Сотрудничество в военной сфере
В 2010 году ВВС Китая приняли участие в военных учениях Турции «Анатолийский орел» на авиабазе «Конья». Это был первый случай, когда Китай участвовал в совместных учениях со страной-членом НАТО на ее же территории. Причем страной, обладающей в рамках НАТО второй по величине армией. Сами учения проводятся с 2001 года не реже одного раза в год (иногда до четырех раз в год) как силами турецких ВВС, так и с участием приглашенных дружественных иностранных государств. На учения чаще всего приглашались США и Израиль.
Понятно, что совместные учения с Китаем вызвали беспокойство со стороны США и Израиля, с которым у Турции в этот момент резко ухудшились отношения по причине сближения Турции с Ираном. Со стороны Турции это был довольно серьезный шаг, несравнимый даже с закупкой в конце 1990-х годов у Китая реактивных систем залпового огня и ракет малой дальности. Однако в дальнейшем в связи с наметившейся нормализацией отношений с Израилем и ухудшением отношений с Ираном и Сирией, а также развертыванием американского ракетно-зенитного комплекса «Пэтриот» для защиты от угроз со стороны Сирии подобные совместные маневры больше не проводились.
В 2013 году Китайская корпорация по импорту и экспорту высокоточного оборудования выиграла тендер на совместное производство ракет большой дальности на 4 млрд долл. При этом Турция отклонила предложения американских, европейских и российских компаний и выбрала партнера, находящегося в санкционном списке США. Решение вызвало возмущение среди стран НАТО, в результате чего Турция пять раз переносила дату начала проекта и в конечном итоге от него отказалась в 2015 году, выбрав британскую компанию.
Начиная с 2011 года стороны также практикуют обмены визитами военно-морских кораблей. Но они, скорее, носят символический характер.
Наблюдается некоторое расширение военного сотрудничества: в настоящее время Турция и Китай продолжают проводить консультации и взаимодействовать в области кибербезопасности и разведки. Турецкая баллистическая ракета «Бора», разработанная совместно с Китайской корпорацией по импорту и экспорту высокоточного оборудования (CPMIEC) на основе китайской ракеты B-611, использовалась в столкновениях Турции с Рабочей партией Курдистана в 2019 году.
Вместе с тем, в Китае далеко не всем нравится нынешняя слишком активная политика Турции. Например, обозреватели КНР отмечают, что «официальная Анкара всерьез движется по направлению к возрождению «Великой Османской империи», и основной элемент этого движения состоит в модернизации и укреплении ВС страны». Нужно учесть и тот факт, что Турция является серьезным конкурентом Китая в производстве беспилотных летательных аппаратов (БПЛА), поскольку она, некогда закупая израильские дроны, с середины 2010-х годов начала производить свои собственные БПЛА, качество и эффективность которых были проверены во время последнего конфликта между Азербайджаном и Арменией.
Турецкие компании расценивают Азию в целом как потенциальный рынок БПЛА. Компания Turkish Aerospace Industries присматривается к таким азиатским странам, как Пакистан, Индонезия, Малайзия, Таиланд и Филиппины. Поскольку Турция имеет прочные культурные, политические и военные связи с мусульманскими странами Азии, то она вполне может стать для них ключевым поставщиком БПЛА и даже, возможно, партнером по совместному производству.
В целом можно сказать, что отношения Турции с Китаем на данном этапе представляют довольно сложный конгломерат разных, но переплетающихся интересов. В геополитическом плане обе страны стремятся выстроить такую структуру региональных отношений, в которой они являлись бы системообразующими государствами – Китай для Восточной и Юго-Восточной Азии, а также Центрально-Азиатского региона (ЦАР), Турция – на Ближнем Востоке, на Кавказе (прежде всего, для Азербайджана), в Центральной Азии и в соседних странах юга Европы (Болгария и Румыния). При этом в ЦАР Китай и Турция являются конкурентами в борьбе за влияние. И одновременно там они сталкиваются с другими крупными игроками, обоснованно претендующими на признание их интересов в Центральной Азии и соседних регионах. Это прежде всего Россия и Иран.
