Первый год после прихода к власти в Афганистане радикального исламистского движения «Талибан» (запрещено в РФ) можно было охарактеризовать возвратом к авторитаризму, спадом экономики и ухудшением отношений с Западом. Однако две региональные державы – Китай и Индия – приложили немало усилий, чтобы установить контакт с новым правящим режимом. Взаимодействие обеих стран с талибами в основном обусловлено соображениями борьбы с терроризмом, при этом гораздо меньше внимания уделяется проблеме прав человека и политическому плюрализму, как это было в случае с Западом. Однако такой подход, основанный на политическом взаимодействии, скорее всего, принесет талибам лишь ограниченную выгоду, даже в вопросах борьбы с терроризмом.
Китай
С 2001 г. политика Китая в Афганистане прошла путь от принципа невмешательства до курса, ориентированного на вопросы экономики и сферы безопасности. Последние оставались доминирующими даже после того, как талибы захватили власть в августе 2021 года. Повестка региональной безопасности Китая сосредоточена на подавлении угрозы, исходящей из Синьцзяно-Уйгурского автономного района, а также на предотвращении любой внешней поддержки уйгурских боевиков, например, из того же Афганистана. Эта цель побудила Пекин развивать прочные отношения с талибами задолго до того, как они вернулись к власти. Хотя до этого Китай предпочитал стабильное афганское правительство, в котором не доминировали талибы. Тем не менее, Пекин считал высокой вероятность того, что боевики вернутся к власти в той или иной форме, и поэтому счел целесообразным наладить контакты с их руководством. Не менее разочаровывающим для прежнего и нынешнего афганских правительств являлось то, что экономические инвестиции Китая в страну оказались намного ниже, чем надеялась администрация президента Ашрафа Гани. В 2016 году Китай и Афганистан подписали меморандум о взаимопонимании по инициативе «Один пояс, один путь» (ОПОП), в котором было обещано финансирование проектов в стране на сумму 100 млн долларов. Однако никаких конкретных инвестиций в рамках ОПОП реализовано не было, а добыча ресурсов в Афганистане остается на минимальном уровне. В мае 2008 года консорциум China Metallurgical Group Corporation (MCC)/Jiangxi Copper Company Limited (JCL) заключил с афганским правительством договор на 30-летнюю аренду стоимостью 3,4 млрд долларов на второй по величине медный рудник в мире – Мес-Айнак в афганской провинции Логар. Но даже после победы китайской компании в тендере производство меди в Афганистане осталось на крайне низком уровне. Теоретически Афганистан располагает полезными ископаемыми, редкими металлами, нефтью, газом, драгоценными камнями и другими минеральными ресурсами на сумму около 1 трлн долларов. Но их развитию и обеспечению доходов одной из беднейших стран мира препятствуют постоянная внутриполитическая нестабильность и вооруженные конфликты, неконтролируемая коррупция, отсутствие развития инфраструктуры, а после захвата власти талибами к этому добавились западные санкции. Хотя Китай, как и все другие страны, официально не признал правительство талибов, он позиционирует себя гораздо ближе к новому режиму, чем Запад. Пекин неоднократно осуждал «политическое давление и экономические санкции в отношении Афганистана, введенные нерегиональными силами» и призывал к размораживанию афганских финансовых активов, находящихся в США и Европе, до того, как в стране будет достигнут прогресс в области прав человека и прав женщин. Однако гуманитарная помощь Китая Афганистану остается лишь малой долей поддержки, предоставляемой мировым сообществом с августа 2021 года. Некоторые китайские государственные предприятия намекнули на возможность запуска совместных экономических проектов с правительством талибов. В действительности, однако, двусторонняя торговля остается очень ограниченной: основной статьей экспорта Афганистана в Китай остаются кедровые орехи. И, несмотря на представления о том, что добыча Китаем таких ценных элементов, как литий, может облегчить ситуацию в Афганистане на фоне западных санкций, масштабное экономическое участие Пекина остается маловероятным по вышеуказанным причинам и неуверенности в том, продержится ли режим талибов более нескольких лет, учитывая текущее состояние экономики Афганистана. По вопросам борьбы с терроризмом Китай находится в том же положении, что США и большая часть Запада в отношении талибов. Руководство движения «Талибан» пообещало, что не допустит нападений уйгуров на Китай из-за рубежа, а также воспрепятствует потоку финансовой и материальной помощи уйгурским боевикам, но не более того. Китайские чиновники требовали, чтобы талибы разорвали связи с ними и другими военизированными формированиями. Но хотя «Талибан» никогда не критиковал жесткие репрессии Китая в отношении уйгуров, его действия против уйгурских боевиков были непоследовательны. Сначала талибы ложно утверждали, что уйгурские боевики покинули Афганистан, хотя на севере страны оставались ячейки и командиры, руководящие неуйгурскими отрядами талибов. Затем, в мае 2022 года, часть уйгурских боевиков была переселена от границы с Китаем, но не была выслана. Среди основных причин, по которым «Талибан» проявляет легкомыслие в вопросе уйгуров, является необходимость сохранить приток иностранных средств, который зависит от того, не откажется ли руководство движения от своих внешних обязательств в вопросах джихада. Здесь важно отметить, что «Талибан» имеет обширные родственные связи с такими иностранными террористическими группировками как «Аль-Каида» (запрещена в РФ). Кроме того, руководство движения опасается, что действия, направленные против внешних джихадистских формирований ослабят его сплоченность и спровоцируют дезертирство, например, в региональное крыло «Исламского государства» (ИГ, запрещено в РФ), известное как «ИГ-Хорасан» (запрещено в РФ), которое является главным вооруженным конкурентом талибов. Единственными иностранными боевиками, которых руководство движения выслало осенью 2021 года, были белуджские сепаратисты, целью которых является подрыв китайских проектов в Пакистане и которых Исламабад подозревает в получении помощи от своего главного соперника – Индии.