В развитии многопланового двустороннего сотрудничества заинтересованы и Россия, и Иран. Оно осуществлялось на основе внешнеполитических приоритетов обеих государств. Начавшийся на волне «арабской весны» кризис в Сирии, внес определенные коррективы в характер российско-иранских отношений. В течение нескольких десятилетий Сирия играла важную роль в политике России и Ирана на Ближнем Востоке. Россию связывали с Сирией давние отношения дружбы и сотрудничества. Их пик пришелся на 1970 — 1980 гг. Российские военные и гражданские специалисты фактически помогли сирийцам отстроить современную военную и гражданскую инфраструктуру. В ВУЗах СССР/России получило образование более 100 тыс. сирийцев. В сирийских вооруженных силах на офицерских должностях служило около 35 тыс. сирийцев, прошедших обучение в СССР/России, многие из которых были женаты на советских и российских гражданках. Москва владела на правах российской собственности рядом важных объектов в различных районах Сирии. В стране по некоторым данным проживала 250-300-тысячная российская диаспора, включая выходцев с Северного Кавказа, большинство представителей которой имели российское гражданство. После распада СССР Россия продолжила отношения с Сирией. Однако их характер заметно изменился. Многосторонние и многоуровневые связи отошли в сторону. Двусторонние отношения ограничивались в основном поставками российского оружия и запчастей к нему. Место России в Сирии фактически заместили Иран и Турция. Они активно конкурировали друг с другом за влияние в этой арабской стране. Иран одержал неоспоримую победу, хотя Анкара продолжала развивать свои отношения с Дамаском, но их масштаб и характер явно уступал иранскому влиянию. Тегеран прочно закрепился в социальной ткани сирийского общества и свободно чувствовал себя в коридорах сирийской власти, пытаясь оказывать возрастающее влияние на принятие важных политических решений, а также активно действовал в торгово-экономической и военной сферах. В этой связи не вызывает удивления тот факт, что начало сирийского кризиса в марте 2011 г. было с обеспокоенностью встречено в Москве и Тегеране. Однако реакция на сирийские события заметно отличалась в России и Иране. До начала военной операции российских ВКС в САР в сентябре 2015 г. Москва ограничивалась в основном политической поддержкой сирийского руководства в ООН и на других международных площадках. Россия последовательно выполняла свои прежние контрактные обязательства по поставкам САР оружия и запчастей к нему, оказывала гуманитарную помощь пострадавшим районам. С самого начала сирийских событий, Иран принял в них активное участие. ИРИ оказала мощную поддержку сирийскому режиму в удержании власти, противодействии вооруженной и политической оппозиции. Наряду со снабжением Дамаска оружием, бойцами и советниками, финансами и предоставлением политической поддержки, Иран доставил в Сирию из Афганистана, Ирака и Ливана своих сторонников, из которых в дальнейшем были сформированы милицейские отряды, сражавшиеся на стороне правящего режима. Несмотря на это, Иран был крайне обеспокоен событиями в САР. Дипломатический десант Ирана в сопредельные государства Ближнего Востока показал всю остроту обеспокоенности и, одновременно, некоторой растерянности руководителей Тегерана, перед лицом происходящих в Сирии событий и их возможных последствий для Исламской Республики, где менее чем через год должны были пройти президентские выборы. Подобные настроения достаточно явно проявились в ходе встречи с президентом Б.Асадом главы Высшего совета национальной безопасности ИРИ С.Джалили. Он прибыл в Дамаск в августе 2012 в качестве представителя верховного лидера ИРИ (рахбара) А. Хаменеи. За ним последовал краткий визит министра иностранных дел А Салехи в Анкару и его беседы со своим турецким коллегой. По результатам встречи с Асадом в Дамаске С.Джалили сделал ряд важных заявлений. Он сказал, что происходящее в Сирии не является только ее внутренним делом. С.Джалили подчеркнул, что Исламская Республика не позволит разрушить ось исламского сопротивления, где Сирия играет роль основного звена. Тегеран дал ясно понять, что в своей борьбе за Сирию, он, прежде всего, руководствуется не соображениями судьбы сирийского народа, территориальной целостности САР, а идеей сохранения режима Б.Асада как важного звена в деле исламского сопротивления. С другой стороны, посыл С.Джалили о том, что сирийский кризис не является только внутренним делом Сирии, противоречил позиции союзников САР в Москве и Пекине, которые именно на этом основании выступали против внешнего вмешательства в сирийские дела. Слова С.Джалили о Сирии, как «главном звене» имели под собой серьезные основания. Так, ранее в интервью «Джихан ньюз» советник А.Хаменеи А.А.Велаяти дал ясно понять, что в Сирии Иран сражается за себя и свое будущее. По его словам, в случае падения режима Б.Асада, «революционеры» возьмутся за правительство Н.аль-Малики в Ираке, а тогда будет разбит фронт поддержки ИРИ в регионе. А.А.Велаяти назвал Дамаск «золотым кольцом» этого фронта. ИРИ пообещала всеми силами спасти сирийский режим. Действительно, упомянутые выше официальные лица ИРИ, представлявшие интересы военно-клерикальной части иранского руководства, во многом были правы в выражении своих озабоченностей. Несомненно, в случае победы противников Б.Асада ближневосточная политическая география от Ливана и Палестины до Ирака и региональный баланс сил изменились бы явно не в пользу Тегерана. Таким образом, создавалась реальная угроза интересам ИРИ на Ближнем Востоке, что могло ослабить позиции Ирана в деле продвижения ядерной программы, которая служила одним из краеугольных камней мобилизации масс на поддержку курса правящей военно-клерикальной элиты, в том числе в деле обеспечения внутриполитической стабильности в стране. Еще в период правления Хафеза Асада Иран установил особые связи с рядом высокопоставленных офицеров сирийской армии. После прихода к власти в САР Б.Асада отношения с этой группой офицеров укрепились. В условиях кризиса часть военных встала на сторону Ирана и ливанской «Хизбаллы» в вопросах противодействия международному и региональному давлению на сирийский режим. Иран активно работал с сирийскими офицерами. Многие из них прошли специальный курс подготовки в Иране, куда их стали направлять еще в 2005 г. Иран поддерживал непосредственные контакты с сирийскими офицерами, прежде всего из Академий Военно-воздушных сил (ВВС), Радиоэлектронной борьбы (РЭБ), Центра стратегических и научных исследований (ЦСНИС) САР. Генерал-майор Мухаммед Сулейман, который был убит в 2008 г., был одним из высокопоставленных сирийских офицеров, тесно связанных с Ираном и «Хизбаллой». М.Сулейман учился вместе с Баселем Асадом и считался его близким другом. После гибели Баселя Б.