- Институт Ближнего Востока - http://www.iimes.ru -

Оценки западных экспертов реальной ситуации в восстановлении отношений Саудовской Аравии и ОАЭ с Катаром

9 декабря наследный принц КСА Мухаммед бен Сальман посетил Катар впервые с тех пор, как Эр-Рияд прекратил свою многолетнюю блокаду Дохи в январе. По прибытии в столицу Катара кронпринц получил теплый прием от правящего эмира Катара шейха Тамима бен Хамада Аль Тани, который демонстративно обнял саудовского гостя на летном поле. Эта поездка знаменует собой заметный шаг в примирении региональных конкурентов  и налаживании  саудовско-катарских отношений, которые ухудшились в последние годы на фоне фактического прихода Мухаммеда бен Сальмана к власти и введенного Саудовской Аравией и другими арабскими странами эмбарго ССАГПЗ в отношении Катара. Отметим также, что наследный принц КСА публично посетил один из стадионов, построенных к Чемпионату мира в Катаре в 2022 году, что можно расценивать как сигнал о том, что Эр-Рияд прекратил свои усилия на международном треке по переносу этого соревнования в другую страну. Для Дохи этот вопрос является принципиальным.

Как полагают американские эксперты, разрядка после блокады между Саудовской Аравией и Катаром останется хрупкой, поскольку многочисленные основополагающие факторы могут привести к возобновлению напряженности. Вскоре после того, как Мухаммед бен Сальман фактически пришел к власти в 2016 году, Саудовская Аравия начала тесно сотрудничать с Объединенными Арабскими Эмиратами, которые поделились своими опасениями по поводу сравнительно теплых связей Катара с Ираном и поддержки Дохой «Братьев-мусульман», а также использования ей своей медиа-империи (во главе с  телеканалом «Аль-Джазир») для разжигания инакомыслия и освещения внутриполитических ситуаций в Саудовской Аравии и ОАЭ. В попытке заставить Доху изменить или отказаться от этой политики, Саудовская Аравия и ОАЭ в альянсе с Египтом и Бахрейном разорвали свои дипломатическиеотношения, туристические и коммерческие связи с Катаром в 2017 году, выдвинув Дохе 13 требований в рамках изменения ее политики. В июне 2017 года они даже кратко рассмотрели вопрос о военном вмешательстве в Катар, прежде чем в ситуацию вмешались Соединенные Штаты. В течение следующих четырех лет блокада стагнировала, и экономика Катара фактически росла, поскольку Доха изменила свои торговые и деловые связи. При этом основным фактором стал тот факт, что США оставались прочными союзниками Катара на протяжении всей блокады, которую американские лидеры критиковали как подрывающую солидарность стран Персидского залива и, в свою очередь, общую региональную стабильность. Турция также создала военную базу в Катаре. Тем временем Доха не выполнила  ни  одно из требований, выдвинутых государствами, которые ввели блокаду. В начале января Саудовская Аравия решила отказаться от в основном безуспешной блокады и начала восстанавливать связи с Катаром, чтобы обеспечить свои хорошие отношения с новой, более скептически настроенной администрацией президента США Джо Байдена. ОАЭ, Бахрейн и Египет с тех пор также улучшили свои отношения с Дохой, почти не упоминая о требованиях блокады.

Как полагают американские эксперты, саудовско-катарские дипломатические и деловые связи в ближайшее время потеплеют. Но поскольку ни одна из проблем, приведших к блокаде, не была решена, различные события все еще могут привести к возобновлению напряженности между Эр-Риядом и Дохой и потенциально привести к еще одному полному разрыву отношений. Такие события включают:

Если взять суть конфликта между КСА и Катаром в целом, то необходимо отметить, что остаются нерешенными главные его механизмы. Ряд британских экспертов полагают, что конфликт между КСА, ОАЭ и Катаром по своей сути носит идеологический и онтологический характер: это конфликт по поводу мировоззренческих взглядов на самоощущение и роль государства в радикально меняющемся геополитическом театре региона после «арабской весны». Вашингтон был и остается при этом  ключевым арбитром в этой истории.   Архитекторы кризиса в Абу-Даби и Эр-Рияде всегда согласовывали свои действия на этом направлении с бывшим  президентом США Дональдом Трампом, риторика и обещания  которого в 2016 году стали ключевым катализатором разгорающегося конфликта. И поскольку новая администрация Байдена обещала быть более жесткой в отношении Эр-Рияда, наследный принц КСА принял прагматичное решение использовать эту возможность, чтобы положить конец, по крайней мере, одному из кризисов поскольку издержки такого противостояния в Персидском заливе уже давно перевешивают его выгоды для королевства.  Прекращение блокады Катара дало Мухаммеду бен Сальману возможность представить себя Вашингтону в качестве конструктивного игрока в регионе, выйдя из тени наследного принца Абу-Даби Мухаммеда бен Заида, настоящего вдохновителя блокады Катара. Катар как жертва, похоже, извлек наибольшую выгоду из этого раскола, став более политически, экономически и стратегически устойчивым. Саудовская Аравия и ОАЭ,  наоборот, в конце концов, в признали, что их импульсивность (а вернее вера в честное слово американского президента Д.Трампа)  подвела их. Тем не менее, если смотреть за рамки блокады и рассматривать кризис как простой симптом гораздо более глубоко укоренившегося идеологического конфликта, то простого устранения симптомов для покупки кредита доверия в Вашингтоне будет недостаточно для достижения устойчивого урегулирования в Персидском заливе. В основе кризиса остается онтологический раскол по поводу того, как перестроить арабский мир после «арабской весны», с диаметрально противоположными взглядами на это, исходящими в первую очередь из Дохи и Абу-Даби. В то время как Катар является сторонником социально-политического плюрализма как средства обеспечения стабильности в охваченном конфликтом регионе, ОАЭ последовательно проводили политику авторитарной стабильности, поддерживая таких «сильных людей», как Абдель Фаттах ас-Сиси в Египте, Халифа Хафтар в Ливии и Башар Асад в Сирии. В то время как Катар поддерживал эти арабские «революции» десять лет назад, ОАЭ за этот период превратились в великую контрреволюционную державу региона. Это означает, что, хотя на данный момент может возобладать прагматизм, Абу-Даби, в частности, не откажется от использования своих обширных сетей дезинформации и лоббирования в отношении Катара. В то время как конфликт может исчезнуть из заголовков газет в Персидском заливе, тайная война между этими региональными соперниками  будет продолжаться, передаваясь на аутсорсинг своим доверенным лицам и прокси по всему региону. Различные стратегические видения на роль политического ислама этих стран  будут по-прежнему сталкиваться в Северной Африке, Леванте, Йемене и на Африканском Роге. Битва за будущий порядок в арабском мире, в которой в первую очередь участвуют монархии Персидского залива, далека от завершения.