Военно-политическое взаимодействие
В связи с вышеизложенным, особого внимания заслуживают позиции Китая и Турции по Сирии. Эти позиции не совпадают: низложение режима Б.Асада по прежнему является непременным условием для Анкары, в то время как Китай, также как и Россия, отвергает идею внешнего вмешательства с целью свержения законного правительства страны. В 2019 году МИД КНР в своем заявлении потребовал от Турции прекратить операцию «Источник мира» на севере Сирии (операция ставила целью уничтожение «террористического коридора» вдоль турецкой границы и была направлена против запрещенной в Турции Рабочей партии Курдистана и террористической группировки ИГ (запрещена в РФ). Однако данное заявление, насколько удалось проследить, не вызвало острой реакции со стороны Анкары, видимо, ожидавшей выгод от дальнейшего сотрудничества с Китаем.
Официальная позиция КНР по вопросу независимости курдских территорий и создания Иракского Курдистана (который мог бы стать примером для турецких курдов) – вполне ожидаема и заключается в поддержке целостности Ирака. Хотя некоторые комментаторы высказывали мнение, что Пекин в перспективе может извлечь выгоду от образования Иракского Курдистана, рассчитывая на инвестиции в нефтегазовые месторождения в этом районе и на поддержку в борьбе с терроризмом.
Возможно, турецко-китайские отношения приобретут новое измерение, когда конфликт в регионе закончится и начнется процесс восстановления. Турция может стать одним из основных его участников не только ввиду своей географической близости, но и благодаря имеющемуся у турецких компаний опыту в проведении строительных работ в регионе и уже созданным там экономическим связям. Вместе с тем, наличие опыта инфраструктурного строительства у КНР и тот факт, что она в отличие от западных держав приходит на Ближний Восток без тяжелого исторического багажа и уже активно работает с Сирией, говорят также в пользу Китая как кандидата на выполнение основной части восстановительных работ после окончания войны.
По мнению некоторых турецких комментаторов, Турция и Китай являются странами, которые, возможно, лучше всего подходят для того, чтобы возглавить процессы послевоенного восстановления в регионе, и отношения между ними будут иметь огромное значение для будущего Ближнего Востока. При этом Турция может действовать на Ближнем Востоке как посредник между Западом с одной стороны и Китаем – с другой. Однако, на наш взгляд, в данном случае многое будет зависеть, скорее, от позиции России и Ирана.
Заинтересованность Китая в присутствии на Ближнем Востоке растет. Показательным является то, что через неделю после первого после инаугурации президента Дж.Байдена зарубежного визита госсекретаря США Э.Блинкена (в Японию и Южную Корею) министр иностранных дел Китая совершил турне по странам Ближнего Востока, посетив Саудовскую Аравию, Турцию, Иран, ОАЭ, Бахрейн и Оман.
Очевидно, что Турция является для Китая и важным стратегическим плацдармом, и достаточно серьезным рынком сбыта продукции. Для Турции Китай – источник необходимых ресурсов для проведения самостоятельной, независимой от стран Запада внешней политики и финансирования громких мега-проектов. Помощь со стороны Китая позволяет Турции даже в условиях серьезного экономического и финансового кризиса не обращаться за помощью к МВФ и Всемирному банку, что сопровождалось бы требованиями политических и экономических реформ в стране. Китай готов оказывать экономическую помощь, не выдвигая в ответ никаких политических условий, касающихся режима власти Р.Т.Эрдогана.
В заключение отметим, что в экономическом плане далеко не все так гладко. Помимо уже упомянутого огромного дефицита торгового баланса в торговле с Китаем, который Анкара рассчитывает, как уже было сказано, возместить за счет профицита в торговле с европейскими странами и странами Центральной Азии, Турция является коммерческим конкурентом Китая. Понятно, что помогать Турции в развитии ее производственной базы и создавать себе конкурента в этой области Китай не склонен. Не приветствуется в Китае и осуществляемая турецким руководством политика протекционизма в виде антидемпинговых защитных мер, направленная на сдерживание импорта китайских товаров.
Можно сказать, что на данный момент для декларируемого Анкарой «разворота на Восток» у Турции недостаточно экономического потенциала. Китай пока тоже не может заменить Запад в качестве основного экономического партнера Турции. Однако диалог с КНР позволяет Турции диверсифицировать свои экономические отношения и обеспечивать относительно независимую от стран Запада внешнюю политику. Китай не станет альтернативным партнером для Турции, поскольку «поворот Турции на Восток» является для нее лишь способом поддержать внешнеполитический баланс между Западом и Востоком. А важность Китая для Турции главным образом лежит в экономической плоскости.