Фоном для конференции по урегулированию ливийского конфликта в Париже, открывающейся 12 октября, стал отказ делегации североафриканской страны, ради которой, собственного говоря, и затевалось событие, отправлять во французскую столицу свою делегацию в том случае, если на мероприятии будут присутствовать израильские официальные лица. Как сообщил официальный представитель Правительства национального единства Ливии М.Хаммуда, такая реакция мотивирована подходом к палестинской проблеме. По его словам, ПНЕ «твердо придерживается своей позиции и позиции всех ливийцев и привержено делу Палестины».
Особенно примечательно, что заявление о готовности отказаться от визита во Францию, дабы не столкнуться там с израильтянами, прозвучало без каких- либо подтверждений со стороны организаторов относительно приглашения этого ближневосточного государства. Более того, как было заявлено при подготовке конференции, помимо уже известного круга внерегиональных игроков, таких как ООН или Германия, Пятая республика намеревалась принять на своем форуме те соседние с Ливией страны, которые напрямую вовлечены в конфликт тем или иным образом. Влияние же происходящего в североафриканской стране не Израиль является опосредованным.
В этой связи появились альтернативные версии относительно причин антиизраильского демарша ПНЕ. Одна из них заключается в том, что такой курс оказался производным от турецкого. Ранее из Анкары прозвучало заявление Р.Т.Эрдогана, в котором он подчеркнул: «мы не можем присутствовать на Парижской конференции, в которой участвуют Греция, Израиль и администрация греков-киприотов». При этом в начале ноября, по сообщениям турецких СМИ, глава ливийского правительства А.Х.Дбейба в Стамбуле обсудил с Р.Т.Эрдоганом в том числе вопрос расширения турецкого присутствия в стране.
Таким образом, интересы сотрудничества с Анкарой вполне могли стать основанием для ПНЕ разделить ее поход. Впрочем, в отличие от турецкой реакции, выпад Ливии был адресован исключительно против Израиля. Из этого может следовать два вывода. С одной стороны, таким образом ПНЕ показывает, что не готово отказаться от работы над сближением с Грецией, которое началась в марте текущего года и во многом связано с деятельностью экс-посла Ливии в Афинах, а ныне главы Президентского совета М.аль-Манфи. С другой стороны, весьма вероятно, что между Израилем и ПНЕ есть собственные противоречия, которые и оказали решающее влияние на ситуацию, в итоге приведя к обнародованию упомянутого выше заявления.
В качестве триггера двусторонних противоречий мог выступить визит в Израиль сына Х.Хафтара Саддама, который около недели назад прибыл в страну из ОАЭ. Обстоятельства этого события сразу поставили его в контекст процесса нормализации отношений с умеренными региональными режимами, ранее начатого под патронажем США. Связано это с тем, что на этот раз частный самолет, вылетевший из Дубая, смог беспрепятственно приземлиться в Израиле, не спровоцировав никаких инцидентов в воздухе, а аналогичные сообщения имели место на этапе подписания «Соглашений Авраама». Кроме того, высока вероятность, что через Иерусалим Хафтары хотят проложить путь к более влиятельным внерегиональным игрокам на ливийском треке, как это сделал, к примеру, Судан.
По данным СМИ, в ходе 90-минутных переговоров С.Хафтар предложил Израилю в будущем установление официальных контактов по образцу ОАЭ, Бахрейна, Судана и Марокко в случае, если его отец получит поддержку в рамках предвыборной кампании. Судя по всему, речь идет главным образом о продвижении интересов Х.Хафтара среди израильских партнеров. Главная задача, которую ставят перед собой Хафтары, общаясь с Израилем, состоит в том, чтобы блокировать влияние Турции, которая, в том числе используя площадку конференции в Париже, будет пытаться добиться сближения позиций с Египтом по ливийской проблеме.
При этом вызывает вопросы раскрытие этой информации, наиболее вероятный эффект от которой – снижение одобрения Х.Хафтара внутри Ливии. Впрочем, данный тезис справедлив лишь отчасти. С одной стороны, действительно, подобный эффект вероятен и, что особенно примечательно, запустить его пытается именно Анкара. Подтверждением последнего можно считать, к примеру, тот факт, что большая часть публикаций о ливийско-израильских перспективах нормализации были сделаны турецкими СМИ. С другой стороны, демонстрируя свою лояльность к Иерусалиму, Х.Хафтар пытается подкрепить фактическими шагами свою риторику относительно намерения направить страну по демократическому пути. А Израиль, как известно, главный «оплот демократии» на Ближнем Востоке. Соответственно, сближение с ним вполне способно получить одобрение на Западе, что, в свою очередь, повлияет на расстановку сил и внутри страны.
В целом, тема продолжения процесса нормализации отношений между Израилем и умеренными региональными режимами продолжает оставаться актуальной. Связано это с несколькими группами причин. Одна из них приход движения «Талибан» (запрещено в РФ) к власти в Афганистане, породивший в Израиле рассуждения о негативных тенденциях на Большом Ближнем Востоке, которые способны нивелировать уже существующие достижения. Во-вторых, декларированная готовность команды Дж.Байдена продолжать начатую Д.Трампом нормализацию, которая пока не подкреплена появлением при новой администрации реальной кандидатуры следующего регионального союзника Израиля.
В реальности говорит о действительном скором официальном сотрудничестве Израиля и Ливии, как кажется, слишком рано. Повышенный интерес к Ливии в текущей ситуации можно считать прежде всего следствием деятельности ключевых претендентов на власть в этой стране, где не только С.Хафтар, но и сын М.Каддафи – Сейф аль-Ислам предложили Израилю сближение в случае прихода к власти, а на фоне подготовки к декабрьским выборам наняли, по некоторым данным, одну и ту же израильскую консалтинговую компанию. Однако есть и другой потенциальный драйвер ливийско-израильского сближения, как минимум в широком региональном контексте. Заключается он в совпадении интересов израильских союзников – Египта, Греции и Кипра. В попытках реализовать энергетические проекты в Средиземноморье они также потенциально выигрывают от израильско-ливийского сближения, способного нейтрализовать противоположное влияние на североафриканскую страну Турции.