Последнее по времени региональное турне советника по национальной безопасности ОАЭ Тахнуна бен Заида Аль Нахайяна в августе привело этого влиятельного брата фактического правителя Абу-Даби Мухаммеда бен Заида к неожиданному визиту в Доху, где он встретился с эмиром Катара Тамиом бен Хамадом Аль Тани. Это самый значительный визит в Доху любого высокопоставленного официального лица из ОАЭ с тех пор, как «арабская весна» столкнула двух соседей друг с другом в практически открытом силовом противостоянии. Мы имеем в виду здесь, прежде всего, подрывную войну. Тем не менее, как бы ни был важен этот визит для региональной безопасности и стабильности, его следует рассматривать в контексте все более динамичной развития обстановки в области региональной безопасности, созданной новым трендом руководства США [1] по отходу от активного участия в региональных и локальных конфликтах. Недавние события в Афганистане [2], где проамериканский марионеточный режим распался в течение нескольких дней после срочного вывода американского военного контингента под давлением местных повстанцев, показали Абу-Даби хрупкость и уязвимость более широкого регионального порядка. Образы побежденной сверхдержавы [3], отчаянно пытающейся сохранить контроль над своим последним плацдармом в Кабуле, дали почву для властей ОАЭ поразмышлять о том, что гарантии национальной безопасности и безопасности режима больше не могут полагаться только на поддержку Вашингтона. Динамика развития ситуации требует, чтобы ОАЭ стали более прагматичными в налаживании сетей и отношений по всему региону – при необходимости даже с идеологическими противниками в Дохе и Анкаре. С тех пор как соглашение Аль-Ула [4] — заключенное в первую очередь между Саудовской Аравией [5] и Катаром — положило конец спровоцированному Абу-Даби кризису в Персидском заливе, ОАЭ отступили в регионе. А вернее – они приступили к трансформации своей прежней политики влияния с минимизацией инструментов тайной войны и переносом усилий на дипломатические каналы и «мягкую силу». И это совсем не означает, что ОАЭ поменяли свои основные идеологические установки и решили со всеми дружить. Катар смог наладить отношения с идеологическими союзниками ОАЭ Саудовской Аравией и Египтом, в некоторых случаях выйдя за рамки простого «холодного мира». Это позволило Дохе сотрудничать с Каиром [6] в содействии прекращению огня между Израилем и ХАМАСом, оттеснив Абу-Даби, поскольку последний не выполнил своего обещания использовать «Соглашения Авраама [7]» для продвижения мирного процесса.
Саудовская Аравия и Катар тем временем обсудили более тесное сотрудничество по целому ряду направлений, кульминацией которого стало создание Совета сотрудничества между Саудовской Аравией и Катаром — и все это по мере того, как двусторонние связи между Абу-Даби и Эр-Риядом перешли от фазы «медового месяца» в 2017 году к большей конфронтации [8] в 2021 году. В то время как блокада Катара, задуманная, в частности, Тахнуном бен Заидом, должна была подвергнуть остракизму Доху на региональном и международном уровнях, Катар наоборот вышел на первое место благодаря более тесным связям с США и большим авторитетам в качестве надежного партнера и брокера [9] в регионе. Развитие и предоставление каналов связи, в частности, в Палестине, Афганистане, на Африканском Роге и в Иране, возвращение Катара в качестве посредника резко контрастирует с нынешним менталитетом Абу-Даби с нулевой суммой. Успешная подрывная кампания ОАЭ в Египте против президента М.Мурси в 2013 году, приведшая к его свержению египетскими военными, продемонстрировала веру братьев Аль Нахайян в то, что ОАЭ могут за одну ночь перейти от статуса небольшого государства к региональному жандарму, используя не только мягкую, но и жесткую военную силу. Напористость, вызванная экзистенциальным страхом перед политическим исламом в регионе, привела к тому, что ОАЭ предприняли военное вмешательство в Ливии и Йемене, чтобы сформировать там лояльную себе среду с высокими операционными и репутационными издержками. Успех ОАЭ в мобилизации и направлении общественного недовольства в Тунисе [10], чтобы побудить президента Кайса [11] Саида распустить парламент и его избранных исламистских депутатов от партии «Ан-Нахда», доказал, что Абу-Даби может добиться большего с меньшими затратами. Разумная власть и дипломатия могут на данный момент стать более эффективными рычагами для ОАЭ как самопровозглашенной региональной державы. Создание сетей и использование беспроигрышных ситуаций, где это возможно, может более эффективно продвигать интересы региональной власти ОАЭ, чем менее прагматичный и более напористый менталитет с нулевой суммой. Особенно на фоне вакуума, образовавшегося в результате ухода из региона трех последовательных администраций США, Абу-Даби не может больше открыто игнорировать конкурентов и противников, действующих в одной и той же области интересов. Точно так же, как Абу-Даби продемонстрировал прагматичный поворот [12] в отношениях с Ираном в 2019 году на фоне иранских атак на морскую инфраструктуру Персидского залива, братья Аль Нахайян, похоже, следуют лозунгу «если вы не можете победить их, присоединяйтесь к ним». Таким образом, хотя, возможно, будет преувеличением представить визит Тахнуна бен Заида в Катар как запоздалое признание поражения, тем не менее, это уступка, направленная на то, чтобы хотя бы временно преодолеть существенные сохраняющиеся идеологические разногласия с Анкарой и Катаром для обеспечения более серьезных геостратегических интересов. Однако этот геостратегический прагматизм может носить лишь временный характер, поскольку фундаментальные идеологические различия остаются основой региональной конкуренции между Дохой и Абу-Даби. Это может создать столь необходимое затишье в крайне противоречивой полярной обстановке в регионе, но оно продлится лишь до тех пор, пока этот тренд будет считаться в Абу-Даби более выгодным, чем прямая конфронтация. Эта передышка предоставляет Абу-Даби и Дохе достаточную свободу действий для конкуренции альтернативными средствами в информационном пространстве, где их два нарратива будут продолжать сталкиваться [13].