В 2020 году в турецкий свет появилась книга «Целостный подход Турции к обеспечению безопасности». В подзаголовке книги значится «От энергетики – к здравоохранению, от миграции до внутренней и внешней безопасности, многомерная национальная оборона». Книга была издана компанией оборонно-промышленного комплекса STM и созданным при ней издательством Think Tech. Технологический мозговой центр.
Продолжаем разбираться с этим изданием. Часть 3 нашего обзора опубликована на сайте ИБВ по ссылке: http://www.iimes.ru/?p=78580 [1].
Напомним, что в предыдущей части нашей публикации мы рассмотрели ту мотивацию, которая, на наш взгляд, была у турецкой стороны, когда она определяла основные компоненты того самого целостного подхода» к обеспечению турецкой безопасности.
При этом, турецкие авторы исходили из того, что в наши дни оказался значительно расширен перечень возможных вызовов и угроз, с которыми сталкивается их, да и, по-видимому, любая другая страна в наши дни. И, помимо «конвенциональных» угроз, речь, как мы показали, идет и об угрозах в медицинской сфере и продовольственной безопасности, в сферах миграции и противовоздушной обороны, и ещё во многих других.
Переходим непосредственно к рассмотрению содержания книги.
В частности, во Вводной части книги авторы говорят о трендах, а также о потрясениях современного мира. Понятно, что подобные слова являются достаточно классическими для подобного рода литературы и они, в чем-то, «кочуют» из одной книги в другую, однако, в них же нередко содержатся и некоторые нюансы, определяемые как личным взглядом авторов, так и рядом других обстоятельств, включая и свежесть издания. Последняя начинает значить крайне много, с учетом того мощного ускорения, которое приобрело развитие исторических процессов в наши дни.
Допустим, если, как и в данном случае, авторы говорят о «факторе 11 сентября 2001 года», то эти слова являются, вне всякого сомнения классическими. Когда речь идет о некоем триггере, который запустил процессы дестабилизации обстановки на Ближнем Востоке и в Северной Африке.
При этом, как они справедливо замечают, отзвуки того драматического события продолжаются и по сей день, по отношению к которым авторы используют термин after shock и следующим образом характеризуют их последствия: «(они) продолжаются и сегодня и имеют драматические последствия во всем мире. 20 лет спустя парадигмы безопасности претерпели глубокие изменения с обострением региональных конфликтов, асимметричными войнами и хаотическими конфликтами между странами».
Как отмечают авторы, с началом XXI века, процессы так называемой «арабской весны», породили надежду на «демократизацию Ближнего Востока», но это ожидание длилось недолго.
В течение следующих 10 лет конфликты, нестабильности и массовые миграционные потоки по всему Ближнему Востоку и Северной Африке, от Сирии до Ливии, стали основным триггером ещё большей неопределенности и беспокойства, которые потрясли глобальную систему в начале 2020-х годов.
Цитируем: «С экономической точки зрения сегодня более ясно видно, что трансформация переживается гораздо глубже. По мере того, как цифровизация постепенно расширялась и стала фундаментальной трансформационной динамикой бизнеса и общественной жизни, балансы, которые определяли глобальную экономическую систему 20-го века, начали расшатываться».
Итак, как мы видим, турецкими авторами, к фактору 11 сентября и известным последствиям так называемой «арабской весны», добавлены ещё и экономические трансформации, вызванные переходом экономики, все больше и больше, на цифровой уклад. Ярким проявлением всеобщей цифровизации стало то, что кардинально изменился список десятки крупнейших экономик мира. Сегодня эту десятку определяют цифровые гиганты, такие как, к примеру: Google, Apple, Amazon, а отнюдь не компании топливно-энергетического комплекса, как было всего десяток-другой лет назад.
Впрочем, как справедливо отмечается турецкими авторами, экономические трансформации, переживаемые миром, не ограничиваются сегодня лишь только изменениями в списке крупнейших компаний мира. В частности, речь идет о том, что Китай не только превратился в производственный центр мира. Страна, как пишут авторы, далеко вышла за рамки своего кандидатства на то, чтобы стать глобальной сверхдержавой.
Вот как характеризуются турецкими авторами глобальные конкурентные преимущества Китая: 1,5-миллиардное население, быстро развивающийся и обогащающийся средний класс, лидирующая роль в ряде новых технологических сфер, включая искусственный интеллект, 5G и роботизацию, определяющее влияние на мировой арене. Динамика Китая оценивается авторами как растущая и, по их словам, на этом пути Запад Китаю воспрепятствовать – уже не в состоянии.
