Завершаем анализ турецкой Стратегии в сфере развития искусственного интеллекта — первого всеобъемлющего документа в этой сфере, подготовленного в Турецкой Республике.
Часть 11 нашей публикации доступна по ссылке на сайте ИБВ: http://www.iimes.ru/?p=79660 [1].
Напомним, что в предыдущих Частях 1-10 нашей публикации мы провели полный разбор турецкой Стратегии в сфере искусственного интеллекта на период с 2021 по 2025 годы.
В данной части уместным представляется подвести некоторые итоги по результатам рассмотрения документа.
Отметим, прежде всего самое главное: Турция рассматривает для себя искусственный интеллект в качестве перспективного направления, где она рассчитывает на совершение прорыва.
Сколько таких, подлинно прорывных направлений для Турции было? – На самом деле, в этом смысле, на ум приходят разве что работы Турции в вопросе создания беспилотных летательных аппаратов. Причем не всех, а именно тех, что выпускаются компанией Baykar — имея в виду беспилотные летательные аппараты Bayraktar.
В этом вопросе, многое сошлось, удачным для Турции и её, теперь уже флагманского производителя, в одну точку: а именно – достойный конкурентоспособный продукт, «легенда» вокруг создателя – Сельчука Байрактара, который, в глазах турецкого общества и, особенно, в глазах турецкой молодежи, создал привлекательный образ современного турецкого инженера, бросившего вызов чуть ли не всему миру, апробация продукта в «победоносной войне» (имеется в виду, разумеется, конфликт в Нагорном Карабахе), получение БПЛА турецкого производства статуса «game changer», то есть изделия, которое изменяет ход конфликта (не только в Нагорном Карабахе, но и, допустим, в Ливии – И.С.). Касательно последнего, разумеется, мы говорим про образ. О том, соответствует ли этот образ действительности и, если доля истины в нем есть, то какова она – можно говорить долго и отдельно.
И, наконец, венцом этого всего стало местами подспудное, местами явное соперничество между турецким и российским оборонно-промышленными комплексами, где турецкая сторона представлена средством нападения (БПЛА), а российская сторона – средствами обороны (различные системы ПВО). Такой расклад сил, к слову сказать, также характерен и хорошо ложиться в легенду о новой роли Турции и её ОПК. Благодаря этому, турецкий ОПК «приподнялся на плечах (российского) гиганта» и получил себе дополнительный авторитет.
Результат – изделие, на международной арене, стало своего рода «символом» вызова России и российскому оборонно-промышленному комплексу.
Поэтому его покупают (ну, или декларируют планы покупки) не только страны-традиционные партнёры Турции, включая Катар и Азербайджан. Но и те страны, которые хотят именно что продемонстрировать свой вызов России. К их числу, в первую очередь, относятся Украина, Польша и страны Балтии. Разумеется, все это работает на наращивание портфеля продаж и экспорта турецкой продукции за рубеж, причем в достаточно широкую географию.
Подчеркнем: это — единственный пример подлинного турецкого прорыва, с теми оговорками, что Турция исповедует блочный подход и, разумеется, далеко не все комплектующие БПЛА – турецкого производства, включая те же двигатели, которые до последних моделей – австрийского производства. И лишь только сейчас Турция подступается к тому, чтобы производить свой собственный двигатель для БПЛА, закрывая у себя очевидную брешь.
Других аналогичных примеров этому успеху у Турции пока нет, хотя амбициозных планов турками и декларируется великое множество. Число их растет в пропорции к приближающемуся 100-летнему юбилею провозглашения Турецкой Республики. Он же – выборный год в Турции, когда состоятся всеобщие президентские и парламентские выборы, а, следовательно, турецкая власть, которая борется с непростой экономической ситуацией, пытается «вдохновить» население если не ростом благосостояния, то патриотизмом и проектами milli ve yerli, то есть, «национальными и местными» проектами импортозамещения.
Нельзя к ним отнести, допустим, проект атакующего вертолета «АТАК T-219», который, все-таки, является модификацией итальянского изделия Agusta A129 Mangusta. Руководство страны пытается придать этому изделию «флёр» турецкого, но, все же, это не так. Этот проект, очевидно, не вписывается в историю успеха турецкого оборонно-промышленного комплекса.
Так что, в последние годы, Турция пытается изменить саму философию реализации своих подобных прорывных проектов.