Асад приблизил М. Сулеймана, сделав его офицером по особым поручениям президента. М.Сулейман считался одним из влиятельных офицеров в окружении Б.Асада и вел досье по вопросам «ядерного» и «химического» оружия, а также решал деликатные вопросы с Ираном и «Хизбаллой». М.Сулейман поддерживал тесные контакты с Имадом Мугние — руководителем подразделения специальных операций при генеральном секретаре «Хизбаллы» Х.Насралле. Они оба неоднократно выполняли деликатные миссии на территории САР и за ее пределами. Обратимвнимание, что И.Мугние был убит в тот же год что и М.Сулейман. Ряд экспертов полагали, что именно Иран убедил Б.Асада и его ближайшее военное окружение использовать силу против протестующих, взяв за образец иранскую тактику подавления «зеленого движения» в ИРИ в 2009 г. С 2012 г. роль Ирана в Сирии значительно возросла. Иран перешел к непосредственному установлению тесных отношений с милицейскими формированиями и частями регулярной армии, а также начал привлекать в Сирию иностранные вооруженные формирования из других стран. Одним из первых шагов в этом направлении стало создание Национальных сил обороны (НСО), которые формировались по религиозному признаку. Позднее были созданы Местные силы обороны (МСО), в рамках которых Иран, используя материальные и финансовые стимулы, попытался объединить местные милиции и часть племенных отрядов. Иран расширил свои позиции в Дивизии республиканской гвардии (ДРГ) и 4-ой дивизии. На практике это выражалось в создании объединенного командования из офицеров КСИР и ДРГ для руководства НСО. Иранская поддержка способствовала некоторому укреплению эффективности и боеспособности Вооруженных сил САР. Это позволило режиму добиться определенных успехов в борьбе с вооруженной оппозицией в первой половине 2015 г. Однако этого оказалось недостаточным для того, чтобы сирийская армия смогла сохранить достигнутые успехи, тем более обеспечить победу правительственных войск над вооруженной оппозицией. Подобное развитие событий поставило под вопрос все прежние достижения Ирана в Сирии. Так, американо-иранская ядерная сделка (2015), которая смягчила давление на ИРИ, не имела практического выражения в укреплении позиций Ирана и его союзников в Сирии. Даже те стратегически важные районы Сирии, которые Иран пытался контролировать оставались нестабильными в результате разновекторных действий многочисленных местных участников конфликта. Сирийский конфликт привел к серьезному истощению боевого потенциала «Хизбаллы» и иракских шиитских милиций. Это ставило под угрозу позиции Ирана в Ливане и Ираке. Одновременно усиливался риск потенциальных конфликтов в различных проиранских силах в Сирии. В результате Иран был вынужден обратиться к России с просьбой, вмешаться в сирийский вооруженный конфликт. Ввод российских ВКС в САР в сентябре 2015 г. обеспечил мощную воздушную поддержку наземным силам режима Б.Асада. В результате сирийский режим смог расширить территории под своим контролем и укрепить свою власть в стране за счет выравнивания баланса сил. Слабые позиции ИРИ в сирийском воздушном пространстве САР и отсутсвие оясных договоренностей между Россией и ИРИ в вопросах военного сотрудничества приводили к недопониманиями между ними. По мере продолжения военных действий в Сирии военное сотрудничество между РФ и ИРИ постепенно укреплялось. В результате достигнутых договоренностей по разграничению сфер влияния и вопросам координации в проведении военных операций, двустороннее сотрудничества между Москвой и Тегеранаом налаживалось. Динамика вооруженного конфликта в САР привела к объединению военно-политических усилий РФ, Турции, ИсРИ в САР в рамках Астанинского процесса. Взаимодействие РФ и ИРИ в Сирии представляло собой сложную мозаику из противоречивых интересов в регионе Ближнего Востока. Постепенно РФ и ИРИ приобрели необходимый опыт снижения напряженности в тактических вопросах в ходе совместсных военных операций. Это улучшило способность двух стран сглаживать потенциально конфликтные ситуации между ними, которые росли по мере развития сирийского кризиса. По данным источников сирийской оппозиции, до ввода российских войск в Сирию была проведена серия встреч между российскими и иранскими высокопоставленными представителями. В сходе этих встреч РФ и ИРИ выработали основы общей стратегии поддержки сирийского режима. В январе 2015 г. состоялась встреча А.А.Велаяти советника рахбара по внешней политике с президентом В.Путиным и министром обороны С.Шойгу в Москве, в ходе которой А.А.Велаяти передал российскому руководству письменное послание А.Хаменеи. Речь шла об увеличении размера поддержки сирийского режима. В том числе обсуждалась вероятность прямого вооруженного вмешательства сот стороны РФ. Накануне этого визита в Москву в Тегеране прошло несколько встреч между министра обороны России с его иранским коллегой о заключении второго соглашения между ИРИ и РФ по ВТС. Это был первый за 15 лет официальный визит российского министра обороны в Тегеран. Москва отклонила просьбу командующего спецподразделением Аль-Кудс» КСИР генерала Касема Сулеймани совершить визит в Москву в январе-феврале 2015 для личной встречи с президентом России, в ходе которой он намеривался убедить В.В.Путина ввести российские войска в САР для поддержки правящего режима. Вместо этого К.Сулеймани встретился с министром иностранных дел России С.Лавровым, который находился с визитом в Иране в марте 2015 г. Россия с озабоченностью восприняла информацию иранцев об укреплении позиций отрядов сирийской оппозиции на северо-западе и юге САР и одновременном наступлении «Исламского государства» (ИГ, запрещено в России) на северо-востоке и востоке страны. В результате территории подконтрольные режиму заметно сократились в течение весны 2015, особенно после захвата ИГ Пальмиры в мае 2015 г. Тегеран считал, что в этих условиях падение режима и раскол Сирии неизбежен. В период 24-26 июля 2015 г. К.Сулеймани добился неоф ициальной встречи с президентом и минобороны России в Москве, на которой, по некоторым данным, обсуждались вопросы координации совместных военных операций в САР. Одновременно Москва и Дамаск подписали закрытое соглашение о создании в Хмеймиме российской авиабазы. В это же время наблюдалась массированная переброска в САР российских военных и тнехники. В сентябре Москва заявила о создании оперативного центра в Багдаде совместно с ИРИ, Ираком и САР для обмена информациией и координации действий по разработке операций против ИГ на ирако-сирийской границе. В результате совместных российско-иранских операций были образованные военные формирования за рамками сирийских правительственных войск под командованием РФ. В результате слабости сирийской армии практически все операции планировались и проводились российскими военными и спецподразделениями. Для облегчения РФ проведения военных операций и координаций действий с милицейским формированиями на авиабазе «Хмеймим» был создан совместный центр оперативного командования, куда вошли ряд сирийских спецподразделений, КСИР ( в том числе спецподразделение «Аль-Кудс), «Хизбаллы», НСО. Для координации политических шагов РФ и ИРИ в САР в иранском руководстве была создана специальная должность во главе с главой ВСНБ ИРИ Али Шамхани. К.