Президент России Владимир Путин 19 июля с. г. в Тегеране принял участие в трехсторонних переговорах на высшем уровне по Сирии в рамках так называемого астанинского формата и провел двухсторонние встречи с руководителями Исламской Республики Иран и Турции.
В Израиле, после некоторой паузы, своим видением результатов саммита в Тегеране поделилась группа экспертов по Ирану, Турции и России (соответственно, Рац Зиммт, Бат Чен Фельдман, Галия Линденштраус, Аркадий Мильман) ведущего израильского экспертно-аналитического центра Института исследований национальной безопасности (INSS).
По мнению экспертов, «трехсторонний саммит <…> был призван продемонстрировать единый фронт против западной оси, которая налагает различные уровни санкций на три государства. Но, несмотря на сердечные фото и теплые рукопожатия, между Тегераном, Москвой и Анкарой ведутся серьезные споры. Они соперники не в меньшей степени, чем партнеры, и вряд ли их встреча принесет им какие-либо существенные выгоды».
В INSS полагают, что каждая страна рассматривала саммит как возможность продвинуть свои собственные интересы как в двусторонних отношениях, так и по сирийской проблематике в рамках «Астанинского процесса».
Тегеран видел в визите президента В.Путина возможность расширить сотрудничество с Россией в рамках ее политики «поворота на восток». Иранское руководство занимается этим последние несколько лет в ответ на «усиливающуюся изоляцию». За последние несколько месяцев две страны провели серию консультаций о возможном сотрудничестве в условиях борьбы с западными санкциями, основываясь на опыте Ирана в обходе экономических санкций. Что касается «исторического соглашения на сумму 40 млрд долларов с российской государственной газовой корпорацией «Газпром» о взаимных инвестициях в нефтегазовые проекты», эксперты INSS сомневаются, что Россия в настоящее время способна вкладывать такие большие суммы в разработку нефтегазовых месторождений в Иране. По их мнению, «в области энергетики две страны по-прежнему являются больше конкурентами, чем партнерами». В этой связи они указывают на то, что «с началом войны на Украине продажи иранской сырой нефти в Китай серьезно сократились из-за поставок на китайский рынок российской нефти по сниженным ценам». Отмечается, что «уровень торговли между Россией и Ираном не очень высок; в 2021 г. он вырос до 4 млрд долларов, но это все равно считается относительно небольшим показателем, к тому же торговля идет в основном продовольственными товарами; значительное место в ней занимает экспорт российской пшеницы в Иран. Из-за санкций Россия и Иран не могут осуществлять операции с использованием западной валюты, а попытки проведения бартерных сделок по-прежнему очень ограничены, учитывая, что большая часть того, что производится одной страной, не интересует другую».
Кризис на Украине рассматривается как еще один толчок для Ирана углубить военное сотрудничество с Москвой. Предполагается, что во время пребывания В.Путина в Тегеране «велись дискуссии по военным вопросам, так как в состав российской делегации вошел начальник Главного разведывательного управления Вооруженных сил России (ранее ГРУ)» [имеется в виду Главное управление Генерального штаба ВС РФ – прим. автора]. Отмечается, что «в ходе визита стороны обменялись проектом соглашения о стратегическом сотрудничестве между двумя странами, которое включает раздел о военно-техническом сотрудничестве. Это соглашение призвано заменить предыдущий документ между двумя государствами, который впервые был подписан в 2001 г. и несколько раз продлевался до истечения срока его действия в 2020 г. До вторжения на Украину Россия ограничивала свое военное сотрудничество с Ираном, опасаясь реакции Запада. Этого ограничения больше не существует, и Россия может предложить Ирану передовые военные технологии, которые до сих пор были ему недоступны», – пишут израильские эксперты.
По их мнению, «Иран явно заинтересован в укреплении стратегических отношений с Кремлем, отчасти в ответ на идею создания регионального оборонного альянса во главе с Вашингтоном. Эта идея вызывает серьезную озабоченность в Тегеране, особенно в свете тупика в переговорах по восстановлению ядерного соглашения и возможной дальнейшей эскалации между Ираном и Западом». Эксперты INSS полагают, что «Россия видит в оборонительном альянсе, возглавляемом Вашингтоном, угрозу своим региональным интересам. В этом контексте Анкара все еще занимает выжидательную позицию; с одной стороны, процесс нормализации отношений с Объединенными Арабскими Эмиратами, Саудовской Аравией и Израилем сближает ее с осью во главе с США, а с другой стороны, ее глубокие разногласия с ними и западными игроками сближают ее с Россией и Ираном».
Указывается на то, что «визит президента Путина состоялся вскоре после того, как в США были опубликованы сообщения о намерении Ирана поставить России сотни беспилотных летательных аппаратов (БПЛА) для использования на Украине. Белый дом даже опубликовал информацию, подкрепленную спутниковыми снимками, о том, что российские официальные лица как минимум дважды посещали военную базу в центральном Иране, чтобы изучить возможность эксплуатации на Украине БПЛА с наступательными возможностями. Иран это не подтвердил, а министр иностранных дел ИРИ опроверг эти сообщения своему украинскому коллеге. Однако командующий Сухопутными войсками Ирана Киумарс Хейдари заявил незадолго до визита президента Путина, что иранская армия производит высокотехнологичные БПЛА и готова экспортировать военную технику и оружие дружественным странам». Израильские эксперты в любом случае сомневаются в том, что Иран в короткие сроки сможет произвести сотни современных БПЛА. «Следовательно, даже если Россия закупит их у Ирана, речь не будет идти о крупномасштабной партии. Но если Россия закупит иранские БПЛА, Украина может превратиться в поле боя, на котором применяемые ею беспилотники турецкого производства будут противостоять иранским БПЛА, используемым Россией».