Теперь философия заключается в следующем: Турция осуществляет «блочное проектирование» того или иного изделия, будь то «местный автомобиль» или же «местный самолёт 5-го поколения» (о нем чуть позже). В какой мере это проектирование – самостоятельное, большой вопрос. Все же, где требуется, к этой работе привлекаются и зарубежные проектировщики. Далее делается концепт проекта и под этот концепт Турция декларирует ту или иную «национальную и местную» программу. При этом делается достаточно громкая презентация этого турецкого «стартапа». Далее, в проект приглашаются потенциальные зарубежные партнёры, но на турецких условиях. Главное условие, разумеется, — это «турецкость» готового изделия в максимально возможной мере и передача недостающих «ноу-хау» турецкой стороне. Тут, разумеется, от Турции дар убеждения в адрес потенциальных зарубежных партнёров, чтобы разъяснить им: а) что проект будет реализован Турцией, в любом случае, с теми или иными партнёрами (от США и ЕС, до России и Китая – И.С.), б) этот проект сулит немалую выгоду, пусть даже, при этом, зарубежные партнёры и лишаются возможности просто поставлять свои аналогичные изделия на турецкий рынок – в пользу партнёрства с Турцией и создания добавленной стоимости на турецкой территории.
Приведем пример, который обещает быть, в этом смысле, самым ярким. Разумеется, в том случае, если этот проект «взлетит», причем, как в прямом, так и в переносном смыслах.
18 марта 2023 года — это дата, когда публике должен быть продемонстрирован первый опытный образец турецкого истребителя 5-го поколения.
Возможно ли это для страны, которая до сих пор производит лишь отдельные узлы и компоненты для авиапрома (но не двигатель) и не имеет ни одного собственного «летающего изделия»?
Как мы отметили выше, турки напирают на то, что это будет изделие, спроектированное «по блочному принципу». То есть, Турции не надо иметь собственного производства полного цикла. Задачей Турции является осуществить инжиниринг и составить все необходимые блоки в готовое изделие. И понятно, что многие из этих блоков, в том числе, авиадвигатели, будут закупаться за рубежом. Вот, что на эту тему на ушедшей неделе заявил глава Управления по оборонной промышленности Турции Исмаил Демир.
В своем выступлении, Исмаил Демир заявил, что Турция может вести переговоры с теми, кто хочет сотрудничать на «собственных условиях страны» (то есть, на турецких условиях – И.С.).
Цитируем: «Процесс проектирования (национального боевого самолета – И.С.) в настоящее время продолжается, и страна уже начала производство нескольких деталей», — сказал Демир. Исмаил Демир добавил, что «дверь открыта для дружественных и союзнических стран, которые хотят участвовать в этом проекте».
Иными словами, как мы видим, мы видим ту самую «новую турецкую модель», которая начинается с шумной презентации собственного национального проекта. Далее следует попытка убедить зарубежных партнёров в том, что этот проект реализуем и обязательно будет претворен в жизнь Турции, и что им надо «успеть запрыгнуть на подножку этого уходящего поезда». При этом, по свойственной себе привычке, Турция пытается лавировать между всеми игроками, используя одних (Россию и Китай) в качестве инструмента давления на других (США и ЕС) и наоборот.
В этом смысле, теперь о «дружественных и союзнических странах», которые могут участвовать в турецком проекте создания истребителя 5-го поколения «на турецких условиях», о чем заявил глава Управления по оборонной промышленности Исмаил Демир.
США на участие в этом проекте не пойдут, особенно с учетом санкций, введенных по отношению к Турции и к Управлению по оборонной промышленности Турции. США, очевидно, хотят регулировать динамику роста турецкого научно-производственного потенциала.
Что касается Германии, то любая сделка в сфере ОПК должна быть проведена через Бундестаг. И все последние годы он был склонен ограничивать турецко-германское сотрудничество необходимым минимумом. Во всяком случае, как показали немцы, им турецкий оружейный рынок – не то чтобы не важен, однако, от его наличия или отсутствия у Германии ничего страшного не произойдет.
Про Францию говорить не приходится, с учетом общего негативного фона в отношениях, которые регулярно «искрят» на фоне столкновения интересов на Африканском континенте. Что выливается во взаимные ограничительные меры в торгово-экономической сфере, пусть даже и не оформленные в виде формальных документов.
Зато та же Великобритания, как можно судить, из заявлений того же главы Управления по оборонной промышленности Исмаила Демира, является намного более гибкой, чем другие поставщики. В частности, Rolls Royce уже дали свои предложения по авиадвигателям для турецкого истребителя, хотя пока и не договорились.
Остается прочая Европа, где Турция можно «насобирать» необходимых себе блоков, но выглядит так, что туркам нужен именно что якорный партнёр в проект.
Смотрим в другую сторону. А в другой стороне оказываются Россия и Китай. Также, можно ещё про Пакистан вспомнить и про Украину. А про Израиль, который, в прошлом, мог бы являться для Турции технологическим партнёром, при нынешнем турецком руководстве, можно и не вспоминать.
На военно-техническое сотрудничество с Пакистаном Турция может рассчитывать в полной мере, с учетом особого характера турецко-пакистанских отношений. А вот на отношения с КНР – нет, имея в виду и негативный опыт прошлого, когда Турция отказалась от «ракетной сделки века» с Китаем. И, в принципе, китайцы не любят делиться, действуя по принципу «все или ничего». И уж точно их нельзя «скрутить» на турецкие условия.