Сулеймани играл важную роль координатора по связям между РФ и ИРИ в военных вопросах вплоть до его смерти в январе 2020 года. В целом позиции Москвы и Тегерана по ключевым вопросам сирийского урегулирования совпадали и Россия рассматривала Иран как своего союзника в Сирии. А Тегеран связывал с Москвой успех осуществления своих планов в САР и в Леванте, в целом. Однако по мере развития сирийского конфликта различия между Москвой и Тегераном в подходах и методах его разрешения, конечных целях и тактических задачах стали проявляться все заметнее. Москва явно не могла разделять иранскую идеологему о создании и укреплении «оси сопротивления» по линии Багдад-Дамаск-Бейрут —Газа, которая по мысли иранских клерикалов и пассионарно настроенных военных должна была своим острием упираться в «сердце» Израиля, а само Государство Израиль должно было быть уничтожено. Россия была обеспокоена активными попытками Тегерана вмешиваться в механизм работы Вооруженных сил САР и органов безопасности. Москва явно не приветствовала действия КСИР по созданию в составе сирийской армии проиранских подразделений, личный состав которых индокринировался на религиозной основе. А обилие шиитских милиций в САР, находившихся под контролем Ирана, серьезно осложняло усилия России по налаживанию условий для политического транзита в Сирии. Москва последовательно выступала за сохранения светского характера сирийских силовых структур и отрицала саму возможность создания на сирийской территории конфессиональных анклавов, поддерживая идею сохранения территориальной целостности Сирии. После начала российской военной операции в Сирии в сентябре 2015 г. Иран решил провести реорганизацию милицейских формирований, интегрировав их в формальные армейские структуры Сирии. Так, часть лояльных Ирану милицейских формирований влились в состав ДРГ и 4-ой дивизии. На базе МСО после серии преобразований была создана «Народная армия» (силы народного ополчения), как одно из подразделений регулярной сирийской армии. На деле командный состав «Народной армии» состоял в основном из иранцев, она выполняла особые функциональные задачи и имела самостоятельное финансирование. Был также определен статус отрядов «Хизбаллы», которые стали формальными подразделениями Вооруженных сил САР, а их бойцы получили сирийские военные документы. На практике они подчинялись Ирану, а их личный состав финансировался из иранской казны. Методы и средства участия Ирана в вооруженном сирийском конфликте менялись на каждом новом его этапе. Несмотря на решающую роль России в Сирии Москва настороженно относилась к проиранским шиитским милицейским формированиям и находившимся под контролем КСИР и «Хизбаллы» неправительственным силам. Москва уделяла первостепенное внимание укреплению национальных вооруженных сил. Россия стремилась к подготовке и созданию единых и профессиональных Вооруженных сил САР. Несмотря на создание 25-й специальной дивизии под командованием Сухейля аль-Хасана и 5-го корпуса из числа сирийских добровольцев под командованием Зейда Салеха для укрепления своего влияния в САР, Москва поставила сирийской армии танки Т-90, БМП и несколько боевых самолетов устаревших моделей. Военная помощь Ирана после ввода российских ВКС, стала носить ограниченный характер. ИРИ стримилась к укреплению своего влияния в Алеппо (Халеб), Хомсе и Дейр-эз-Зоре, а также на границе с Ливаном с помощью проиранских сил. После начала участия России в сирийском конфликте Москва и Тегеран практиковали общий военно-политический подход, который основывался на достижении военного превосходства, освобождении захваченных повстанцами территорий, борьба с вооруженной сирийской оппозицией. Достигнутые военные успехи формировали политические победы, которые способствовали укреплению места и роли Москвы и Тегерана в сирийском кризисе. Налаживанию российско-иранского сотрудничества служило общее видение целей и задач в развитии сирийского вооруженного конфликта. При воздушной поддержке российских ВКС и массированном наземном наступлении проиранских сил, Москве и Тегерану достаточно быстро удалось очистить от повстанцев прибрежные районы Сирии, вынудив их постепенно уйти из районов «полезной Сирии» вплоть до установления контроля над Алеппо (Халеб). Эти достижения дали импульс Астанинскому процессу, в рамках которого Иран «делегировал» часть своих полномочий России, прежде всего, в вопросах взаимодействия с США и ответа на американские амбиции в Сирии. Ведущая роль Москвы в сирийском конфликте налагала на нее ряд обязательств, которые не всегда отвечали ее подлинным интересам в САР. В сложившейся в Сирии ситуации Москва не могла полностью полагаться только лишь на свое военное превосходство с точки зрения реализации собственного сценария политического урегулирования. Она была вынуждена вернуться к политическим консультациям с региональными и международными игроками на поле сирийского конфликта. Развитие ситуации в Сирии и изменение прежних параметров безопасности, которые во многом определяли формат политического урегулирования, заставляли по-новому взглянуть на этот вопрос, прежде всего, с точки зрения сохранения российского приоритета в деле урегулирования сирийского конфликта. С начала 2018 года в развитии сирийского кризиса произошли ряд важных и внезапных изменений. Прежде всего, они определялись ростом вооруженной конфронтации противоборствующих сторон. Активным вмешательством в этот процесс ряда крупных региональных и международных игроков, которые с большой долей вероятности были готовы применить силу для изменения сложившегося баланса сил и реализации своих интересов на этапе политического урегулирования. В сложившейся ситуации вряд ли было возможно говорить об абсолютном доминировании какого-либо из участников конфликта в деле полного переформатирования местной военно-политической инфраструктуры в соответствии с собственной национальной стратегией. Данная ситуация заставляла основных участников конфликта менять прежние подходы к проблеме удержания своих прежних позиций в контексте быстро менявшихся местных реалий и новой роли своих партнеров и оппонентов на поле сирийского конфликта. России, благодаря, своим новейшим вооружениям и подготовленным военным кадрам, удалось обеспечить свои позиции в стране. Москва смогла установить практически полный контроль над воздушным пространством Сирии, укрепиться на ряде территорий «полезной Сирии» и обезопасить свои позиции в районе Средиземноморского прибрежного пояса с севера на юг. Россия сумела практически полностью исключить из планов вооруженной оппозиции понятие «контролируемых ею районов» и вернуть значительную часть сирийской территории под контроль Дамаска, а также практически исключить из переговорной повестки по Сирии вопрос о Б.