Проблема 5-го поколения ВВС Турции и истребитель F-35 JSF
В представлении аналитиков EDAM Турция является «игроком, действующим во многих геополитических направлениях». Исходя из этого, в своей подготовке к войне турецким военным следует отрабатывать сценарии одновременного действия на нескольких фронтах. Что касается ВВС Турции, то уже сегодня к их компетенции относится воздушное патрулирование в Восточном Средиземноморье, Эгейском и Черном морях, участие в воздушно-наземных операциях и разведывательных миссиях в Сирии и Ираке, а также выполнение задач, вытекающих из членства в НАТО.
Вместе с тем, с опорой на открытые источники эксперты отмечают, что парк боевых самолетов турецких ВВС мало соответствует современным требованиям. Его основу составляют до 260 истребителей F-16 в различных модификациях (Block 30, 50 и 50+) и около 20-30 истребителей F-4 2020 года. Первоначально план Командования ВВС Турции состоял в постепенном выводе из эксплуатации указанной авиационной техники (сначала F-4, а затем F-16, начиная с Block 30) в течение 2020-30-х годов. Одновременно, на вооружение предусматривалось принять не менее 100 F-35A JSF и сопоставимое количество истребителей отечественной разработки MMU. В результате планировалось сформировать отряд в составе сотен платформ 5-го поколения.
В этом контексте исключение Турции из консорциума F-35 сильно подорвало оборонное планирование Анкары. Кроме того, отечественный истребитель 5-го поколения MMU, похоже, начнет поступать на вооружение ВВС Турции только в период 2030–2040 годов. Очевидно, что в предстоящий период основу боевой авиации Турции продолжат составлять F-16 4-го поколения. По оценке экспертов, это только усилит неприемлемое для Турции отставание от стран, перешедших на технологии 5-го поколения.
Исключение Турции из проекта F-35 стало потенциальной потерей не только для ВВС, но и для ВМС Турции. Как известно, Анкара планировала ввести в состав ВМС десантный корабль TCG «Анадолу» (Anadolu). Проект разрабатывался как мини-авианосец с добавлением трамплина и других атрибутов. На международном рынке вооружений в качестве единственного подходящего кандидата для базирования на TCG «Анадолу» рассматривался F-35B, вариант с коротким взлетом и вертикальной посадкой. Поскольку теперь приобретение F-35B невозможно – как в краткосрочной, так и в среднесрочной перспективе рушатся и планы использование TCG «Анадолу» в роли мини-авианосца. Безусловно, корабль сохранит свою военную ценность в качестве средства проецирования силы и десантной платформы турецкого флота. С другой стороны, без F-35B его потенциал в таких регионах, как Ливия, восточная часть Средиземного или Эгейское морей окажется совершенно другим.
Для компенсации возникающих проблем различные источники в турецких СМИ предлагают снизить нагрузку на F-16, отсрочить вывод из эксплуатации F-4, более активно использовать беспилотные авиационные системы, а также извлечь максимальную выгоду из легких штурмовиков Hürkuş-C. По утверждению же аналитиков EDAM, уроки, извлеченные как из карабахской войны, так и из трансграничных операций Турции в Сирии и Ливии, показывают, что подобные взгляды верны лишь в определенных условиях.
Действительно, БПЛА «Байрактар ТБ-2» и «Анка» доказали свою эффективность против широкого спектра целей и могут рассматриваться в качестве надежного и проверенного решения на поле боя. В ближайшем будущем турецкая авиационная промышленность пополнит парк БПЛА ВВС более совершенными «Акинчи» и «Аксунгур», способными расширить не только возможности ведения разведки, но и поражения значимых целей противника (включая поиск и уничтожение подводных лодок).
