Одним из театров противостояния ДПК и РПК стал иракский район Синджар. Большинство населения этого горного района (75%) составляют курды-езиды. При определении своей идентичности часть из них подчеркивают свою курдскую идентичность, другие же настаивают на особом «езидском» самосознании. В годы правления партии Баас в районе проводилась политика арабизации. Она включала в себя как переселение арабского населения из других районов Ирака, так и административную реформу – присоединение субрайона Кахтанийя к соседнему арабскому району Баадж. После американской оккупации Ирака в 2003 году Синджар оказался под контролем курдских пешмерга, связанных с ДПК. В 2014 году район был захвачен террористами из «Исламского государства» (ИГ, запрещено в России), организовавшими геноцид езидов. В 2017 году на территории этого района оказались боевики РПК, которые стали расширять здесь свое влияние. В то же время здесь были развернуты вооруженные формирования «Аль-Хашд аш-Шааби», что кардинально изменило ситуацию в регионе. Среди связанных с «Аль-Хашд аш-Шааби» милиций – езидские вооруженные формирования «Полк Лалиш» и «Силы Коджо». Они тесно сотрудничают с отрядами «Хашд» — «Катаиб Имам Али», «Лива аль-Аббас» и «Ансар аль-Марджийя». Такое обилие различных милиций максимально осложняет ситуацию. Силами, связанными с РПК являются Отряды народной самообороны и «Женские отряды Езидхан». В дополнение к этому в районе присутствуют и пешмерга, связанные с ДПК – вооруженные формирования «Асайиш Езидхан», возглавляемые бывшим депутатом иракского парламента Хайдером Шашу.
В 2017 году Синджар стал главной ареной противоборства между РПК и ДПК. В марте 2017 года руководство Иракского Курдистана осуществило неудачную попытку аннексировать Синджар. В марте 2017 года пешмерга ДПК вошли в город Хансур в северной части Синджара и сделали попытку поставить под свой контроль иракско-сирийскую границу на этом участке. РПК и ОНС восприняли это как попытку ликвидировать свое присутствие на землях езидов. В районе развернулись бои между отрядами ДПК и РПК, которые привели к многочисленным жертвам. В то же время в Сирии боевики ОНС атаковали офисы Курдского Национального Совета в городах Дарбасийя и Камышлы. Это показывает насколько политическая динамика в Синджаре связана с тем, что происходит в Сирии. Многие активисты РПК и СДС рассматривают Синджар как часть Рожавы (курдских районов Сирии). Они цитируют фразу, сказанную в свое время Абдуллой Оджаланом о том, что «моя мечта заключается в том, чтобы когда-то мы овладели хотя бы пядью земли в Синджаре». Жители данного района Ирака близки к сирийским курдам и в лингвистическом отношении. Они говорят на том же самом диалекте курманджи, что и сирийские курды. В то же время большинство жителей Автономного региона Курдистан разговаривают на другом диалекте.
Напомним, что согласно иракской конституции, Синджар не входит в состав Автономного региона Курдистан. Когда осенью 2017 года руководство ДПК организовало референдум о независимости Иракского Курдистана, местный мэр Махма Халиль, ставленник ДПК, объявил о присоединении Синджара к автономному региону. Это привело к вмешательству в ситуацию иракской армии и отрядов «Аль-Хашд аш-Шааби». Администрация, связанная с ДПК, была изгнана из Синджара совместными усилиями РПК и «Аль-Хашд аш-Шааби». Тогдашний лидер «Аль-Хашд аш-Шааби» Абу Али аль-Мухандис (убит в январе 2020 года) назначил новым мэром Синджара езида Фахада Хамида. Данный шаг был поддержан РПК и ОНС. Местная штаб-квартира ДПК была захвачена «Аль-Хашд аш-Шааби». Здесь разместился местный штаб этих вооруженных формирований, известный как «Полк № 17». Несомненно, эти действия стали серьезным ударом по позициям ДПК.
Все же руководство ДПК сохраняет определенное влияние на ситуацию в данном районе. Такое влияние проводится через беженцев-езидов, оказавшихся на территории Автономного региона Курдистан. Их численность оценивается в 300 тысяч человек. Многие из них предпочитают жизнь в лагерях беженцев возвращению в Синджар, экономика которого была разрушена в ходе войны с ИГ. Кроме того, правительство Иракского Курдистана препятствует возвращению этих людей на родину, так как ДПК рассматривает их в качестве своего ресурса при голосовании на выборах.