Асаде. В то же время, в силу отмеченных выше обстоятельств, в военно-политической географии Сирии стало все больше появляться районов под контролем других международных и региональных сил. Частично причины сложившегося положения коренились в допущенных сирийским режимом просчетах еще до начала операции ВКС РФ. Это привело к интернализации конфликта и дало возможность активного вмешательства внешних сил в сердцевину сирийского кризиса и даже манипулирования им на ряде этапов. Инициированные Москвой в мае 2017 года при поддержке основных международных и региональных игроков идеи создания «зон деэскалации», несомненно, сыграли свою положительную роль в снижении напряженности в ряде районов Сирии, однако не смогли до конца обеспечить необходимые условия для расширения зоны влияния сирийских властей, особенно в районах «полезной Сирии». Число стран-гарантов, призванных обеспечивать порядок в указанных зонах было явно недостаточным. Всего, по данным сирийской оппозиции на рубеже 2017-2018 г.г. указанные зоны охватывали около 304 населенных пункта, в 43-х из которых 14% вооруженной оппозиции были представлены отрядами Сирийской свободной армии (ССА) и исламскими бригадами, в 189 – 60% так же составили подразделения ССА и исламские бригады и в 73 — 24% отряды ИГ. Необходимо учитывать, тот факт, что России приходилось идти на ряд уступок и компромиссов, чтобы добиться согласованного решения о создании указанных «зон деэскалации». После изменения ситуации в стране и позиции стран-гарантов выполнение ранее достигнутых соглашений по зонам не выглядело столь однозначным. Несмотря на то, что Анкара пыталась аккуратно выполнять возложенные на нее обязанности, ей нередко приходилось маневрировать между США, Россией и Ираном, чтобы соблюсти ранее достигнутые договоренности с этими странами. Страны-гаранты «трехстороннего соглашения по безопасности» («зоны деэскалации) не могли не воспользоваться представившимся им шансом, укрепить свои интересы в САР. Анкара активно задействовала в своей операции «Щит Евфрата» отряды ССА, при этом, угрожая срывом соглашений, Турция стремиться расширить зону своего влияния и дальше на севере Сирии, заняв стратегически важные районы, например, Африн, в провинции Идлиб, где базировались отряды «Хайат Тахрир аш-Шам» и «Тахрир ас-Сурийя». Фактическое сохранение различных отрядов вооруженной оппозиции в ряде ключевых районов Сирии, непременно сказалось бы на взаимоотношениях центральной власти с периферией. Нельзя не учитывать и отрицательную позицию Израиля, который однозначно опасался усиления военного присутствия Ирана и ливанской «Хизбаллы» на юге страны. С момента начала сирийского восстания Израиль нанес по сирийской территории около 80 ударов с воздуха и суши. США также нарастили свое военное присутствие в Сирии. Американские военные, так или иначе, контролировали 10 районов Сирии, дислоцировались на 2-х базах ВВС и 8 опорных пунктах, которые формально находились под контролем подразделений Сил защиты порядка и были неплохо представлены в районах к востоку и северо-востоку от Евфрата. При этом США контролировали до 80% сирийской нефти. Складывающая ситуация не могла не беспокоить Россию. Москва, по данным сирийской оппозиции и утечкам из рядов ССА, стала активно внедрять свой персонал и обученных в России сирийских военных в наиболее боеспособные подразделения сирийской армии и сил безопасности. Это давало России возможность фактически мониторить их деятельность, а в ряде случаев, и управлять ею. Установив контроль над силовым блоком САР, Москва могла оказывать выгодное ей влияние на характер переходного периода, который оставалось оформить политическими договоренностями на международном уровне. На самом деле, вопрос о выработке новых параметров безопасности, в рамках которых Москва могла бы законно утвердить свое первенство и достижения в Сирии, является на сегодняшний день ключевым. Действительно, сегодня многое зависит от того, как Россия, Турция и Иран будут менять прежние договоренности о системе безопасности в Сирии. Происходит это на фоне периодического обострения ситуации в стране, что еще больше осложняет задачу. Сегодня в САР, по некоторым данным, находится до 80 иностранных баз и опорных пунктов. У США – 11 (Ракка. Хасеке, Алеппо, провинция Дамаска). Турция – 10 (Аллепо, Идлиб). Россия – 10 (Алеппо, Хама, Хомс, провинция Дамаск, Кунейтра, Дераа). Иран – 15 (Алеппо, Хама, Хомс, провинция Дамаск, город Дамаск, Кунейтра, Дераа). Таким образом, решение сирийского вопроса на данном этапе определяется во многом странами из упомянутого выше списка. Именно они должны выработать новые параметры безопасности, которые обеспечат выполнение политических договоренностей по Сирии. И отношения России и Ирана играют здесь ключевую роль. В 2019 г. роль Ирана в Сирии заметно усилилась. Несмотря на укрепление позиций правящего режима, Иран продолжал сталкиваться в Сирии с рядом серьезных проблем. Прежде всего, это непрекращающиеся атаки израильских ВВС на иранские военные объекты в САР. Одновременно Тегеран испытывал международным давление в связи с необходимостью сокращения иранского военного присутствия в Сирии. Во главе этой кампании стояли США, Израиль и Саудовская Аравия. Политика, которую Иран проводил в Сирии на протяжении последних лет, позволила ему создать серьезные заделы в рядах системных и внесистемных влиятельных сил и организаций в стране. В сложившихся обстоятельствах Иран прибег к стратегии переформатирования своих сил и созданию локальных временных союзов. Это позволило Тегерану глубоко интегрироваться в ткань сирийского общества и государства, прежде всего в армию и силы безопасности САР. Со своей стороны Россия имела давние отношения с Вооруженными силами САР. С начала кризиса Россия поддерживала сирийских военных необходимым снаряжением и обеспечивала советническую помощь. После начала операции ВКС помощь России качественно изменилась. Поддержка российской авиации стала основной причиной успеха режима и союзных ему сил против повстанцев. Россия также предприняла усилия по реструктуризации сирийских вооруженных сил. Российские военные отобрали группу сирийских офицеров, которых прикрепили к авиабазе «Хмеймим». В ходе обучения и тренировок российские инструктора пытались превратить их в «своих» людей в сирийской армии. Россия оказала нажим на режим, побудив его провести серию перестановок в руководстве армии и спецслужб, с целью избавиться от тех офицеров, которые не хотели сотрудничать с Москвой и симпатизировали Ирану. Важным шагом России в деле перестройки Вооруженных сил САР стало создания ряда новых армейских подразделений из милицейских формирований на региональном уровне. Вновь созданные корпуса находились фактически под российским командованием. Они отличались численным составом, вооружением, дислокацией. С 2020 г. стратегия ИРИ в сирийском кризисе перешла в новую фазу, которая характеризовалась рекрутированием лояльных правящему режиму сирийцев в вооруженные формирования, которые действовали под прямым административным и оперативным контролем КСИР, опираясь на Силы местной обороны (СМО) и вновь сформированные милицейские бригады. В тоже время СМО не имели какого-либо легального статуса в Сирии. Что бы избежать ранее допущенных ошибок при создании СМО и НСО Иран структурно связал СМО с национальной армией САР. В 2020 г. СМО обновили свой статус, и официально вошли в состав национальных вооруженных сил. В апреле 2017 г. Б.