Вместе с тем, карабахский конфликт, на который зачастую ссылаются упомянутые выше источники, имел свои особенности. Противник (Армения) отличался крайне слабыми возможностями ВВС, отсутствием сетевой архитектуры ПВО с адекватными сетями командования, недостаточным применением средств РЭБ. В результате чего, ему не удалось сформировать высокоуровневый потенциал противодействия БПЛА. С другой стороны, Азербайджан не мог задействовать средства раннего предупреждения и управления, подобные турецкому самолету «Орел мира» (Peace Eagle). Последний же, в ходе операций в Сирии, находясь над собственной территорией, успешно наводил турецкие F-16 на сирийские Су-24, поднимавшиеся в воздух для охоты за турецкими БПЛА. При этом, поражение сирийских самолетов происходило из турецкого воздушного пространства. Следовательно, итоги карабахского конфликта, как прочий опыт применения беспилотных систем, еще подлежит тщательному осмыслению.
Легкий штурмовик Hürkuş-C может выйти на первый план в обеспечении непосредственной авиационной поддержки наземных сил, благодаря своим 12,7-мм и 20-мм орудиям и боеприпасам Cirit и UMTAS национального производства. Эту же функцию могут выполнять многочисленные боевые вертолеты. Но эта категория авиационной техники окажется наиболее эффективной против асимметричного противника и в районах со слабой ПВО.
Напротив, F-35 – это «глубокий ударный» самолет, призванный проникать во вражеское воздушное пространство и уничтожать важные цели, особенно в случае, когда он несет интеллектуальные крылатые ракеты класса «воздух-земля» с дальностью действия в сотни километров, такие как SOM-J. Ни Hürkuş-С, ни самолеты 4-го поколения не обладают подобным потенциалом.
Во внутренних дебатах в Турции F-35 зачастую представляется усовершенствованным самолетом-невидимкой, который только увеличивает боевые возможности турецких ВВС. В случае же неудачи проекта, он может быть заменен другими вариантами. По убеждению экспертов EDAM, это довольно упрощенный и поверхностный подход к анализу одной из крупнейших оборонных инвестиций Анкары.
По утверждению аналитиков, F-35 в основном ориентирован на получение информационного превосходства на сложных и высококонкурентных полях сражений. Уникальные датчики платформы и расширенные возможности передачи данных предназначены для доминирования над противником с помощью интенсивного сетецентрического подхода к войне. В первую очередь F-35 создавался не для боев в воздушном пространстве противника, а, скорее, для управления боевыми действиями. Следовательно, при правильной интеграции с другими видами вооружений рассматриваемая платформа не только усиливает потенциал ВВС, но и обеспечивает современные возможности ситуационной осведомленности в глубине вражеской зоны, что позволяет защитить уязвимые участки собственной территории и укрепить возможности всех вооруженных сил, вплоть до подразделений огневой поддержки.
Турецкие эксперты характеризуют F-35 в военном отношении, как сенсорно-компьютерный комплекс сетевого подхода к ведению войны, который способен выйти далеко за рамки «основы турецких ВВС» и занять центральное место в формировании боевых сетей ВС Турции. Ему также отводится ключевая роль в создании мощного сдерживающего фактора. Последний, приобретает особую важность для национальной безопасности Турции на фоне нарастания гибридных угроз, обострения противостояния в международном воздушном пространстве и распространения ракетных технологий.
Оценка угроз и потенциальная роль ЗРК
Представив свое видение современной парадигмы воздушной войны 5-го поколения и оперативное значение F-35, эксперты EDAM проводят анализ вызовов, возникающих перед ВВС Турции, и возможность реакции на них в складывающихся условиях. Поскольку альтернативная замена для F-35 не предвидится, анализируются возможные решения с использованием зенитно-ракетных комплексов: российского С-400, отечественных систем и альтернативным предложений, поступавших от США.
Риск нарушения военно-стратегического баланса в пользу ВВС конкурирующих государств
В первую очередь аналитики EDAM обращают внимание лиц, ответственных за оборонное планирование Турции, на вероятное изменения баланса сил в сегменте ВВС в пользу Афин.
Греция отметилась недавним увеличением оборонного бюджета и проектами военных закупок. Ожидается, что в 2021 году её расходы на оборону достигнут 6,6 млрд долл. США, что вдвое превысит показатели предыдущего года. Считается, что значительная часть выделяемых средств будет направлена на укрепление греческой авиации. В частности, ожидается, что ВВС Греции приобретут модернизированные Lockheed Martin истребители F-16V и французские «Рафаль» (Rafale).
