Скорость и то, как американцы ушли из Афганистана и та легкость с которой движение «Талибан» захватило контроль над страной высветил целый ряд вопросов, от того как это отразится на глобальном американо-китайском соперничестве до того, ожидает ли нас очередной всплеск радикального исламского суннитского терроризма.
За то время, пока США и их союзники пытались перезагрузить мировоззрение афганского общества, эвакуировавшийся в 2001 году в Катар и Пакистан «Талибан» занялся самореформированием и созданием нового образа, позволившего ему в итоге поставить под контроль страну практически без боя.
Возрождение «Талибана» было бы невозможна без внешней помощи и поддержки. Основную роль в трансформации «Талибана» сыграл Пакистан. Вовлечение Исламабада а афганские и околоафганские дела имеет давнюю историю. Являющиеся основой «Талибана» пуштуны составляют около 15% населения Пакистана (25 млн человек) и живут в провинциях расположенных вдоль т.н. «линии Дюранда», являющейся фактической пакистано-афганской границей с 1919 года. Афганские пуштуны составляющие 42% населения страны(16,3 млн человек), живут в пуштунском поясе к северу от «линии Дюранда» от Нимроза и Гильменда на юге до Нангархара на севере.
Пуштуны традиционно играют ведущую роль в управлении как Пакистана так и Афганистана. Действующий премьер-министр Пакистана, Имран Хан является пуштуном, пуштуном был и последний король Афганистана Мохаммад Закир Шах и три следующих руководителя страны (Мохаммад Дауд Хан, Хафизулла Амин и Мохаммад Наджибулла). Пуштунами были и президенты Исламской Республики Афганистан Хамид Карзай и Ашраф Гани. Неудивительно, что в кодексе пуштунский чести Паштунвали, как впрочем и в большой части пакистанского истеблишмента территория Афганистана считается несправедливо отторгнутой Великобританией частью «исторического Пакистана». Эти исторические связи легко объясняют тот факт, что первым государственным лидером поздравившим «Талибан» с победой был именно Имран Хан объявивший эту победу «освобождением от пут рабства».
После вторжения сил коалиции в Афганистан в 2001 году, Пакистан (вместе с арабскими союзниками США) неоднократно на разных уровнях пытался доказать, что с «Талибаном» необходимо договариваться а не воевать и предлагал себя в качестве посредника. После последней попытки, которую предпринял командующим пакистанской армией генералом Ашфак Парвез Каяни в октябре 2010 года (так называемый 3-й меморандум Каяни), предложивший по крайней мере выдвинуть варианты выхода из стратегических проблем накопившихся между Пакистаном и США, пакистано-американские отношения были заморожены. В этих условиях Исламабад решил усилить поддержку «Талибана» и с начала 2011 года начал усиленную подготовку его бойцов и командиров как на старых тренировочных базах оставшихся со времён борьбы моджахедов с режимом Наджибуллы так и на и вновь созданных Пакистаном и Катаром. Целью Пакистана с 2011 года стало выдавливание США из Афганистана и превращение этой страны в надёжный плацдарм для противостояния с Индией и источник стратегических полезных ископаемых. Кроме того, уход США из Афганистана облегчит Пакистану реализацию проекта газопровода ТАПИ (Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия), строительству которого много лет сопротивлялись США.
Сворачивание пакистано-американских связей оказало негативное влияние на снабжение коалиционных сил в Афганистане и на возможности американского командования получать развединформацию о развитии и динамике воинствующих исламистских течений в регионе ранее представлявшихся пакистанской Межведомственой разведкой (ISI).
США и их союзники вполне сознательно закрывали глаза и на присутствие «Талибана» в Пакистане и на самую разнообразную государственную и частную помощь Исламабада и пакистанской элиты «Талибану». Эта помощь всегда была на виду, т.к. Исламабад никогда не делал секрета из своей поддержки «Талибану» во всех его войнах с 1990-х годов.
После фактической заморозки пакистано-американских отношений, руководство Пакистана всячески поощряло рост антиамериканских настроений позволявших лидерам «Талибана» управлять действиями движения из безопасного пакистанского города Кветта. Пакистан дал разрешение командирам талибов набирать бойцов в деобандистких медресе в пуштунских провинций, открывать там госпитали и заводы по производству боеприпасов и взрывных устройств. Пакистан также предоставил свои госпитали и реабилитационные центры для лечения раненных талибов. Это не скрывается ни «Талибаном» ни Исламабадом, например, 27 июня 2021 года министр внутренних дел Пакистана Шейх Рашид Ахмед в заявлении пакистанскому изданию «Гео Ньюс» с гордостью признал факт «не только гуманитарной» помощи «Талибану».
