Начиная с 1970 гг. ряд факторов определяли характер связей ливанских шиитов и Ирана. Отношение к палестинскому вопросу вообще, присутствие палестинских беженцев в Ливане, их противостояние с Израилем в частности во многом детерминировали общественное восприятие ливанских шиитских общин на политической карте региона. Накануне Исламской революции в Иране в шиитских общинах региона под влиянием духовенства уже сформировалось отношение к палестинской проблеме.
К началу 1980 гг. сложившаяся в этом вопросе общая концептуальная установка предполагала тот факт, что большая часть ливанских шиитов не выражали «горячей» поддержки палестинским беженцам, не слишком рьяно старались освободить оккупированные Израилем территории юга Ливана, а также не были готовы жертвовать собой ради этих целей.
После Исламской революции Иран вначале пытался внести раскол в шиитскую общину Ливана и придать ливанскому национализму характер шиитской аутентичности. В этом контексте создание ливанской «Хизбаллы» (1982 г.) было обусловлено не столько попыткой экспорта Исламской революции, сколько стремлением иранской политической элиты интегрироваться в ливанскую политическую жизнь и сформировать единую политическую элиту страны на шиитской основе.
Со своей стороны, шииты были заинтересованы в участии и непосредственном влиянии на политическую жизнь Ливана ввиду того, что они довольно долго оставались на вторых ролях в общественной жизни страны. Обретение политической значимости через национальную самоидентификацию стало основным трендом в формировании нового шиитского элемента в Ливане в частности и в регионе, в целом. В этой связи, попытки создания «Исламской Республики Ливан» предпренимавшиеся отдельными шиитскими группировками в составе движения АМАЛЬ * [1] были призваны определить идентичность ливанских шиитов, прежде всего как ливанских мусульман-шиитов.
Прямые контакты с подобными представителями ливанской политической системы, могли серьезно осложнить отношения Тегерана с Бейрутом. В этой связи Иран прибегал к помощи сочувствующих элементов из числа «нейтральных» социальных страт для лоббирования своих интересов в Ливане. Представители этих общественных сил налаживали связи с местным духовенством из числа недовольных умеренным курсом руководства АМАЛЬ. Через них в шиитские общины Ливана внедрялись идеи экспорта революции, что заметно упрощало распространение и укоренение этих идей в социальной ткани ливанского общества. В качестве идеологической матрицы для своей политической деятельности в Ливане и на Арабском Востоке, вообще Иран использовал уже сложившиеся связи с духовенством Кума (Иран) и Неджефа (Ирак), идеологами иракской партией «Ад-Да’ва», которые в свое время питали идеями иранских революционеров.
В начале взаимоотношения между АМАЛЬ и Ираном характеризовались мозаичностью и противоречивостью. Это было связано с тем, что в этот период времени в самом Иране не сложилось еще однозначного отношения к движению АМАЛЬ в Ливане. Часть иранского руководства поддерживало движение, другие скептически относились к его создателю и руководителю Мусе ас-Садру. Так представители иранского политического Движения за свободный Иран (ДСИ) поддерживали тесные связи с АМАЛЬ еще до Исламской революции 1979 г. Характерно, что до начала 1980 гг. представители ДСИ занимали ключевые посты в новом иранском правительстве. Мехди Базарган стал премьер-министром в 1979 г., ряд других министром обороны (Чамран) и главой национального радио и телевещания (Кутбзаде). Со своей стороны, представители АМАЛЬ проявляли заинтересованность в налаживании и поддержании взаимоотношений с новым правительством Ирана. Они приглашали иранских экспертов в шиитские районы Ливана, чтобы оценить степень разрушений в результате израильских бомбардировок. Представители АМАЛЬ традиционно выражали соболезнования по поводу кончины иранских лидеров, по которым ежегодно устраивались траурные поминальные мероприятия. АМАЛЬ поддержала Иран во время войны с Ираком, и направило в Иран около 600 своих бойцов.
В результате исчезновения в августе 1978 г. своего основателя и лидера М.ас-Садра движение АМАЛЬ оказалось втянутым в серьезные внутриполитические распри, которые нередко принимали характер вооруженных столкновений. После ввода сирийских и израильских войск на территорию Ливана влияние АМАЛЬ заметно возросло. На волне растущей поддержки всего шиитского населения организация упрочила свои позиции на юге страны, потеснив палестинских бойцов.
Характер отношений АМАЛЬ с Ираном в этот период определялся стремлением организации узнать судьбу своего пропавшего лидера. Однако многочисленные делегации в Тегеран, встречи с иранским руководством, попытки найти общий язык с иранским истеблишментом, включая аятоллу Хомейни, не приносили желаемых результатов. Каждая попытка получить информацию по иранским каналам оказывалась провальной. Это вызывало недоумение и недовольство среди членов АМАЛЬ, которые считали М.ас-Садра, одной из наиболее значимых фигур шиитского мира. Другим не менее важным аспектом взаимоотношений между Ираном и АМАЛЬ являлся вопрос о размещения частей Корпуса стражей исламской революции (КСИР) на юге Ливана в целях организации сопротивления Израилю. Несмотря на сложную ситуацию в отношениях с другими политическим партиями Ливана, угрозу со стороны Израиля, лидеры движения АМАЛЬ отказались предоставить свою территорию для бойцов КСИР. Отказ АМАЛЬ принять добровольцев из КСИР и неприятие ею идеологии «велайят-э-факих» серьезно осложнили отношения с ИРИ.