В то же время недавние события в северной Сирии и Ираке, включая борьбу против ИГ, стали для РПК шансом для укрепления своих позиций в Северном Ираке. До 2014 года основными районами базирования РПК в Ираке были горный район Кандиль на иракско-турецкой границе и спорный район Махмур на границе АРК и остальной части Ирака. В последнем расположен лагерь беженцев-курдов, турецких граждан, спасавшихся на территории Ирака от войны в Турецком Курдистане. Эксперты Фонда Карнеги оценивают численность боевиков РПК на территории Иракского Курдистана в 5 тысяч человек. В последнее время они значительно укрепили свои позиции в Синджаре. Это регион стал главным пунктом их перехода из Сирии в Ирак и обратно, а горные районы Синджара – их новой базой. Здесь были созданы укрепрайоны и туннели. По мнению сотрудников иракских спецслужб, контрабанда легкого и среднего стрелкового оружия из Сирии в Ирак также осуществляется боевиками РПК и ОНС. Согласно их выводам, основными базами РПК в Синджаре являются горный Синджар (Джебель Синджар) и субрайон Синуни на севере. Это позволяет им беспрепятственно переходить сирийско-иракскую границу. Двумя факторами устойчивости нынешней администрации Синджара являются поддержка со стороны РПК и «Аль-Хашд аш-Шааби».
Свое политическое присутствие здесь РПК осуществляет через Партию свободы езидов, которая заявила о своем участии в парламентских выборах в октябре 2021 года. Кроме того тесно связан с РПК и один депутат Национального Собрания Ирака от провинции Сулеймания. Популярность РПК среди езидской молодежи объясняется ее эгалитарной, светской и феминистской идеологией в противовес консервативной, полуфеодальной и иерархической культуре традиционных езидских авторитетов. Одновременно РПК глубоко проникла в местные органы управления и извлекает выгоды из прагматичного партнерства с «Аль-Хашд аш-шааби».
Турецкое давление на Багдад и Эрбиль привело к тому, что в октябре 2020 года между иракским федеральным правительством и руководством АРК было подписано соглашение о нормализации ситуации в Синджаре. В соглашении говорится о том, что безопасность в районе должны обеспечивать не местные милиции, а федеральная полиция, Национальная Разведывательная служба и Служба безопасности Ирака. Среди местных жителей должны быть набраны 2500 блюстителей порядка, которые будут нести здесь службу, а вооруженные формирования РПК должны уйти из региона. Было также решено выбрать нового независимого мэра района на основе конституционного механизма.
Это соглашение получило поддержку со стороны миссии ООН в Ираке, а также США и Турции. В то же время оно вызвало резкое неприятие со стороны местных организаций, аффилированных с РПК. Командир местных ОНС Далиль Шангали заявил о том, что его организация является иракской структурой, не связанной с РПК. «Мы не уйдем из Синджара, так как в районе сохраняется опасность возвращения террористов из ИГ», — заявил полевой командир. Он обвинил Турцию в намерении оккупировать этот регион Ирака так же, как были оккупированы Африн, Аззаз и Джараблус в Сирии. Другой стороной, выступившей против соглашения, стали «Аль-Хашд аш-шааби». Особое неприятие этого документа выразили вооруженные группы «Катаиб Хизбалла» и «Асаиб Ахль аль-Хакк». Лидер «Катаиб Хизбалла» и нынешний начальник штаба «Аль-Хашд аш-Шааби» Абдель Азиз Мухаммадави (известен также как Абу Фадак) принял делегацию ОНС, которая просила не менять нынешнего мэра и не передавать район под контроль ДПК. Лидер «Асаиб Ахль аль-Хакк» Кайс аль-Хазали также критиковал соглашение как «вызванное политическими и предвыборными интересами». В итоге в феврале 2021 года командование «Хашд» приняло решение ввести в регион свои дополнительные части в количестве 10 тысяч человек под предлогом «предотвращения турецкой агрессии» и оставить у власти местную администрацию, связанную с РПК.
В заключении эксперты Фонда Карнеги делают прогноз о дальнейшем развитии событий. При этом они выдвигают два варианта возможного развития ситуации. Первый сценарий состоит в том, что иракское правительство приобретет контроль над границей с Сирией, а ДПК вернет себе хотя бы часть прежнего влияния в регионе. Это ослабит РПК и связи между ее базами в Ираке и в Сирии. Успех этого сценария зависит от того, смогут ли США внести раскол между СДС и РПК. Например, путем предоставления СДС военной, финансовой и экономической помощи в обмен на дистанцирование от РПК. Реализация второго сценария возможна в случае, если иракскому федеральному правительству и ДПК не удастся установить контроль над границей и/или если между ними не обострится борьба. В этом случае РПК не только сохранит, но и укрепит свои позиции по обе стороны границы, а сама граница станет еще более размытой. Катализатором этого могут послужить активизация агрессивной политики Турции и усиление турецкого нажима на курдов.