Разумеется, важнейшим фактором с наши дни является пандемия коронавирусной инфекции, которая расшатала фундаментные камни «как никогда прежде». Весьма характерна, в этом смысле, цитата турецких авторов:
«То, что мы стали свидетелями эпидемии, с которой развитая западная цивилизация внезапно столкнулась и продемонстрировала полную неспособность справиться с ней, породило разочаровывающий процесс для многих с точки зрения глобализации и цивилизации. Никто и нигде в мире не мог предвидеть, что западные страны будут конфисковывать друг у друга медицинские препараты, что на поверхность всплывут сотни тел пожилых людей, оставленных умирать в домах престарелых, что у них (западных стран) парализована система здравоохранения, что в один момент станут пустыми такие понятия как Европейский Союз и Западный альянс, и что в нефункциональное состояние придут управляющие органы глобальной системы. Сейчас мир пытается определить, как можно установить новый порядок, но ясно, что новая глобальная парадигма родится нелегко».
Иными словами, мы видим достаточно классическое утверждение о том, что мир находится в процессе глобальных перемен. С плавным переходом авторов на размышления о том, какова могла быть и должна быть роль Турецкой Республики в этих процессах. Разумеется, с учетом желания турецкой стороны обеспечить рост статуса Турецкой Республики на международной арене.
При этом, как подчеркивается авторами, Турция столкнулась в невиданными прежде рисками, в первую очередь, с рисками на Ближнем Востоке.
Сирийский кризис, как пишут авторы издания, привел к тому, что Турция была вынуждена проводить трансграничные военные операции с тем, чтобы обеспечить свою национальную безопасность.
С другой стороны, как пишут авторы, буквально на глазах нарастает напряженность в бассейне Восточного Средиземноморья, который превращается, в полном смысле этого выражения, в фокус энергетических войн.
От себя заметим, что происходит это, в первую очередь, по той причине, что Турция заявила свои права на ряд территорий, которые Греция и Республика Кипр провозгласили своими исключительными экономическими зонами. Разумеется, сделала это Турция с прицелом на те запасы природного газа, которые, как ожидаются, находятся в регионе.
В частности, как пишется авторами издания, согласно некоторым оценкам, «мировые запасы углеводородов составляют цифру около 186 трлн куб. м». Приводим эту цифру, понимая из постановки вопроса, что писали текст явно не энергетики. Потому как запасы углеводородов, если говорить о сумме всего – и нефти и газа, каменного угля и проч. – оцениваются в единых условных единицах, к примеру, в тоннах нефтяного эквивалента. Впрочем, для понимания общей идеи авторов подобного рода нюансы являются несущественными. Достаточно лишь, вслед за авторами повторить, что 3,5% из этих запасов расположены в регионе Восточного Средиземноморья. А, следовательно, этот регион получает одно из первостепенных значений с точки зрения конкуренции ведущих мировых держав за обладание имеющимися там ресурсами.
Собственно, указанные запасы и являются первопричиной нынешних конфликтов и споров в Восточном Средиземноморье, где каждая региональная держава пытается застолбить за собой львиную долю из этих запасов. Более того, как отмечается авторами, данный вопрос находится в фокусе пристального внимания не только региональных держав, но и глобальных игроков, включая Россию, лидирующую в вопросах поставки природного газа в Турцию и в Европу.
От себя заметим, что вопрос раздела газовых месторождений Восточного Средиземноморья, безусловно, не может ускользнуть от российского внимания. Но, с другой стороны, Россия по отношению к этому вопросу ведет себя, как минимум, весьма сдержанно. Как максимум – индифферентно, не высказываясь, допустим, на тему своего взгляда на газовый спор между Турцией и Грецией с Кипром. Так что, здесь, очевидно, что турецкие авторы преувеличивают то внимание и активность той позиции, которое российская сторона уделяет данному вопросу и которую занимает по данному вопросу.
Однако, возвращаясь к Турции, для которой тема Восточного Средиземного моря, без преувеличения является вопросом принципиальной важности.
Как указывается авторами, с этой точки зрения, большую важность предоставляет стратегия, определенная Турцией, и применяемая тактика в связи с Восточным Средиземным море, в рамках определенной страной политической цели и желанием её достигнуть.
Далее: по причине того, что на востоке и юго-востоке страны наблюдается активизация террористической деятельности, на протяжении целого ряда лет, одним из важных факторов архитектуры безопасности Турции является безопасность границы страны.
Частью соответствующих угроз является вынужденная миграция из Сирии при том, что на первый план стала выходить проблема проникновения, вместе с беженцами, на территорию Турцию террористических элементов. Это предопределяет то обстоятельство, что, как отмечается турецкими авторами, проблему безопасности границы и политику в сфере миграции необходимо рассматривать в комплексе. Что, впрочем, не исключает и того, что Турция, приютившая на своей территории около 4 млн сирийских беженцев, взяла за них на себя экономическую и общественную ответственность.
