В Иране продолжаются протестные акции, вступившие в четвертую неделю. В последние дни они отличались особенной интенсивностью в Тегеране, Санандадже и ряде других городов. Эти акции протеста, которые ряд аналитиков называют народным восстанием, набирают силу и уже превзошли по своему размаху те, которые были в предыдущие годы. Ряд аналитиков называют их беспрецедентными, не имеющими аналогов в событиях сегодняшней иранской истории. Одной из главных особенностей нынешней волны протестов является роль женского фактора. «Можно с уверенностью утверждать, что именно женщины зажгли фитиль гражданского недовольства, воспламенив тлеющие угли и выпустив наружу протестную энергию», — говорит в интервью международным фарсиязычным СМИ Фарзанэ Рустайи, известная в Иране журналистка, вынужденная покинуть страну и жить в эмиграции. Она считает, что можно ожидать серьезного развития событий, способного оказать судьбоносное влияние на сегодняшнюю иранскую реальность. «Конечно, именно убийство молодой курдянки Махсы Амини воспламенило иранское общество, выведя на улицы тысячи и десятки тысяч недовольных». Но были многие обстоятельства, подтолкнувшие людей к участию в протестных акциях, принявших сегодня повсеместный характер. Они копились все годы существования исламского режима, то есть десятилетиями. В последние годы сюда можно приплюсовать экономические трудности, частично объясняемые санкционным прессингом. «Но несомненно важным является, — продолжает журналистка, — и зашкаливающая в Иране коррупция, пронизывающая весь государственный организм и вызывающая безграничное недовольство народа. Именно она убеждает всех в крайней неэффективности исламского режима, разжигает протестные настроения, для которых достаточно одной искры, чтобы разгорелось пламя». Сюда можно добавить и разрастающееся социальное расслоение, когда растет число как нуворишей, так и людей, скатывающихся на социальное дно, переходящих грань полнейшей бедности. Народ возмущает и то, что при том, что страна скатывается к финансовой катастрофе, исламский режим находит громадные средства на содержание всевозможных террористических организаций и групп вроде опостылевшей всем «Хизбаллы», или ХАМАСа, или Исламского Джихада, требующих больших финансовых вложений, обеспечения вооружением и др.
Как считает Ф.Рустайи, в Иране много слабых мест – трещит по швам система образования, рушится экономика, разваливается культура, медицина, короче, все, что только можно себе представить. Разумеется, это влияет на людей, способствует их социальной мобилизации, росту энергии, готовности подняться против режима, лишающего их элементарных возможностей вести нормальную жизнь. Они смотрят видео, они знают многое о жизни современного мира, и ужасаются тому, в какие условия их низверг исламский режим. Они спрашивают себя: почему люди могут радоваться жизни в Азербайджанской Республике, в Польше, во Франции, в Израиле, в Саудовской Аравии, в большинстве стран мира, а в Иране этого нет. Я убеждена, продолжает Ф.Рустайи, что в ближайшие дни массовое недовольство будет только расширяться, и очень много людей уже сегодня готовят себя к решительным действиям, которые совсем не за горами. Чего они хотят? Они устали от этой общественной и политической системы, они хотят ее сменить, восстановить справедливость.
Еще один серьезный фактор, утверждает эмигрировавшая из Ирана журналистка, вызвавший недовольство населения и обусловивший рост протестных настроений, вероятно, связан с тем, что с начала сентября по указу нынешнего президента Э.Раиси были ужесточены действия полиции нравов, т.н. «гаштэ аршад», специальных патрулей, проверявших соблюдение исламского дресс-кода и других ограничений, которым должны подчиняться живущие в Иране женщины. И именно женщины, и их нежелание следовать ограничениям в одежде и прическах, стали своеобразным триггером нынешней протестной осени. Мы должны признать, это известный факт иранских реалий, что женщины в Иране обгоняют мужчин по многим параметрам. Их больше среди студентов, они оставили позади мужчин по овладению престижными специальностями, они активнее в социальных сетях. И они, понятно, не хотят мириться с большим, чем у мужчин, давлением в моральной сфере. Их чаша терпения просто переполнилась.
Как считает Ф.Рустайи, все решения по ужесточению исламского кода исходят не только от президента Э.Раиси, но и его окружения, этой настоящей мафии, далекой от понятий сегодняшнего мира, и мечтающей погрузить свой народ во тьму средневековья. Да и чего можно ждать от президента, образование которого ограничено 6 классами светской школы, а все остальное замыкается в религиозном образовании. Эти патрули являются как раз тем орудием, которое замыкает народ в догмах, которые во всем мире находят отторжение. Разумеется, молодежь стремится отбросить эти, по сути, оковы, которые мешают им жить нормальной, полноценной жизнью. Вместо того, чтобы постепенно ослаблять такое моральное давление, власти целенаправленно «закручивают гайки», вызывая недовольство и озлобление тех, кого вынуждают выполнять эти и другие ограничения. Но нужно признать, что по сути, нынешний президент, которого характеризуют как верного последователя духовного лидера страны аятоллы Али Хаменеи, выполняет лишь то, что диктует Хаменеи. Следовательно, подобные ограничения, это – не желание того или иного аятоллы, а требования исламского режима, его красные линии, его моральные основы, от которых он не намерен когда-либо отказываться. На самом деле, эти ограничения – очередной этап дальнейшей исламизации иранского общества, ведущий к еще более решительной деградации в тисках тех догм, которые характеризуют нынешний режим. С другой стороны, действующий президент, понимая, что ситуация в стране имеет тенденцию к дальнейшему ухудшению, предвидя, что венцом последних событий может быть народное восстание, решает ужесточить свои репрессивные действия, показывая обществу, что режим по-прежнему силен, и он готов идти даже на непопулярные меры, чтобы показать свою жизнестойкость. Начинают с женщин, чтобы запугать мужчин, показать им, что силовой компонент исламского режима по-прежнему непобедим и страшен, — утверждает Ф.Рустайи. Однако власть и ее репрессивная машина, и сам народ – это две различные субстанции, между которыми стоит пропасть, в том числе – непонимания. Они существуют в двух различных мирах, где народ интересуют элементарные вещи вроде пропитания и выживания. Власти этого не понимают, их интересуют субстанции высокого порядка, типа исламской морали, а горести народа не находят у них никакого отклика, — говорит в заключение живущая в эмиграции известная в Иране журналистка Ф.Рустайи. Силовики не принимают сигналы, транслируемые народом, им не понять все эти лозунги об инфляции, безработице, экономическом коллапсе и др. Если бы власть это понимала, она бы нашла возможность ослабить давление на народ, выпустить пар, предоставив людям пряник, а не работая лишь кнутом. В таким условиях, в Иране трудно предугадать, что будет завтра, но при нынешней власти совершено ясно, что будет лишь хуже. Однако примеры последних десятилетий показывают, что режимы, даже внешне довольно стойкие, рушатся почти мгновенно, и не похоже, что Иран должен быть исключением