Пакистан рассматривает «Талибан» в качестве стратегического актива, способного держать Индию и Иран под контролем. Этот фактор сделал движение региональной силой и фактически второй армией Пакистана. Воевать с партизанским движением сложно всегда, но бороться с хорошо организованной и обученной силой способной возникать и растворяться как по мановению волшебной палочки и имеющей широкую поддержку среди населения и практически неограниченную финансовую помощь чрезвычайно проблематично.
Руководство «Талибана» все время изгнания жило в Кветте открыто. В городе регулярно проводились заседания Шуры (высшего управляющего органа), там базируется пропагандисткой центр движения, издаются все го печатные издания, журналы Al Somood, In Fight, Shahamat, Elhan, Murchal, месячный сборник Srak, студии по производству видео и интернет контента Alemarah, al Hijirat и Mana-ul Jihad.
На этом фоне, американское разведывательное сообщество очевидно не предпринимало никаких действий для прекращение или хотя бы ограничения этих связей.
В брифинге по афганской тематике для новоизбранного президента Барака Обамы, отмечалось, что талибы создали гибкие децентрализованные структуры, подчиняющиеся руководству в Пакистане, но организованные с учётом местной специфики. Уже к 2008 году с помощью Пакистана «Талибан» создал свои организации в большинстве провинций Афганистана со своими теневыми губернаторами и районным руководством. Руководство Государственного департамента и Ричард Холбрук назначенный спецпредставителем по Афганистану и Пакистану несколько лет пытались доказать администрации Белого дома необходимость вовлечения Пакистана в решение афганской проблемы.
Несмотря на все это США отказывались давить на Пакистан и обострять отношения с ним при всех президентах начиная с Обамы. Вместо этого каждая следующая администрация наращивала американское военное присутствие в Афганистане доведя его в пиковый период (2010-2014) до 100 000 военнослужащих. Бездействие США спровоцировало бывшего директора ISI Хамида Гула заявить, что «Пакистан победил СССР с помощью Америки, а теперь победил Америку с помощью Америки».
В результате близорукой американской политики самообмана и надежды на решение афганской проблемы грубой силой, Пакистан стал руководящей и направляющей силой «Талибана», и, фактически его руками, не только развязал войну против США, но и эффективно и громко её выиграл. Одним из побочных эффектов провала политики США в Афганистане стала невозможность проецирования американского влияния на Центральную Азию и рост пакистанского влияния.
Целью такого влияния, кроме продвижения растущих пакистанских экономических интересов, является распространение деобандизма — крайне ортодоксальной школы ислама, которую даже современный ваххабизм считает радикальной ересью. Кроме того, с помощью «Талибана» Пакистан надеется создать исламский эмират на основе союза Афганистана и Пакистана.
Покинувший страну вице-президент Амрулла Салех и другие члены правительства президента Гани неоднократно заявляли что пакистанские военные и ISI напрямую командовали армией «Талибана» во время его наступления на Кабул.
Эти обвинения вяло отрицаются Пакистаном. Пребывание директора ISI Фаиза Хамида в Кабуле сразу после ухода США вместе с большой группой гражданских управленцев, массовая замена афганских чиновников их пакистанскими коллегами по мере захвата «Талибаном» контроля над страной, участие пакистанских военных в операции «Талибана» по захвату Панджшерского ущелья и даже экипировка и поведение талибского спецназа вполне убедительно свидетельствуют об обратном.
Поддерживая «Талибан» Пакистан надеется также создать «оперативную глубину» в районе стратегически важном для противостояния с Индией. Кроме того, экспорт значительной части своих радикалов по мнению Исламабада позволит или нейтрализовать или, по крайней мере, ослабить собственных пуштунских радикалов, с 2014 года объединившихся в движение «Тахафуз».
С помощью нового талибского правительства, Пакистан надеется укрепить растущее стратегическое сотрудничество с Турцией, основанное на консервативном суннитском исламе. Основной фокус этой дружбы направлен на колыбель шиизма – Иран, но этот фокус может легко сдвинуться на создание оси Анкара-Исламабад-Пекин. Пока основным препятствием для процесса вовлечения Китая является политика Пекина в отношении китайских мусульманских общин. Учитывая влияние консервативных суннитов на политику как Турции, так и Пакистана в ближней и среднесрочной перспективе продать такое сближение деобандистам и ваххабитами будет чрезвычайно сложно.
В Пакистане распространено мнение, что идеология «Талибана» является «чистым первородным исламом», что накладывает серьёзные ограничения на то, какую политику Исламабад способен проводить в регионе.
Это может привести с ситуации, когда «хвост будет вилять собакой» – «Талибан» понимая интересы Пакистана сможет не только оказывать серьезное влияние на его внешнюю политику в целом но и быть гораздо гибче и прагматичнее в своём внешнеполитическом курсе.
Другими словами, ситуация может сложиться так, что Пакистан заменив США в качестве основного игрока в Афганистане выпустил джина из лампы, который исполнив пару желаний перестанет подчиняться исламабадскому Алладину.