После того как осенью 2015 г. российские ВКС приняли участие в разрешении вооруженного конфликта в САР, казалось, что дела в стране стали налаживаться. Действительно, мене, чем за три года российским военным и гражданским специалистам удалось добиться того, чего не смог достичь ни сам сирийский режим, ни его союзники в лице Ирана и подконтрольных ему шиитских вооруженных формирований. Размер находящейся под контролем сирийского правительства территории вырос практически до 90% против 15% в начале 2015 г. Москва полностью сняла вопрос о смене режима Башара Асада (тем более силовым путем) даже в постановочном плане в ходе переговоров по сирийскому урегулированию в любом формате. Был нанесен критический удар по джихадистким вооруженным группировкам «Исламское государство» (ИГ) и «Джебхат ан-Нусра» (обе организации запрещены в России), которые после этого так и не смогли восстановиться. Москва оказала весомое содействие правительственным вооруженным силам в укреплении их организационной структуры и повышении боеспособности. По инициативе России была создана новая переговорная площадка в Астане (Казахстан) при активном участии Турции и Ирана. Возникли реальные предпосылки для начала процесса мирного политического транзита. Однако с учетом того, что длящийся свыше 10 лет сирийский конфликт был сильно интернационализирован, Москве приходилось действовать с учетом позиции Турции и Ирана, ведущих арабских государств, США и стран ЕС, которые естественно имели свои интересы и предпочтения в Сирии. Несмотря на то, что сегодня Россия играет определяющую роль в Сирии, она не может полностью контролировать всех участников сирийского кризиса, тем более ожидать от них согласованных действий в рамках, выработанных в Москве алгоритмов разрешения сирийского конфликта. В последние месяца темпы развития обстановки в Сирии и вокруг нее приняли ускоренный и несколько запутанный характер, который во многом детерминировался особенностями развития непростых политических процессов на Ближнем Востоке, прежде всего в Леванте, который оказался в фокусе пристального внимания ведущих региональных и мировых держав. В последний будний день прошедшей недели в Женеве завершился 6-й раунд сирийских «конституционных» переговоров, с участием представителей режима, оппозиции, гражданских и общественных организаций, ООН, ведущих мировых и региональных держав, который продолжался 5 дней. Основной задачей мероприятия являлась выработка согласованной платформы основных положений сирийской конституции, на основании которой будут созданы новые принципы формирования обновленных законодательных и исполнительных институтов государства, которые в дальнейшем будут осуществлять процесс мирного политического транзита в стране. Многие западные обозреватели с энтузиазмом оценивали перспективы этого раунда переговоров, аргументируя свой оптимизм тем нажимом, который, якобы, оказала, Москва и Вашингтон на сирийский режим и оппозицию, соответственно, чтобы сблизить их позиции. Действительно, Россия приложила немало усилий для организации этих переговоров и направила для участия в них своих лучших представителей. Возможно в ходе недавней встречи в Москве президента России со своим сирийским коллегой, Владимир Путин высказал ряд пожеланий относительно данного мероприятия. Что касается Вашингтона, то в последнее время, его ближневосточная политика носит, на наш взгляд несколько сумбурный и алармистский характер, что возможно связано с полевыми последствиями в Афганистане после вывода американских войск. На самом деле, возможности упомянутых держав тем более ООН, повлиять на исход переговоров, весьма ограничены. Парадоксально, но многие ограничения возникли в результате тех политических процессов в Сирии, вокруг нее, внутри правящей элиты и оппозиционных структур, которые были инициированы, одобрены и поддержаны Россией, США, Турцией, Ираном, Египтом, Саудовской Аравией, ОАЭ. Излишне напоминать, что при этом упомянутые страны, не забывали и о своих интересах в САР и на Ближнем Востоке, в целом. Предложенная повестка встречи была весьма насыщенной и обширной. Обсуждалась в разных секциях квалифицированными специалистами по каждому пункту в течение пяти дней. Поэтому, остановимся на сути проблемы и основных положениях конституционной реформы. И здесь неизбежно возникают вопросы. Не так давно в Сирии была принята новая конституция. На основании ее положений Б.