При этом, турецкие авторы повторяют тот классический упрек, который звучит со стороны Анкары в адрес международного сообщества, о том, что последнее не оказывает Турции необходимой поддержки в вопросе сирийских беженцев. Результатом стало то, что в общественной сфере Турции начали наблюдаться изменения. В частности, она оказалась вынужденной проводить новую политику в сфере образования, здравоохранения и т.д., и, в этих сферах, предпринимать независимые стратегические шаги.
Разумеется, невозможно дать многолетний приют нескольким миллионам переселенцев из другой страны, не решив для них вопросов трудоустройства, выплаты материальной помощи (пусть даже у Турции нет к этому европейского подхода и европейских возможностей – И.С.), обеспечения предоставления медицинских и образовательных услуг, досуга и многое другое. Ничего из этого – не бесплатно, а, следовательно, нельзя считать турецкие упрёки в сторону Запада, в этом вопросе, необоснованными.
Далее, как пишут турецкие авторы, на фоне резкого возрастания региональных угроз, одним из приоритетов в сфере безопасности Турции, на протяжении долгого времени была потребность в системе противовоздушной и противоракетной обороне большого радиуса действия.
Это оборудование приобрело для страны незаменимый характер. Как пишут об этом турецкие авторы, «незаменимыми, как никогда прежде». При этом, переговоры между Турцией и США по вопросу поставок систем ПВО The Patriot не привели к какому-либо результату. Подобное развитие ситуации привело Турцию к закупке систем С-400 у России, которая, в свою очередь, вызвала негативную реакцию со стороны США и НАТО.
Здесь мы также видим классику: потребность, а точнее вынужденность Турции объясняться за то, что она приобрела у российской стороны системы С-400. Эта мотивация, допустим, не один раз объяснялась Турцией, к настоящему времени, на высшем уровне. Допустим, в ходе переговоров между президентами Д.Трампом и Р.Т.Эрдоганом. Однако, вплоть до настоящего времени, нельзя сказать, чтобы Турция добилась от американцев малейших признаков того, что она является или хотя бы может быть услышанной.
Говоря о турецких потребностях в сфере противовоздушной обороны, турецкие авторы вспоминают нашумевший инцидент с атакой дронов на саудовскую компанию Saudi Aramco и с ракетным обстрелом предприятий компании.
Это, как пишут авторы, знаменовало принципиально новую ситуацию, при которой контроль за воздушным пространством и его безопасностью оказываются под угрозой со стороны негосударственных игроков.
Цитируем вывод, который из этой ситуации делают авторы турецкого издания: «Это делает необходимым проектирование заново архитектуры воздушной обороны на малых, средних и больших высотах, которая бы отвечала требованиям дня нынешнего».
Причем, как отмечается авторами, опыт прошлого, а также санкции и ограничения, введенные по причине «кризиса вокруг С-400», показывают, что невзирая на все препятствия и негатив в отношении Турции на международной арене, эта же самая ситуация стала триггером для того, чтобы Турция обеспечила себе важные завоевания в сфере оборонно-промышленного комплекса.
Обеспечены они были, как отмечается, политической волей сверху и при руководящей роли Управления по оборонной промышленности при администрации президента Турции. Результатом стало то, что охарактеризовано турецкими авторами в качестве «выдающегося прорыва». В частности, авторами указывается на то, что те результаты, которые были продемонстрированы национальными БПЛА в Сирии (!), стали предметом для публикаций мировыми СМИ. При этом, как подчеркивается, в глаза бросается тот факт, что оборонно-промышленный комплекс Турции достиг уровня собственного производства самых критических технологий и платформ.
От себя добавим то, что изложенное выше в отношении турецкого оборонно-промышленного комплекса является, все же, достаточно оптимистичным взглядом на вопрос. В том смысле, что, все же, к примеру, до сих пор двигателестроение в Турции, будь то авиадвигатели и двигатели бронированных машин, все ещё не локализованы. А это – один из критических узлов для оборонных предприятий.
Подходя к завершению вводной части, турецкие авторы утверждают то, что понятие «безопасность» рассматривается в обычной, классической литературе с фокусом на военный аспект вопроса. Цитируем: «Развитие ситуации в других сферах, оценивается за рамками концепции национальной безопасности».
Однако, к примеру, продовольственные кризисы, которые возникли в мире на базе больших миграционных перемещений, привели к тому, что продовольствие также стало вопросом безопасности. В конце концов, согласно данным ООН (организация по продовольствию и сельскому хозяйству), более 800 млн человек в мире живут в состоянии голода. С тем, чтобы страна не столкнулась бы с перебоями в поставках продовольствия, как отмечают турецкие авторы, необходимо развивать систему поставок продовольствия, а также предпринимать меры к эффективному сельскому хозяйству.
Аналогичным образом, как и в случае с безопасностью продовольствия, пандемия коронавируса продемонстрировала пример неожиданного кризиса в сфере здравоохранения.