Известно, что конфигурация F-16V (Viper) включает такое важное дополнение, как РЛС с АФАР APG-83 от Northrop Grumman – система, которая обеспечивает более высокую ситуационную осведомленность на поле боя. Кроме того, согласно открытым источникам, пакет модернизации Viper приведет к расширению возможностей F-16 в области РЭБ.
Французский «Рафаль» категорически оценивается как истребитель поколение 4++, который предлагает более продвинутые возможности, чем традиционные боевые самолеты 4-го поколения. Одна из особенностей модели в конфигурации F3R – это способность наносить глубокие удары по наземным и морским целям на дальности до 500 км с помощью ракет (Exocet AM-39 Block-2, Meteor BVR) и других категорий управляемых боеприпасов. Причем, вероятно, что самолеты версии F3R составят только часть закупок. Остальные окажутся более продвинутой версией F4 с новыми ракетами класса «воздух-воздух» Mica NG, средствами для обработки больших данных и элементами искусственного интеллекта.
Еще более тревожным для безопасности Турции представляется поступление в ближайшем будущем на вооружение ВВС Греции истребителей F-35JSF, а также развитие стратегических отношений Афин с Объединенными Арабскими Эмиратами. Причем последние, являясь геополитическим соперником Турции на Ближнем Востоке и в Северной Африке, также активно работают над формированием собственного потенциала воздушной войны 5-го поколения на базе F-35JSF. Аналогичная ситуация складывается между ВВС Турции и наращивающими свой боевой потенциал ВВС Египта.
В результате, подытоживают исследователи EDAM, до тех пор, пока Анкара не придет к срочному временному решению или пока не произойдет изменений в поставках F-35, паритет воздушной мощи изменится в пользу Афин и других конкурентов. Такая ситуация при оптимистичном сценарии продлится в течение ближайших 10, при пессимистичном – 20 лет.
Потенциальная роль зенитно-ракетных комплексов и возможности С-400
Перед лицом всех этих событий в Турции появилось мнение о возможном решении на основе концепции развертывания зон запрета доступа (в западной терминологии A2/AD), которые формируются вокруг систем ПВО, например стратегического ЗРК С-400 российского производства или отечественных изделий.
Авторы исследования соглашаются с тем, что уроки арабо-израильской войны 1973 года, а также успехи ЗРК в последний период (например, грузино-российский конфликт 2008 года) дают представление о ценности этих систем вооружений. С точки зрения оборонной экономики, особенно в период перехода от самолетов 4-го к платформам 5-го поколения, эксплуатация ЗРК представляется менее затратной по сравнению с высокотехнологичной авиационной техникой. В оперативном плане системы ЗРК не только имеют более продолжительное время эксплуатации, чем боевые воздушные патрули, но и обеспечивают непрерывный контроль. Кроме того, эти системы менее громоздки и не требуют сложной инфраструктуры, необходимой для боевой авиации.
С другой стороны, с точки зрения гибкости при выполнении задач ЗРК действуют в гораздо более узкой области. Спектр возможностей боевых самолетов, особенно 5-го поколения, гораздо шире: проведение глубокого удара, проецирование силы, воздушно-наземные операции, РЭБ, разведка и целеуказание, поддержка ВМС, уничтожение вражеских пусковых установок баллистических ракет. Кроме того, в представлении турецких экспертов, оборонное планирование, ориентированное на ЗРК, невозможно для стран, подобных Турция, территория которых во многих местах имеет проблемные физико-географические условия для применения радиолокационных систем. В этом контексте, при планировании ПВО государства зенитные средства следует рассматривать только как дополнительные элементы, действующие совместно с боевыми самолетами.
С учетом особенностей Турции, эксперты EDAM ставят два вопроса, которые, по их мнению, важны для военно-политического руководства страны и её общественности. Во-первых, может ли Анкара в условиях, когда военный баланс «воздух-воздух» ухудшится в пользу Афин (и других конкурентов) на уровне платформ с неподвижным крылом, отреагировать на эту ситуацию стратегическим ЗРК С-400? Во-вторых, достаточно ли национальных систем ПВО, которые начали поступать в войска, чтобы заполнить пробел в боевых самолетах 4++ и 5-го поколений на вооружении турецких ВВС?