Асад был успешно переизбран на новый семилетний срок правления. Сирийский президент находится в добром здравии и в случае эвентуального ухода, планирует передать властные полномочия своему старшему сыну Хафезу. Так зачем нужно что-то менять, когда и так все хорошо. Тем более, в рамках вывода Сирии из политической изоляции, Дамаск становится членом Интерпола. Это существенно расширит возможности сирийских властей по «отлову» зарубежной оппозиции. Согласно сохраняющейся логике властей, вся оппозиция, несогласные с правящим режимом суть террористы. Тогда зачем законному, суверенному правителю вести с ними какие-либо переговоры. С другой стороны, изучаешь многочисленные предложения противной стороны, в выработке которых принимали участие самые опытные стратеги из Сирии, других арабских стран, Турции, Ирана…, и упираешься в первый пункт. Суть его сводиться к коренной трансформации сирийских вооруженных сил и органов безопасности. При этом упор делается не столько на оргштатных мероприятиях, ликвидаций явлений фракционности, коррупции, усиления принципов единоначалия, централизма, изменении критериев набора и т.п., сколько на вопросах, касающихся изменения мировоззрения в восприятии принципов и понятий безопасности и сути военно-гражданских отношений. Сегодня в Сирии правительственные силы, прежде всего, специальные службы, носят чисто конфессиональный характер. Для подавляющего большинства их личного состава понятие безопасности и цель служения имплементируются в практическом плане в виде обеспечения собственной безопасности и интересов, охране режима и на последнем месте стоит защита гражданского населения.
Внести предлагаемые изменения на бумаге достаточно легко в ходе 1-2 заседаний профильных секций. Добиться реальной трансформации самосознания сирийских военных возможно только в течение нескольких десятилетий при условии периодической смены среднего и высшего командного звена национальных вооруженных сил. Подобные трагические изменения в самоидентификации сирийских офицеров произошли постепенно и детерминировались вескими основаниями. В 2011 — начале 2012 года, когда правящий режим гнулся под ударами вооруженной оппозиции, поддержанной внешними силами, некоторым их представителям нужно было несколько раз подумать, прежде чем публично заявлять о ликвидации алавитской власти. В сложившихся условиях, большинство алавитов восприняло подобные заявления как прямую угрозу их физическому выживанию. Поэтому пока их не удастся убедить в обратном, они будут сражаться до конца. Естественно, 50-тилетнее правление в Сирии алавитского меньшинства (10%-20% населения, по разным оценкам) в условиях суннитского большинства вызывало немало острых вопросов. Поэтому религиозная подоплека событий 15 марта 2011 г. и скрытая мотивация протестных движений, большинство участников которых были суннитами оставалась загадкой только для неспециалистов. Подобные тонкости сирийской действительности хорошо понимал Хафез Асад, который в консультациях с представителями аятоллы Хомейни из Кума, отработал планы постепенной внешней «суннитизации» облика правящего режима при сохранении его глубинной алавитской сущности. Именно, Х.Асад окружил себя преданными друзьями суннитами на высших постах государства, которые представляли влиятельные суннитские семьи и роды, связанные с Ливаном, Саудовской Аравией, США, Канадой, рядом ведущих стран Западной Европы. Именно, он начал создавать четвертую опору власти в лице представителей суннитской буржуазии, которых тщательно оберегали (не обирали, как это произошло позднее) алавитские генералы, мало понимавшие в бизнесе и не имевшие связей на Западе. Но случилось то, что случилось.. Надеемся, что 6-й раунд переговоров в Женеве дал какие-то практические результаты в виде подписания хотя бы двух-трех согласованных документов. Велика вероятность, что все согласятся с необходимостью борьбы с терроризмом. Это единственное о чем в ходе предыдущих раундов готов был договариваться правящий режим. Возможно, может быть достигнуто общее понимание необходимости возвращения беженцев, реконструкции страны, более тесного взаимодействия с профильными международными структурами, аффилированными с ООН. Сказанное выше, это не столько попытка еще раз переосмыслить пройденное, сколько стремление подчеркнуть неизбежность факта того, что Москве в одиночку будет весьма сложно