного победителя предстоящих выборов. При этом все кандидаты, участвовавшие в голосовании, выразили желание порвать с более умеренной политикой Роухани. Сильный акцент на отказе от политики Роухани свидетельствует о разочаровании народа и элиты уходящим президентом и является ключевой причиной того, что политические течения смещаются в сторону консерватизма. Неспособность Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) обеспечить облегчение санкций для Ирана заставила многих иранцев скептически относиться к способности реформистов и умеренных выполнить свои обещания, учитывая, что ядерная сделка была историческим проектом именно Роухани. Одним из главных приоритетов следующего президента будет улучшение обремененной санкциями экономики Ирана, независимо от того, кто победит или что произойдет с переговорами по СВПД. Хотя неизбранные институты и лидеры определяют большую часть внешней политики и политики национальной безопасности Ирана, президент играет решающую роль в руководстве внутренней экономической и социальной политикой страны. Каждый из пяти консервативных кандидатов также выразил поддержку более популистским экономическим мерам, включая увеличение денежных переводов. Будущий президент будет стремиться содействовать экономическому росту и созданию рабочих мест, а также решать такие вопросы, как высокая инфляция, бегство капитала, дефицит бюджета и бюджетная реформа. Есть пределы тому, что может сделать любой президент перед лицом значительных санкций, и именно поэтому все кандидаты согласны с необходимостью проведения некоторых переговоров с Западом по смягчению санкционного давления. Следующий президент Ирана также с большей вероятностью примет более консервативную внешнюю политику, которая будет продвигать иранский суверенитет превыше всего остального. Кандидаты отличаются друг от друга своей консервативной внешней политикой, начиная от жесткой изоляционистской политики и заканчивая более широким взаимодействием с миром. Но все их внешнеполитические платформы подчеркивают, что интересы Ирана стоят на первом месте. Кандидат от консерваторов Мохсен Резаи попал в заголовки газет в начале июня, когда выразил поддержку похищению людей с Запада с целью получения выкупа за иностранную валюту. Кандидат Раиси также продвигал более широкую политику «экономической дипломатии» с более широким кругом партнеров для укрепления региональных позиций Ирана и снижения уязвимости страны перед санкциями и западной финансовой системой. Это снизит шансы на более широкое политическое и экономическое сближение с Западом. Соглашение, в соответствии с которым Соединенные Штаты снимут некоторые санкции в обмен на соблюдение Ираном СВПД, вероятно, будет заключено в ближайшие месяцы после выборов. Но под руководством консервативного президента, парламента и неизбранного истеблишмента достичь более широкого соглашения с Западом по неядерным вопросам, так как региональная подрывная деятельность и ракетная программа, станет практически нереальным. Более консервативный иранский президент предвещает также возвращение к более жесткой социальной политике, создавая новые точки трений с Западом. Социальные вопросы, такие как права женщин, часто находятся там, где умеренные и реформисты больше всего отличаются от своих консервативных коллег. Если реформистские группы бросят свои услия на поддержку Хеммати, это может обеспечить небольшой рост явки умеренных и реформистских избирателей, которые не хотят голосовать за более консервативного кандидата. Даже если это не приведет к победе умеренного кандидата, более высокая явка избирателей обеспечит большую легитимность выборов и, в свою очередь, всей иранской политической системы. Вероятные выборы консервативного президента также дадут импульс для глубоких реформ в политической системе Ирана, которые могли бы укрепить роль неизбранного истеблишмента. Более консервативный президент, отражающий более консервативный более широкий истеблишмент, будет учитывать политическую и правительственную структуру Ирана, что повлияет на то, как Тегеран будет взаимодействовать с внешним миром в долгосрочной перспективе, в том числе в таких вопросах, как: выбор нового верховного лидера. Широко распространено мнение, что Раиси может стать преемником Али Хаменеи, что станет еще более вероятным, если он победит на выборах 18 июня. Бизнесмены и лидеры, связанные с КСИР, усиливают свое влияние в иранской политике. То, как будущий президент борется с этим влиянием в таких вещах, как борьба с коррупцией и обсуждение бюджета, покажет, как некоторые представители иранского истеблишмента рассматривают углубление политической роли военных. Тренд к консерватизму несет в себе и возможные трансформации по другим вопросам внутренней политики страны. Это структура правительства Ирана. Возможность перехода к парламентской системе часто обсуждается в Иране. А с консервативным парламентом, президентом и единомышленниками из политической элиты этого можно было бы достичь гораздо легче. Такой сдвиг исключил бы риск того, что один человек (президент), используя свой народный мандат, пойдет против воли неизбранного истеблишмента. СМИ и другие кандидаты сосредоточились на относительной скудости светского образования лидера Раиси по сравнению с его многолетним религиозным образованием. Если Раиси победит, респектабельный характер религиозного образования будет подтвержден, что потенциально поможет повысить популярность религиозного образования по сравнению со светским образованием как жизнеспособного пути к успеху.