Эксперты также справедливо замечают, что независимо от типа ЗРК (С-400, «Пэтриот», «Астра»), его эффективность зависит от совокупности сложных параметров: применения противником систем РЭБ, скорости, маневренности, высоты, количества целей и других. То есть, общая информация, часто освещаемая в СМИ и социальных сетях и распространяемая на любую ситуацию, связанную с С-400 или другой системой вооружения, может быть некорректной для реальных боевых действий. В случае войны каждое боестолкновение будет проводиться и должно оцениваться на своих конкретных условиях. Помимо того, поступившие на вооружение ВВС Турции стратегические ЗРК С-400 еще не вышли на финальную стадию оперативной готовности и не развернуты для выполнения боевых задач. Следовательно, сценарии их применения, например, в Восточном Средиземноморье, могут основываться исключительно на предварительных предположениях.
Сегодня С-400 выделяется как наиболее эффективный мобильный стратегический ЗРК, состоящий на вооружении ВС РФ и Китая. В системе используются различные варианты ракет (48Н6 и 9М96), обеспечивающие гибкую дальность стрельбы. Ракета 48Н6 при решении задач ПВО эффективна на дальности до 250 км. В рамках широкой архитектуры С-400 может поражать не менее 36 целей на высотах до 56 км. Дальность стрельбы в 400 км, о которой часто упоминается в СМИ, обеспечивается ракетами 40Н6, поступившими на вооружение ВС России в последние годы. Согласно открытым публикациям, комплекс имеет лучшие радиолокационные характеристики, чем его предшественник С-300 и более устойчив к радиолокационной воне.
С другой стороны, рассуждают в EDAM, указанная максимальная эффективная дальность не основана на реальных военных ситуациях и, вероятно, достигается в идеальных условиях испытаний против крупных и тяжелых целей, таких как самолеты-заправщики. Поскольку отчеты о российских испытаниях не являются прозрачными и подробными, заявленные характеристики максимальной дальности вызывают у турецких экспертов определенные сомнения.
Для Турции сложно подготовить силы и провести оборонное планирование на основе ЗРК и особенно С-400 по нескольким причинам. Во-первых, стратегический ЗРК С-400 в настоящее время не связан с сетецентрической архитектурой. Кроме того, поскольку нет закупок – у Турции нет надежной конфигурации зенитных комплексов различного типа, способных взаимодействовать с С-400 на разных уровнях (например, ЗРК SA-17 / «Бук-М2Э» и SA-22 / «Панцирь-С1»). Без сетецентрической архитектуры и приемлемой конфигурации ЗРК разного уровня такая система, как С-400, не даст желаемых результатов.
В литературе подчеркивается, что построение российской системы ПВО подразумевает развертывание систем малой и средней дальности (SA-22 и SA-17) ближе к возможным зонам угрозы и передачу информации о целевом потоке к стратегическим системам, таким как ЗРК С-300В4 или С-400. Аналогичные данные поступают от самолетов дальнего радиолокационного обнаружения и управления А-50 и истребителей-перехватчиков МиГ-31БМ. Дополнительно, активная радиолокационная ГСН, используемая в ракетах-перехватчиках некоторых стратегических ЗРК нового поколения, принесла с собой концепцию стрельбы по секторам, где, вероятно, будет находиться воздушная платформа противника, согласно информации о цели, полученной от разведывательных источников.
Стратегический ЗРК С-400 на вооружении ВС Турции будет лишен сетецентрической архитектуры, описанной выше. По этой причине он не сможет получать информацию от прочих средств, имеющихся на вооружении ВВС Турции (самолета ДРЛО «Орел мира» и инфраструктуры РЛС, совместимых с ПВО НАТО). С учетом деятельности противника по подавлению ПВО – ситуация ухудшается дополнительно.
Во-вторых, как видно на примере ВВС Греции, воздушная угроза смещается с платформ 4-го на платформы 5-го поколения. Открытые источники указывают на то, что современные российские стратегические ЗРК (С-300В4, С-400), построенные на позднесоветском опыте, чрезвычайно эффективны по платформам 4-го и 4++ поколений стран НАТО (F -16, F/A18 и др.). Ситуация относительно самолетов 5-го поколения (F-35 и F-22), построенных по технологиям низкой заметности – иная.