Про Украину ситуация здесь – та, о который мы постоянно пишем на сайте Института Ближнего Востока. Она заключается в том, что Украина – это, своего рода, и НИИ для Турции и потенциальный кадровый резерв. В том смысле, что Турция стремится к тому, чтобы получить через Украину недостающее себе компетенции в авиационной сфере. И нельзя сказать, чтобы этот план был нереалистичным. Другой вопрос, что успешность реализации данного плана будет напрямую являться функцией состояния самого украинского авиапрома, которое оставляет желать много лучшего. А, следовательно, и данное сотрудничество может носить скорее точечный характер.
И, наконец, мы подходим к России, которая, так получается, остается «в сухом остатке» после всех этих рассуждений.
Заметим, что российское руководство не раз уже высказывало желание развивать сотрудничество с Турцией в сфере авиации, имея в виду не только поставки Турции российских истребителей после того, как Турция оказалась исключена из программы по истребителю F-35. Но и звучали заявления от российской стороны о том, что РФ готовы принимать участие и в проекте создания турецкого истребителя пятого поколения. Более того, отзывы от российской стороны по поводу этого проекта демонстрируют, что Россия воспринимает данный проект весьма серьезно, без какого-либо скепсиса.
В этом смысле, можно сказать, что Россия является, пожалуй, единственной страной, которая, одновременно, и располагает серьезнейшим потенциалом в сфере авиастроения и, к тому же, высказывает желание сотрудничать в этом вопросе с Турцией. Такого желания, разумеется, не звучит и не прозвучит ни от США, ни от ЕС. А Турции, что бы она не говорила по поводу «milli ve yerli» нужен, в этом смысле, якорный партнёр. Только при наличии такового можно «поднимать» такого рода амбициозные проекты. Это – даже не собственное производство легкового автомобиля.
На самом деле, ровно таким же образом начинался и проект первой турецкой атомной электростанции – АЭС «Аккую». Когда Турция сначала раскрутила вокруг этой стройки мощную кампанию, а потом начала зазывать туда иностранных партнёров, из которых до проекта в итоге добралась именно Россия. Кстати, вопреки ожиданиям турецкой стороны, Россия не стала в итоге «открывашкой» для проекта второй атомной электростанции на черноморском побережье Турции в районе г. Синоп. Так и не получилось, на момент написания статьи, у Турции продвинуться в русле турецко-японского межправительственного соглашения, демонстрируя опыт работы с Россией в качестве положительного примера, который их также должен вдохновить на «инвестиционные подвиги».
К чему мы это так долго говорим про отвлеченные проекты, не имеющие, на первый взгляд, отношения к искусственному интеллекту? – На самом деле, мы говорим о той схеме реализации турками своих проектов, которую можно считать новой и находящейся в обкатке.
И, в случае с тем же искусственным интеллектом, Россия может являться для Турции технологическим партнёром, имея в виду, что наша страна опережает турок в данном вопросе.
Кроме того, речь идет ещё и о том, что у России, за последние годы, сложился в Турции определенный образ страны, которая готова на «дорогу с двухсторонним движением», модель «win — win» и проч. Как это сотрудничество не назови, Россия, своими практическими шагами, показала, что она готова делиться с Турцией технологиями – читай, соглашаться на турецкую модель. Так происходит в АЭС «Аккую», так происходит с СП по производству вакцины Sputnik V. Кроме того, как можно судить, пусть и вязко, но продолжаются переговоры между Россией и Турцией по второй очереди поставок С-400, которая, как неоднократно заявлялось в прошлом, должна уже предполагать совместное производство на территории Турции с передачей стране «ноу-хау».
Так что, следует ожидать, что в самой обозримой перспективе на Турцию обратят внимание крупные игроки российской ИТ-индустрии и начнут предлагать Турции разного рода «коллаборации», имея в виду усилия последней по цифровизации своей экономики и по достижению собой цифрового суверенитета. Очевидно, что, если не заниматься подтасовкой цифр, идея о том, чтобы Турция самостоятельно вошла бы в 20-ку крупнейших стран по искусственному интеллекту в течение 5 лет, является малореализуемой. О чем, собственно, пусть и не прямо, но в Стратегии Турции по искусственному интеллекту говорится – а именно, в тех разделах, которые касаются международного сотрудничества.
Кроме того, не будем забывать еще и того, что Россия хочет внедрять правила в киберпространстве, не находя, в этом смысле, поддержку со стороны США. А вот со стороны Турции, она эту поддержку найти может. По той причине, что Турция хочет внести свою лепту в построение мира будущего, а тут – такая возможность «стоять у истоков» цифрового миропорядка.
Так что из Стратегии Турции в сфере искусственного интеллекта напрямую вытекает главное, которое заключается в том, что для российско-турецких отношений возникает ещё одно перспективное направление сотрудничества, где можно рассчитывать на практический результат уже в обозримой перспективе.