Асад подписал представленный ему административно-организационным управлением ВС САР с подачи иранцев документ в виде специального меморандума с предложениями по формализации статуса гражданских и военных лиц из числа сирийских граждан, которые активно сотрудничали с Ираном в период сирийского кризиса. Этот документ подписали также начальник административно-организационного управления Аднан Мехрез Абдо, начальник Генерального штаба (ГШ) вооруженных сил САР Али Айюб и министр обороны САР Ф.Д.аль-Фрейж. В упомянутом документе были прописаны различные аспекты деятельности СМО. Это касалось права на компенсацию семьям в случае гибели бойца как «борца за веру», амнистии призывникам, пытавшимся избежать службы в армии и дезертирам. Данные аспекты косвенно могли свидетельствовать о том, что личный состав подразделения индокринировался на религиозной основе и вел войну за веру, то есть религиозную. Общий состав СМО, подразделения, которых предлагалось дислоцировать во всех провинциях Сирии, составил около 89 тыс. человек. Помимо этого, примерно 52 тыс. чел. составляли бывшие дезертиры и уклонисты от призыва, которые сотрудничали с иранцами. Из их числа предлагалось сформировать отдельные подразделения. Общая численность гражданских лиц, которые на протяжении последних 2-х лет сотрудничали с иранцами, составила немногим более 37 тыс. человек, которых также предлагалось включить в состав СМО. Общее командование СМО осуществлялось непосредственно иранскими военными в координации с Министерством обороны (МО) САР. При этом материальные гарантии раненным, убитым, пропавшим без вести и их семьям, обеспечивала иранская сторона. Таким образом, общий состав СМО, включая связанные с ними провинциальные отряды, составил свыше 170 тысяч человек. Наиболее активное участие бойцы СМО (около 45 тыс. человек) принимали в боевых действиях против вооруженной сирийской оппозиции на северо-западе САР. Они были представлены иранскими бригадами «Аль-Бакир», «Джейш аль-Махди», «Имама аль-Хусейна», «Асъад Алла аль-Галиба». Их личный состав состоял из сирийцев, и сражалась преимущественно в районах Халеба (Алеппо), Дейр эз-Зора, Дамаска с пригородами и Латакии. Характерно, что за исключением бригады «Аль-Бакир», идеология которой базировалась на племенных верованиях, остальные исповедовали шиитское учение имама М.ас-Садра. Наряду с ними в районах северного Алеппо сражались милицейские формирования «Нубул» и «Захра», которые также состояли из сирийцев и исповедовали идеологию, основанную на учениях имама Хомейни. Еще в начале 2018 г. к СМО присоединились наиболее боеспособные части: бригады «Дошка», «Ас-Сафира», «Аль-Берри», «Аль-Хикма», а также другие подразделения «Ан-Найраб», «Исламское сопротивление в Сирии», «Ар-Рида», «Ар-Радван», «Сукур ад-Дахер», «Хан аль-Асаль», «Бригада 313», «Христианские силы аль-Гадаб», «Имам Зайюб аль-Абидин», группа «Аль-Кирш». В основном они состояли из сирийцев и незначительного числа ливанцев и иракцев, и действовали в районах Алеппо, Хамы, Хомса, Ракки. Идлиба, Пальмиры, Латакии. В результате проведенных ими операций, в том числе и против ИГ, они контролировали значительную территорию от юго-восточных районов Дейр-эз-Зора, южных пригородов Ракки до восточных кварталов Алеппо. Несмотря на международные соглашения об ограничении присутствия Ирана на юге Сирии, ИРИ продолжила расширять свой контроль над этим районом. В ноябре 2017 г. по инициативе КСИР в составе южного фронта ВС САР была создана «Бригада 313». В этом же году в городе Изръа (провинция Дераа) ею был открыт вербовочный пункт по набору бойцов и за короткий период времени удалось привлечь в свои ряды более 200 сирийцев, которым были выданы документы с эмблемой КСИР, что позволяло им беспрепятственно проходить через все посты сирийской армии. Штаб квартира «Бригады 313» располагалась в 30 км от границы с Иорданией и 45 км от границы с Израилем. Это нарушало ранее достигнутые соглашения между Москвой и Вашингтоном. Однако данный факт, по-видимому, нисколько не смущал Иран, и он продолжал наращивать силы этого подразделения за счет привлечения новых бойцов, в том числе из Ливана, Ирака и Афганистана. Подобная активность Ирана не могла долго оставаться незамеченной в Израиле и США. Израильская авиация нанесла серию ударов по иранским объектам в пригородах Дамаска, Дераа и Кунейтры. Объектами израильских авиаударов стали, прежде всего, подразделения «Бригады 313» дислоцированные в городке Димас и по трассе Дамаск-Бейрут. 25 декабря 2018 г. Израиль нанес серию авиаударов по Дамаску и его пригородам, главной целью которых стали склады с оружием, принадлежащие проиранским силам в Сирии. Это был второй израильский авиаудар после того как сирийские власти объявили о размещении на своей территории российского ЗРК «С-300». Данное обстоятельство дало повод некоторым экспертам утверждать, что между Россией и Израилем достигнуто понимание о необходимости сокращения иранского военного присутствия в Сирии. С другой стороны, Израиль продемонстрировал, что, несмотря на объявленный США вывод американских войск из Сирии, он продолжит наносить удары по иранским военным целям. В случае ответных действий Ирана, Москве пришлось бы серьезнее отнестись к вопросу о военном присутствии Ирана в САР. Несмотря на то, что израильские удары по иранским объектам в Сирии продолжаются до сих пор, они не могут ощутимо повлиять на прочность иранских позиций в этой арабской стране. Подконтрольные Ирану территории не сокращаются, а скорее наоборот, имеют тенденцию к росту и отмечены разной степенью глубины проникновения в местные сферы безопасности, общественной инфраструктуры, экономики. Решить «иранский вопрос» силовым путем сегодня вряд ли возможно, избежав при этом большой войны на Ближнем Востоке, что на деле не отвечает интересам России. В связи с активизаций развития событий в САР Москва была вынуждена принять более решительные меры по укреплению своего влияния в сирийских силовых структурах. В первых числах июля 2019 г. начальник Управления разведки ПВО и ВВС ВС САР генерал-майор Джамиль аль-Хасан был внезапно снят со своего поста, несмотря на то, что срок его пребывания в должности был продлен еще на один год. Это произошло в результате провала его переговоров с израильтянами, которые он проводил по инициативе российских военных в конце июня 2019 г. вместе с рядом высших офицеров из состава 5-ого корпуса сирийской армии. По данным ряда источников сирийской оппозиции Россия поставила Дж.