добиться устойчивой стабильности в Сирии. Видимо не случайно, поэтому, в ходе прошедших 22 октября российско-израильских переговоров на высшем уровне было еще раз подчеркнуто положение о том, что между Россией, Израилем и США достигнута договоренность о встрече высокопоставленных представителей Советов национальной безопасности этих стран для обсуждения положения в Сирии и Иране. Данный аспект вызывает легкое раздражение в кругах арабских, турецких и иранских политиков и интеллектуалов. Готовые мириться с Израилем (…а куда денешься?), Анкара и Тегеран, Каир и Эр-Рияд законно считают, что в «своем» регионе они вполне способны решить сирийскую проблему собственными силами. Однако на практике, пока выходит иное. За несколько последних недель Сирия подверглась серии вооруженных атак. Это израильские бомбардировки Пальмиры и базы ВВС в Хомсе (Т4). Подрыв складов боеприпасов сирийской армии на трассе Хомс-Хама. Обстоятельства этого происшествия до сих пор не раскрыты. И, наконец, взрыв армейского автобуса в центре Дамаска, в результате которого погибли 14 сирийских военнослужащих. Последний эпизод вызвал много слухов и спекуляций. Так как ответственность за него никто пока не взял (на момент написания этой статьи – авт.), то появилось несколько версий того, кто бы мог стоять за этим терактом. Ряд экспертов поспешили увязать этот теракт с обстрелами сирийской армией районов Идлиба. Другие попытались возложить ответственность на Израиль. Третьи склонялись к версии, что за этим терактом стоят «Братья-мусульмане». Четвертые связали произошедшие с подготовкой Анкарой крупномасштабной военной операции в северо-западных и восточных районах Сирии против правительственных сил и курдов. Искушенные военные эксперты обратили внимание на ряд особенностей этого теракта, которые отличают его от прежних атак. Действительно, последние 5 лет Дамаск и его жители жили в условиях безопасности и уже забыли о подобных инцидентах. Это стало возможным после основательной зачистки Дамаска и его пригородов правительственными силами при поддержке России и Ирана. Последний по времени теракт подобного рода произошел в 2017 г. Это были две атаки террористов-смертников на полицейские участки столицы, в результате которых погибло несколько десятков человек. Ответственность взяло на себя ИГ. В это раз действовали профессионалы с холодным разумом и твердой рукой. В предварительно отслеженный транспорт, заблаговременно была заложена взрывчатка, приведенная в действие дистанционно в определенном месте и заранее избранное время. Безликие (пока) исполнители продемонстрировали завидную многопрофильную подготовку, организованность, способность действовать автономно в составе отдельной группы, тщательно маскировать возможные связи с внешним центром поддержки и управления, характерные для специальных разведывательно-диверсионных подразделений, которыми могут «похвастаться» не так уж и много стран в мире. Никаких возгласов типа «Аллах Акбар», «Я Хусейн» и т.п., актов жертвенности, само подрывов и прочей «трескучей показухи» (как бы написал один из классиков Великой Октябрьской Революции) не было. Данное обстоятельство внушает еще большие страхи и опасения в недостаточной эффективности и слабой подготовке сирийских органов контрразведки и антидиверсионных подразделений.
На самом деле, взрыв в центре Дамаска это весьма тревожный сигнал. Тем более что аналогичным атакам примерно в это же время подверглись Бейрут и Багдад. В подобной ситуации неизбежно встает вопрос: CUI BONO?. Однозначно ответить на него в текущей ситуации на Ближнем Востоке вряд ли возможно. Поэтому, попытаемся выдвинуть ряд научных гипотез. В регионе активно присутствуют хорошо замаскированные и превосходно подготовленные ячейки разведывательно-диверсионного профиля, которые отличаются малой численностью и имеют автономную связь с региональным или международным центром. Их отличает особый подчерк и новый алгоритм действий. В эпоху холодной войны, когда некоторые государства грешили подобным, они, как правило, маскировали свои действия, и возлагали ответственность на ими же искусственно созданные или придуманные экстремистские организации религиозного окраса. Тем самым они невольно внесли свой вклад в появление реальных джихадистких и экстремистских организаций в регионе. Так как, любые игры с исламом имеют обычно плохую развязку. Возможно те, кто исполнил