По утверждению экспертов EDAM, между современными системами ПВО и стелс-платформами 5-го поколения продолжается игра «добычи и охотника» в электромагнитном спектре. Причем, роли «добычи» и «охотника» в ней меняются в зависимости от разных входных данных. Прежде всего, следует понимать, что РЛС современных ЗРК могут обнаруживать некоторые платформы 5-го поколения с определенной неоднозначностью. Кроме того, военная значимость указанного «обнаружения» в основном будет зависеть от двух параметров: дальности обнаружения истребителя 5-го поколения и набора сенсоров, необходимых ЗРК С-400 для значимого обнаружения и поражения подобной платформы.
Такие самолеты, как F-35, могут поражать системы ЗРК с помощью интеллектуальных ракет очень большой дальности, не подходя к противнику на дистанцию значимого обнаружения комплексами ПВО. Они могут также направлять к своим целям ракеты с других дружественных платформ 4-го или 4++ поколения (например, Eurofighter Typhoon или Rafale), которым также не потребуется входит в зону обнаружения вражеской ПВО. Следовательно, в случае с Турцией системе С-400, не интегрированной в какую-либо сетецентрическую архитектуру, будет очень сложно обнаружить F-35, принадлежащие ВВС Греции или ВВС ОАЭ на «значительном удалении». При этом, оставаясь «невидимым», сам F-35 превращается в «ценностью информационного превосходства».
В отношении набора сенсоров для поиска платформ 5-го поколения следует принимать во внимание то обстоятельство, что обнаружение подобной цели не обязательно означает передачу данных о противнике в систему ЗРК, которая поразит цель с высокой точностью. На примере России видно, что для борьбы с малозаметными боевыми самолетами требуются высокоуровневые структуры, такие как межвидовой мобильный радиолокационный комплекс «Небо М», которые объединяют поисковые системы в очень разных диапазонах и частотных сегментах. Приобретенный же Турцией ЗРК С-400 подобное оборудование не включает. По этой причине вскрывать платформы, подобные F-35, на значительных расстояниях и с военным значением до того, как F-35 окажется достаточно близко, чтобы атаковать с помощью своих систем вооружения, представляется затруднительным.
Наконец, эксперты замечают, что истребитель F-35 JSF является эффективной платформой РЭБ. Следовательно, приобретение такого потенциала ВВС Греции также создаст проблему для планирования ПВО Турции, ориентированного только на ЗРК.
Затрагивая особенности современного этапа развития национальных средств ПВО Турции, аналитики отмечают успехи оборонной промышленности страны в развитии ракетных технологий и инфраструктуры боевого управления. Так, поступающие на вооружение ВВС Турции комплексы «Хисар А» (Hisar A) имеют эффективную дальность 15 км. За ними поступят ЗРК «Хисар O» с возможностью поражения противника на средних высотах, на дальности до 25 км. Одновременно, ожидается интеграции семейства ракет «Гёкту» (Göktu) класса «воздух-воздух» в семейство ЗРК «Хизар», что повысит гибкость применения зенитных средств.
Помимо того, Управление оборонной промышленности Турции обнародовало некоторые характеристики перспективного ЗРК «Сипер» (Siper), который сможет поражать противника на больших высотах, на дальностях 70-90 км. Таким образов, в целом, Командование ВВС Турции работает над созданием эшелонированной архитектуры ПВО, способной интегрироваться в многоуровневые сети НАТО на малой, средней и большой высоте на дальностях до 90 км.
Тем не менее, в EDAM полагают, что принимаемые меры не будут полностью эффективны для решения проблем турецкой авиации, возникающих из-за нехватки платформ 5-го поколения и отсутствия промежуточного решения, поскольку упомянутые данные о дальности не позволят нарушить возможную активность технологически более продвинутого противника. Следовательно, Турции с помощью ЗРК сложно компенсировать отсутствие боевых самолетов 5-го и промежуточного 4++ поколения.