аль-Хасана перед выбором или принять условия Израиля относительно иранского военного присутствия в Сирии и остаться еще на год на своем посту, который он занимал последние 10 лет, или в случае отказа уйти в отставку. По тем же данным, суть поддержанных Россией израильских предложений сводилась к тому, чтобы ввести 5-й корпус в состав правительственных вооруженных сил, а также провести специальные операции, целью которых стал бы вывод иранских военных и подконтрольных им шиитских милиций с территории Сирии. Однако сирийский генерал не только отверг российско-израильские предложения, но и провел ряд карательных операций против мирного населения Кунейтры и Дераа, пытаясь оказать на них давление, чтобы убедить их относиться к иранским военным и шиитским формированиям как к союзникам, открыто назвав их «нашими сирийскими братьями». Отставка Джамиля аль-Хасана стала звеном широкомасштабных перестановок в высшем руководстве сирийских спецслужб, которое проводилось по инициативе России и с одобрения президента Б.Асада. Был отправлен в отставку генерал-майор Диб Зэйтун с поста начальника Управления военной контрразведки (УВКР), который считался близким другом и соратником сирийского президента. На этом посту его заменил генерал-майор Хусам Лука. Москва инициировала серьезные перестановки в высших эшелонах руководства четырьмя основными сирийскими спецслужбами. Список лиц подлежащих увольнению был составлен российскими военными и в конце июня — начале июля 2019 г. доложен президенту Б.Асаду. После этого состоялась закрытая встреча российских представителей с группой упомянутых в этом списке высших офицеров Генерального штаба ВС САР и ключевых спецслужб, включая главу Бюро национальной безопасности (БНБ) Али Мамлюка. Россия сталкивалась с известными сложностями в процессе проведения глубокой зачистки сирийских органов безопасности от сторонников Ирана. Москва испытывала острую нехватку в опытных, квалифицированных, а главное проверенных кадрах, на замену отправленных в отставку офицеров и генералов. В сентябре 2020 г. в Сирии и России торжественно отметили 5-летие с начала прямого российского военного участия в сирийских событиях. Сирийский президент Б.Асад публично поблагодарил Россию за оказанную Сирии помощь в борьбе с терроризмом и политическую поддержку. За несколько месяцев до этого торжественного события в июле 2020 г. было подписано российско-сирийское соглашение о сотрудничестве в различных сферах экономики. В рамках этих соглашений планировалось осуществлять работу по 40 новым проектам, в частности строительство нескольких электростанций, реконструкцию ряда объектов инфраструктуры в энергетическом секторе, проведение нефтеразведочных работ. Помимо этого был подписан специальный контракт на добычу и разведку нефти и газа на Средиземноморском побережье Сирии. Одновременно, Дамаск заключил с Тегераном важное соглашение о военно-техническом сотрудничестве. По оценке сирийского президента подписанное соглашение носило стратегический характер и венчало собой годы совместной работы и сотрудничества Сирии и Ирана в ходе кризиса в стране. Действительно, после начала событий в Сирии в марте 2011 г. Россия и Иран оказали Дамаску большую военно-техническую, финансовую и гуманитарную помощь вплоть до прямой военной поддержки. По оценке ряда экспертов, оказанная помощь и поддержка Б.Асаду со стороны зарубежных стран, вынудила его частично поступиться своей суверенность как абсолютного правителя Сирии. На наш взгляд, Б.Асад умело использовал своих союзников в лице Ирана и России и манипулировал их заинтересованностью в поддержке его режима. Пока Москва и Тегеран выступали гарантами выживаемости режима Асада, сам сирийский президент обеспечивал своим союзником. высокую планку влияния в Сирии и происходящих в ней событиях. Б.Асад пока не обладает безусловным контролем над армией и принимаемыми решениями. Он вынужден разделять его со своими союзниками Ираном и Россией. Несмотря на то, что рутинные приказы по армии подписываются сирийскими офицерами, решения по стратегическим и другим особо важным вопросам не принимаются без согласования с Москвой и Тегераном. Военная операция Турции в октябре 2019 на северо-востоке Сирии против курдских повстанцев и союзных им Силам демократической Сирии (СДС), позволила России зайти в зону американского влияния к востоку от Евфрата, которая прежде оставалась закрытой для российских представителей в САР. Москва смогла взять под свой контроль север Сирии. Одновременно Иран смог вернуть свое влияние в южных пригородах Бу-Камаля и Маядина. Данный факт мог, на наш взгляд, свидетельствовать о конкуренции между Ираном и Россий за контроль над нефтеносными районами на востоке Сирии. На деле Москва и Тегераном соперничали за влияние в САР с самого начала сирийского кризиса. Однако соперничество между Россией и Ираном в Сирии не носило конфронтационного, враждебного характера. И Москва и Тегеран были заинтересованы в поддержании и сохранении режима Б.Асада. К тому же российско-иранские отношения находились на высоком уровне, который еще только предстоит достигнуть в отношениях Москвы и Анкары. Именно Россия настаивала на участии Ирана в Астанинском процессе, против чего возражала Анкара и сирийская оппозиция. В этой связи, было бы уместным предположить общность взглядов Москвы и Тегерана на будущее Сирии. Несмотря на то, что в ходе договоренностей с США и Израилем в 2018 г. по югу Сирии, Россия обещала предотвратить ввод иранских сил в южные районы страны, Москва игнорировала вход проиранских милиций в районы Ладжат и Тафс, ряд других населенных пунктов в Дераа. Таким образом, Москва дала понять, что не собирается осложнять отношения с Ираном из-за «незначительных полевых разборок». Со своей стороны Иран никогда открыто не противодействовал военным операциям российских военных на сирийской территории. Одновременно с растущей военной поддержкой режима со стороны Москвы и Тегерана, возращения с их помощью ранее утраченных территорий, снижался единоличный контроль Б.