Трехсторонняя встреча в Тегеране по сирийской проблеме «отражает ирано-российскую заинтересованность в том, чтобы отговорить Турцию от начала новой операции на севере Сирии». По мнению израильских экспертов, «Анкара рассматривает курдский контроль и особенно доминирование сирийской ветви курдского подполья на севере Сирии как угрозу безопасности. В Анкаре также давно испытывают разочарование по поводу того, что в конце 2015 г. курды пересекли красную линию, проведенную Турцией, чтобы не допустить использования ими борьбы против Исламского государства для захвата территории к западу от Евфрата. Помимо угрозы безопасности, присутствие сирийских беженцев в Турции также является острой внутренней проблемой, что привело к снижению поддержки Эрдогана и его партии, особенно в свете продолжающегося падения турецкой экономики».
По оценкам экспертов INSS, «Иран опасается, что новая турецкая военная операция еще больше подорвет контроль президента Асада над Сирией и расширит турецкое военное присутствие в районе Талль-Рифаата в северных пригородах провинции Алеппо, прилегающих к двум шиитским городам Нубль и аз-Захра, находящихся под влиянием Ирана и проиранских ополченцев. Во время встречи с президентом Эрдоганом [верховный лидер ИРИ Али] Хаменеи предупредил, что военная операция на севере Сирии обязательно нанесет ущерб Турции, Сирии и региону в целом, и пойдет на пользу террористам». Исходя из обнародованных официальных заявлений, эксперты делают вывод, что «Ирану и России не удалось убедить Эрдогана воздержаться от начала еще одной военной операции на севере Сирии, хотя, возможно, им пока удалось помешать туркам активизироваться на северо-востоке Сирии и ограничить цели предстоящей операции в Талль-Рифаате и Манбидже, которые находятся к западу от Евфрата».
Отмечается, что «иранцы и русские также расходятся во мнениях относительно израильских действий в Сирии». Эксперты ссылаются на заявление Кремля по итогам трехстороннего саммита, в котором не было упоминания об израильских атаках по сирийской территории, хотя Иран поднимал эту тему и требовал прекращения действий Израиля». Делается вывод, что «несмотря на разногласия между тремя государствами, судя по всему, они признают необходимость достижения какого-либо соглашения для сохранения своих интересов в Сирии».
С точки зрения Москвы, израильские эксперты указывают на то, что «встреча в Тегеране предоставила президенту Путину возможность показать миру и своему населению, что Россия не находится в международной изоляции и поддерживает хорошие отношения с другими странами, включая Турцию, члена НАТО. И это несмотря на санкции и существенное охлаждение отношений Кремля со многими странами, особенно на Западе. Кроме того, встреча якобы подтверждает мнение России о том, что многие государства предпочитают многополярный, а не однополярный мир во главе с США».
Что касается Турции, «саммит прошел на фоне роста напряженности между Анкарой и Тегераном по ряду вопросов, включая борьбу за влияние на Кавказе и в Ираке, споры о водных ресурсах, а также возмущение Анкары по поводу ущемления суверенитета Турции посредством шпионажа, попыток убийства иранских эмигрантов на ее территории и попыток иранцев атаковать израильские объекты в Турции». При этом отмечается, что «в рамках седьмого заседания турецко-иранского Совета сотрудничества высшего уровня Анкара и Тегеран подписали соглашения о взаимных инвестициях и сотрудничестве в сфере дипломатии, информационного обмена и торговли, обязались утроить товарооборот до 30 млрд долларов. Хотя обязательства по значительному расширению торговли между странами были и в прошлом, но до сих пор они не выполнены». Нацеленность Эрдогана на расширение сотрудничества в оборонной промышленности эксперты рассматривают как свидетельство сложности дальнейшего развития гражданской торговли между государствами. Они также сомневаются в расширении сотрудничества по газу, так как «за последние несколько лет Турция диверсифицировала свои источники энергии, к тому же Анкара была возмущена временным прекращением экспорта иранского газа в январе 2022 г.».
В заключении отмечается, что трехсторонний «саммит в Тегеране отразил частичное совпадение интересов Ирана, России и Турции наряду с сохраняющимися разногласиями, противоположными интересами и взаимными подозрениями». Эксперты INSS сомневаются, что «лидеры трех стран смогут реализовать достигнутые в ходе саммита договоренности», еще более они сомневаются в том, что «они смогут довести свое сотрудничество до консолидации содержательной антизападной оси, способной успешно справиться с проблемами, с которыми они сталкиваются на национальном, региональном и международном уровнях. Это особенно касается Турции. Дивиденды, которые Эрдоган надеется получить от процесса нормализации отношений с другими странами региона, и то, как западные страны отреагируют на его требования безопасности, существенно повлияют на степень его сотрудничества с Россией и Ираном»[i] [1].
[i] [2] The Iranian-Russian-Turkish Summit in Tehran // INSS. 26.07.2022. https://www.inss.org.il/publication/iran-russia-turkey/