Некоторые члены АМАЛЬ, в том числе ряд его руководителей, не были полностью согласны с генеральной линией, выдвинутой лидером АМАЛЬ Хусейном аль-Хусейни, а впоследствии подхваченной Набихом Берри. В конечном счете, это привело к разделению движения на две части в 1982 г. Причины раскола фактически ливанской шиитской общины, уходят корнями куда глубже, чем отношение к вопросу о размещении частей КСИР или даже выяснению подробностей судьбы М.ас-Садра.
Подлинные причины активизации фракционности в шиитских общинах Ливана лежали в попытках поиска нового облика шиитской идентичности и мировоззрения. Необходимость создания нового шиитского образа в Ливане возникла еще в 1960-е гг., в период создания общины как таковой и усиления ее в качестве структуры, обладавшей политическим потенциалом. Характерно, что схожие процессы происходили и в дореволюционном Иране в период подготовки к свержению шахского режима и поиска идеологической основы для реализации программы Хомейни «велайят-э-факих».
К 1982 г в Ливане при поддержке ИРИ был создан проект «истинной» шиитской организации, тесно связанной с международным шиитским движением. На основе несогласных с политикой АМАЛЬ шиитских движений и организаций при непосредственном участии КСИР была создана ливанская «Хизбалла».
Постепенно АМАЛЬ стала утрачивать поддержку Ирана, который переориентировался на «Хизбаллу». Последняя очень скоро оказалась в полной зависимости от ИРИ. Это не помешало «Хизбалле» быстро стать полноправным конкурентом АМАЛЬ в борьбе за власть, ресурсы и электорат на политической арене Ливана. Таким образом, главным результатом вмешательства Ирана во внутренние дела Ливана стал раскол шиитских общин и противостояние между АМАЛЬ и «Хизбаллой».
Только после прихода к власти в Иране президента М.Хатами удалось погасить (не без помощи президента Сирии Хафеза Асада -А.В.) конфликт между АМАЛЬ и «Хизбаллой». Иран заявил о поддержке всего Ливана, а не какой-либо отдельно взятой организации. Таким образом, Иран послал в Ливан и арабский мир в целом недвусмысленный сигнал о том, что он серьезно ограничивает свое участие во внутри арабских делах. Характер отношений с шиитскими общинами региона оставался прежним, но обретал новый облик исламского сопротивления и общей борьбы за освобождение оккупированных Израилем арабских земель.
Складывающаяся сегодня ситуация на Ближнем и Среднем Востоке диктует необходимость выработки новых подходов к ее оценке и адекватному восприятию быстро меняющихся реалий. Решающим фактором, определявшим в последние годы общие контуры развития политической ситуации в регионе, являлись не столько изменение внешнего антуража ближневосточной политики, сколько региональные внутриполитические процессы.
Политический облик Ближнего Востока существенно изменился после выхода на политическую арену движений политического ислама и возврата армии в политику. Как показали последние по времени события в Египте, Афганистане, Ираке, Сирии, Ливии, Йемене, Тунисе эти силы способны во многом самостоятельно решать вопросы власти, войны и мира. Это впрочем, не обязательно гарантировало им способность длительного удержания власти (Египет, Сирия, Ирак, Афганистан, Тунис, Ливия-? — А.В.).
Единственной альтернативой исламистам является сегодня армия. Однако военные не очень любят заниматься политикой и руководить экономикой. Они больше озабочены сохранением собственных привилегий и поддержанием порядка в своих интересах. При соблюдении этих условий они готовы уступить властное поприще гражданским политическим силам, контролируя их «на удаленке». В этой связи, военные вряд ли могут предложить новый общенациональный эндогенный проект развития страны в условиях нового миропорядка складывающегося на Ближнем Востоке.
Гражданские светские политики и силы испытывают острый дефицит политической самоидентификации и все время «жмутся» ближе к военным.
Что же касается исламистов, то они сегодня ощущают себя единственно реальной политической и военной силой в регионе. Если им удастся найти общий алгоритм взаимодействия, умерить свою радикальность и воинственность и извлечь верные уроки из поражения в Египте (с Тунисом пока большой вопрос- А.В.), то они непременно скажут свое слово.
Возможно, это произойдет в ближайшее время в Кабуле. А может и в других региональных столицах. Или (не дай Бог — А.В.) в Центральной Азии.
А с укреплением позиций Ирана и Турции в регионе исламистские движения получили не только моральную и военно-политическую поддержку, но их действия обрели стратегическую глубину.
В этой связи некоторые философские аспекты неомодернизма (при условии критического к ним отношения -А.В.) могут оказаться полезными для прочтения данного отрезка истории и прогнозирования ближайших перспектив развития Ближнего Востока.
* [2] АМАЛЬ — Афвадж аль-Мукавама аль-Исламийя (Полки ливанского сопротивления).