Асада как главнокомандующего в процессе принятия решений. Москва и Тегеран оказывали растущее влияние даже в кадровых вопросах назначения на командные должности в армии и спецслужбах. Постепенно Россия и Иран стали иметь отдельные аэродромы и взлетные полосы на территории Сирии, фактически полностью контролировать наиболее боеспособные формирования (ИРИ – 4-ю дивизия и ДРГ, РФ – 25-ю дивизия (Tiger Forces) и т.п. Однако, по оценке анонимного источника в сирийской армии, Москва в настоящее время обладает решающим словом в силовых структурах в вопросах принятия решений. Россия имеет возможность вмешиваться на командном уровне в процессы принятия решений в армии и спецслужбах. Однако этот приоритет Москвы соотносится исключительно с Ираном и его влиянием на сирийские силовые структуры. Пока последнее слово в армии принадлежит Б.Асаду и его ближайшему окружению. Однако их авторитет в армии ограничен. Б.Асад может принять самостоятельное решение без консультаций с Москвой и Тегераном о начале масштабной военной операции, но он опасается, что не сможет успешно завершить ее. Поэтому решения подобного рода принимаются им с оглядкой на мнение России и ИРИ. Одновременно, Асад может повлиять на решение Москвы о проведении той или иной военной операции, несмотря на незаинтересованность России в ее осуществлении и нежелание портить отношения с Анкарой и Тегераном. Россия не располагает достаточным числом полевых сил и делает упор на ракетно-космическое вооружение, авиацию и артиллерию. Иран обладает куда большим числом формирований, которые сражаются на земле. Фактически в каждом подразделении находятся советники из ИРИ и «Хизбаллы». В отличие от России, которая была заинтересована, по оценке ряда экспертов, в военных контрактах, Иран сделал все чтобы «наводнить» сирийский социум, прежде всего военных, своими единомышленниками и в результате серьезно закрепился в социальной ткани сирийского общества. По нашей оценке, после окончания острой фазы конфликта, Россия закрепится на своих военных базах в Хмеймиме и Тартусе и будет реализовать ряд крупных финансово-экономических проектов. В тоже время Иран продолжит осуществлять контроль над сирийским обществом и важнейшими институтами государства через своих единомышленников, которым он дает солидную финансовую подпитку и политическую поддержку. Очевидно, что Б.Асад в определенной мере зависит от России и Ирана. Именно они помогли ему сохранить власть и режим. При этом он имеет определенную свободу действий в решении ключевых вопросов внутренней и внешней политики Сирии. Несмотря на бесконечные разговоры о его политической слабости, неспособности самостоятельно управлять страной, сирийский президент вот уже 10 лет сохраняет власть в условиях кризиса. Более того, он смог добиться победы над вооруженной и политической оппозицией, взял под контроль государства практически всю территорию страны, сохранил территориальную целостность Сирии и обеспечил ее частичный суверенитет. Одним из важных инструментов, которым пользуется сирийский президент в сохранении режима, являются сирийские специальные службы. В условиях кризиса большинство государственных институтов САР оказались разрушены. Однако Башар Асад смог сохранить институт органов безопасности, который был тщательно отстроен его отцом. Именно специальные службы помогают сирийскому президенту удерживать бразды правления, и умело играть на противоречиях региональных и международных партнеров, проводя свою линию в управлении Сирией. Другой опорой президента служит алавитская община, которой негласно руководит совет алавитских шейхов. Несмотря на то, что далеко не все алавиты согласны с политикой Башара Асада, сегодня они вынуждены поддерживать его. Как сказал один из представителей алавитского окружения президента, — «…., мы вынуждены его поддерживать, чтобы жить дальше и увидеть момент его ухода из власти…, . Такова история нашей общины и наша судьба…»* [1]. Как и его отец, Б.Асад уделяет самое пристальное внимание положению внутри сирийских спецслужб и регулярно проводит кадровые чистки их личного состава при малейшем подозрении на снижение градуса лояльности и личной преданности того или иного офицера, начиная с руководителей среднего звена и заканчивая руководящим составом. Проведенные летом 2019 года кадровые перемещения в высшем командном составе сирийских органов безопасности, поставили в тупик многих зарубежных экспертов. Некоторые из них полагали, что сирийский президент теряет контроль над своим главным «секретным» оружием в борьбе за власть в пользу России и Ирана. Этим изменениям был придан характер плановых замен. Они были оформлены как обычно в виде приказов по армии, которые президент традиционно издает ежегодно в январе и июле. Вопросы вызвал тот факт, что кадровые перестановки затронули наиболее значимые и боеспособные службы, в некоторых операциях которых иногда участвуют российские и иранские военные советники. На деле Башар Асад искусно продемонстрировал, как можно с одобрения своих союзников укрепить собственные позиции в ядре сирийских спецслужб и повысить свой авторитет в ближайшем властном окружении. Позиции Ирана и России в сирийских спецслужбах являются предметом постоянной озабоченности президента. Он испытывает законное беспокойство, что Москва и Тегеран, могут оказывать выгодное им влияние на принятие решений внутри сирийских служб безопасности. Б.Асад постоянно пытается снизить влияние Москва и Тегерана на сирийские спецслужбы и укрепить внутри них свой узкий круг сугубо доверенных лиц, которые верны и лояльны исключительно ему одному. В итоге генерал-майор Али Мамлюк был назначен главой БНБ САР. А.Мамлюк — суннит. Его предки — выходцы из районов Северного Кавказа. Кифах Мильхем (алавит, Тартус) возглавил УВКР САР. Это две важнейшие спецслужбы Сирии. Руководство Разведкой ПВО и ВВС САР («Джавийя») было доверено генерал-майору Гасану Исмаилу (алавит, Тартус). Традиционно во главе УВКР САР и «Джавийи» стояли алавиты. Это наиболее мощные службы САР, которые следят за порядком в ВС САР. Во главе Управления общей разведки (УОР) САР был поставлен Хусам Лука (суннит, Халеб (Алеппо)). Одновременно, командир элитной 25-й дивизией спецвойск, которая больше известна как Tiger Forces», генерал Сухейль аль-Хасан (большой друг России) был фактически удален из ближайшего окружения президента и отстранен от механизма принятия решений. В начале 2021 г. Б.Асад поставил во главе Специального военного бюро Талала Махлюфа (алавит), а Амер аль-Хамави (алавит) возглавил личный офис президента. Вместе с 4 указанными спецслужбами эти структуры образуют мощный «пул» поддержки президента внутри армии и органов безопасности. В некотором смысле, можно говорить об обновлении круга лояльности и личной преданности президенту внутри армии и органов безопасности САР. Руководство Департамента политической безопасности (ДПБ) МВД САР было поручено Насеру Али (суннит). Эксперты утверждали. что кадровые перестановки в сирийских спецслужбах 2019 года были произведены президентом под влиянием Москвы и Тегерана. В конце 2020 Б.