взрыв в Дамаске, учли опыт прежних ошибок. В любом случае, взрывы в столицах левантийских государств имею целью дестабилизировать ситуацию в Леванте и на Ближнем Востоке, в целом. Нельзя исключать, что подобные инциденты, это лишь фрагмент мозаики непримиримой борьбы между Израилем, США и Ираном за уничтожение/сохранение пояса исламского сопротивления, созданного ИРИ в 1980-х годах. Напомним, что Багдад, Дамаск, Бейрут, Газа, — звенья цепи сопротивления. На фоне отрицательного военно-политического сальдо Израиля в Газе, США в Афганистане, «Хизбаллы» в Ливане, Ирана в Леванте, Персидском заливе, на Кавказе, борьба противоборствующих сторон могла обостриться и принять характер скрытой взаимной агрессии, проявившейся в столь жестоком виде в Дамаске. В регионе ускоренными темпами идет ряд новых взаимоисключающих процессов. Создание израильско-суннитского блока, попытки достижения ирано-саудовского примирения, нормализация отношений Дамаска с арабскими странами. Они протекают в духе прежней парадигмы безопасности (от которой сегодня остался только дух) и в отсутствии нового реального баланса сил. В этом случае у одного из влиятельных игроков могла сформироваться искаженная картина происходящего истолкованная им как угроза его безопасности, что побудило его к подобным действиям. Не все участники ближневосточного процесса, привыкшие жить в прежней системе координат, готовы к изменениям кардинального характера, тем более не склонны оценивать их положительно с точки зрения своих интересов. В этой связи влиятельные силы в регионе предпочитают слегка нажать на тормоза. Нельзя исключать, что Ближний Восток стоит на пороге масштабной региональной войны или его постепенно подводят к развитию подобного сценария. В этой связи, обращает на себя внимание, одно немаловажное событие, которое произошло на днях на севере Сирии. Согласно заявлению официального представителя Сирийской национальной армии (СНА) * [1] Ю.Хамуда ряд отрядов вооруженной сирийской оппозиции на севере САР приняли решение объединиться в единую боевую структуру. Слияние наиболее крупных отрядов сирийской вооруженной оппозиции произошло на основе объединенного командования движения «Аль-Азм». Новое войсковое соединение получило название «Аль-Фейлак ас-Салис» («Третий корпус»). В его состав вошли следующие отряды и движения; «Аль-Джабха аш-Шамийя», «Джейш аль-Ислам», «Фейлак аль-Мажд», «Лива ас-Салям», «Фирка аль-Малик Шах», «Фирка 51». Объединительный процесс был инициирован движением «Аль-Азм» при активном участии движения «Ас-Сайирун». На базе «Аль-Азм» был создан штаб объединенного оперативного командования. Точный численный состав «Аль-Фейлак ас-Салис» доподлинно неизвестен. Ряд экспертов полагают, что его численность может составлять несколько десятков тысяч хорошо подготовленных бойцов. В этническом отношении личный состав практически на 100% укомплектован сирийцами. В конфессиональном плане 90% бойцов принадлежат к суннитской ветви ислама. Основной задачей новой боевой структуры является ликвидация фракционности в рядах вооруженной оппозиции, укрепления центрального командования, подготовка к созданию в будущем основы для новой сирийской армии. Основной боевой задачей «Аль-Фейлак ас-Салис» служит борьба с сирийской правительственной армией и курдами на севере Сирии, поддержание стабильности в этом районе, защита гражданского населения в случае начала Турцией полномасштабной военной операции против отрядов правительственных войск и курдских формирований. Аналогичные процессы подготовки происходят и в рядах сирийской армии, и сирийских курдов, которых поддерживают США, подконтрольных Ирану формирований, дислоцированных в этих районах САР. Особое внимание уделяется укреплению стратегически важного района Тель Рифаат. Многие военные эксперты считают военную турецкую операцию неизбежной. Не исключено, что Москва и Вашингтон попытаются воспрепятствовать проведению Анкарой военной операции в Тель Рифаат. Однако противоборствующие вооруженные формирования. действующие в этом районе, мало верят в успех посреднических усилий РФ И США. Тем более, что в Тель Рифаат нет американских военных. В настоящее время Анкара ведет активные переговоры с Москвой и Вашингтоном по этому вопросу, в частности о судьбе приграничных курдских районов. В конце октября на саммите G20 в Риме президент Турции Р.Т.Эрдоган планирует обсудить эту тему с США.