Асад произвел очередные перестановки в сирийских спецслужбах. Н.Али был смешен со своего поста. Сроки пребывания в должности для Мельхема, Исмаила и Луки быди продлены еще на один год. Многие зарубежные эксперты обращали первостепенное внимание на внешнюю сторону проводимых Асадом мер. Они полагали, что Москва и Тегеран оказывают решающее влияние на перестановки в сирийских спецслужбах. Поэтому за рамками их внимания оставались тонкие ходы президента, в результате которых Асад использовал «влияние» Москвы и Тегерана в этой деликатной сфере в своих собственных интересах. На деле перестановки 2019 года знаменовали собой завершение очередного этапа президентских усилий по созданию своего круга лояльности внутри правящего клана и органов безопасности. Дальнейшие действия Асада стали демонстрацией того, как он умеет сохранять контроль над режимом за счет постепенного сокращения градуса влияния Москвы и Тегерана на внутрирежимные процессы. По оценке ряда экспертов, Асад опасается, что на каком-то этапе он может оказаться бесполезным для Москвы и Тегерана и они попытаются сместить его с поста президента САР.* [2]* [1] На наш взгляд единственная опасность для Асада сегодня может исходить из его ближайшего родственного, силового, алавитского окружения. Вероятно, сам Асад хорошо осознает сложившуюся ситуацию и вполне способен управлять ею. По оценке одного из высокопоставленных перебежчиков из близкого окружения президента, президент планирует дальнейшие перестановки в армии и спецслужбах без согласования с Москвой и Тегераном. Новые кадровые назначения затронут, прежде всего руководство УВКР САР, «Джавийю», ряд дивизий спецвойск. УВКР САР может стать первым объектом кадровых изменений в сирийских спецслужбах. Это единственный орган, который уполномочен контактировать с подконтрольными Ирану шиитскими милициями. В конце 2018 года Асад своим приказом утвердил УВКР САР в качестве единственного куратора проиранских милиций, освободив «Джавийю» от исполнения этих функций. Сегодня, президент вряд ли захочет долго сохранять на своем посту влиятельного посредника в спецслужбах в контактах с Ираном, который может оказаться более преданным Тегерану, чем ему лично. Тем более, Асад не испытывает ни малейших сомнений в особых способностях иранцев приобретать себе друзей в сирийских спецслужбах. Срок пребывания в должности нынешнего главы УВКР САР генерала Мельхема оканчивается в 2022 году. Это же касается и главы «Джавийии» генерала Исмаила. Глава УОР САР Хусам Искандер ограничен в своих полномочиях и в основном отвечает за процессы примирения и ситуацию на юге Сирии. Такого рода «функционал обязанностей» уже делает его потенциальным кандидатом на увольнения как не справляющегося с решением поставленных задач (которые на деле сегодня не решаемы в принципе). Среди новых назначений в 2022 г. может оказаться генерал Малик Хабиб. Асад возможно захочет его видеть во главе так называемого отделения «Бадиа» в составе УВКР. Он хорошо зарекомендовал в качестве командира дивизии этого подразделения. Для режима важно установить свои контроль над районами, где расположены основные нефтегазовые поля и месторождения Сирии. К тому же в этом регионе (Дейр-эз-Зор) по-прежнему сохраняются недобитые отряды ИГ. Режим хочет продемонстрировать. что сам способен сражаться и победить джихадистов. С другой стороны, новое назначение Хабиба с повышением в звании до генерал-майора, призвано дать сигнал администрации США о готовности режима к совместным действиям в этом районе. Назначение в 2021 г. близкого соратника Асада Талала Махлюфа на должность главы Специального военного бюро имеет знаковый характер. Этот пост один из важных в системе силовых структур в вопросах принятия решений о проведении военных операций. Командовавший до этого ДРГ Махлюф связан родственными узами с Асадом и его братом Махером. Назначение аль-Хамави на пост главы личного офиса президента призвано показать, что Асад придерживается практики кадровых назначений в спецслужбах САР, меняя алавита на алавита, суннита на суннита. Произведенные и планируемые Асадом замены в основных спецслужбах страны свидетельствуют о сохраняющейся у Асада логики кадровых назначений как защиты от возможных попыток переворота. Ряд представителей правящей сирийской элиты считает, что перестановки в силовом корпусе страны могут способствовать его очищению от коррумпированных и нелояльных элементов. Режим стремится продемонстрировать внутри страны и за рубежом свою способность полностью управлять сирийскими силовиками и при необходимости ограничить их власть. С другой стороны, Асад стремится ослабить влияние России на ВС САР. В свое время Москва содействовала назначению бригадного генерала Асефа Дикра во главе 293 отдела, который отвечал за все назначения и перемещения по службе в ВС САР. А.Дикр пять лет учился в России и свободно говорит по-русски. Однако вскоре А. Дикр был смещен со своего поста в результате спровоцированного конфликта с группой армейских офицеров. Аналогичная судьба постигла генерала Заида Салеха главу комиссии по безопасности в Идлибе. Он был вообще уволен с военной службы в январе 2021 года. В феврале лишился своего поста другой протеже Москвы. Генерал Низар Ходер который был назначен на должность командира 17-й дивизией в декабре 2020 был заменен алавитом Хейсамом Баракатом через неполные три месяца пребывания в должности. Асад держит на расстоянии вытянутой руки любые подходы Москвы и Тегерана к сирийским спецслужбам, особенно Специальному военному бюро и личному офису президента. Что касается Ирана, то взятие под контроль УВКР САР всех шиитских милиций, «шабихи», «Хизбаллы», заметно ослабило возможности Тегерана руководить этими силами на территории САР. В сентябре 2021 Асад расформировал отряд «Арабских воинов» из состава НСО, которые были созданы Ираном в 2013 году. Одновременно Асад распустил и удалил все отряды шиитских милиций из рядов регулярной армии, отправив их в Ливию и на восток САР. Несмотря на особые отношения Асада с Москвой и Тегераном, его сегодня сложно назвать марионеткой в руках России и Ирана.
* [3] Из приватных бесед автора с его сирийскими партнерами.
* [4] * [1]На наш взгляд, такой сценарий развития событий сегодня выглядит нереалистичным. И Москва и Тегеран нуждаются в Асаде и не имеют достаточных сил для организации переворота внутри страны. Как только произойдет нечто напоминающее попытку устранения Асада от власти, ответственность ляжет на Россию и Иран. И Москва, и Тегеран тут же лишаться всех своих позиций и контрактов в Сирии. Поэтому в интересах России и Ирана охранять Асада и внимательно следить за тем, чтобы ничего подобного не произошло.