Как утверждают иракские источники, в попытках купировать кризис в шиитской элите иранцы предложили еще в июле с.г. видному шиитскому деятелю Аммару аль-Хакиму наделить его полномочиями в политическом, военном плане и в средствах массовой информации т. е. «быть шиитским аналогом ас-Садра». Обе эти фигуры происходят из двух самых известных духовных семей Наджафа и являются символом религиозной власти, связанной со священным шиитским городом. Такая попытка является уже второй по своему смыслу. Первый раз Тегеран предложил аль-Хакиму стать «основным шиитским лидером Ирака» еще в августе 2018 года. Тогда основные фигуры политики Ирака с подачи иранцев пытались заключить сделку по формированию крупнейшего парламентского альянса. На лидерство тогда претендовали трое: Муктада ас-Садр, влиятельный шиитский священнослужитель, Хайдер аль-Абади, бывший премьер-министр, и Аммар аль-Хаким, ключевой шиитский игрок. Последний до этого провел серию консультаций с иранским генералом Касемом Сулеймани, который предложил этому отпрыску клерикальной семьи стать доминирующей фигурой в шиитской политике Ирака, поддерживаемой Ираном. Ему были бы предоставлены широкие полномочия, огромный бюджет и политическая, медийная и религиозная поддержка Ирана. В свою очередь, аль-Хакиму пришлось бы забыть о союзе, который он собирался заключить с ас-Садром, и стать его главным противовесом в шиитской общине. Аммар аль-Хаким пришел в политику в 2009 году, когда сменил своего отца на посту лидера Высшего исламского совета Ирака (ВИСИ), одной из ключевых партий, которые создали новый политическую систему Ирака после свержения режима Саддама Хусейна. Но за год до этих двух встреч ал-Хаким покинул ВИСИ, чтобы основать свой собственный политический проект «Аль-Хикма», чтобы дистанцироваться как от политики старых товарищей своего отца, так и от Ирана. Этот шаг принес некоторые результаты. Аль-Хаким относительно успешно победил на выборах в мае 2018 года, его недавно сформированный блок получил 25 мест в парламенте. Он чувствовал, что это была платформа, которая могла бы продвинуть его на пути к тому, чтобы стать ведущим умеренным шиитским лидером, привлекательным для шиитских либералов. Аль-Хаким отклонил тогда предложение Касема Сулеймани и отправился на встречу с ас-Садром, которая должна была привести в итоге к созданию нового парламентского блока, включающего большинство политических сил, не связанных с Ираном. Тем не менее, на выборах в октябре 2021 года аль-Хаким показал катастрофические результаты, получив всего 2 места. В этой связи он сейчас, как указывают местные источники, «с готовностью ухватился за иранское предложение и поспешил наилучшим образом сыграть требуемую от него роль». Иранцы также начали выполнять кое-что из того, что они обещали. Медиа-платформы и каналы, принадлежащие политическим силам и вооруженным группировкам, связанным с Ираном, начали представлять аль-Хакима как единого лидера шиитских сил, поддерживаемых Ираном. Аль-Хаким смог увеличить число своих депутатов в парламенте до 11, когда ас-Садр ушел в отставку в июне, и, несмотря на это скромное число, он стал одним из трех ведущих голосов в «Координационной структуре», альянсе поддерживаемых Ираном сил. На самом деле, он часто был «теневым архитектором» решений этой структуры. В военном отношении сторонникам аль-Хакима было предоставлено 3600 должностей в военизированной зонтичной организации «Аль-Хашд аш-Шааби», в значительной части которой доминирует Иран. Он также вернул себе офисы и оборудование, которые он потерял после выхода из ВИСИ. В свою очередь, аль-Хаким начал мириться со своими старыми коллегами из ВИСИ, «чтобы объединить усилия и ресурсы» против садристов. Публичная риторика аль-Хакима также ужесточилась. В июльском интервью Би-би-си он впервые с 2003 года публично раскритиковал ас-Садра и его сторонников. Тогда аль-Хаким, который всегда был сдержан с журналистами, посвятил критике ас-Садра две трети интервью, отвечая на вопросы, связанные с этим политиком. Это был «беспрецедентный вызов» ас-Садру, сказал видный союзник аль-Хакима. В ответ последователи ас-Садра закрыли 15 офисов его движения в Багдаде и на юге. «Аммар прыгнул обеими ногами из американской траншеи в иранскую траншею и сжег все свои карты. Он сменил проект после недавнего проигрыша. Он чувствовал себя обиженным и что последний [западный] проект в Ираке, намеренно или случайно, раздавил его политически», — полагает шиитский политический лидер, близкий к аль-Хакиму. Многие иракские политические партии и вооруженные группировки, особенно те, которые показали плохие результаты на парламентских выборах, считают, что США и ООН сговорились манипулировать выборами в октябре 2021 года в пользу некоторых партий. Аль-Хаким — один из тех, кто верит, что это правда. При этом не все шиитские лидеры считают, что аль-Хаким прочно и безоговорочно вошел в орбиту иранского влияния. Например, три лидера «Аль-Хикмы» признали, что это иранское давление началось в июне, и не отрицали, что аль-Хаким был ключевым игроком в этой повестке дня. Но никто из них, похоже, не был уверен в его повестке дня, последствиях или тех, кто за этим стоит. Они только указали: «Иранцы пытались возродить [старый] проект, но тогда не было реального и серьезного их участия в том, что они предложили. Проект неосуществим. Это было представлено как реакция на то, что в настоящее время происходит на иракской политической арене, а не как осуждение. Время для предложения неподходящее, и мы не думаем, что партнеры готовы разобраться с этим так, чтобы это нас удовлетворило». Согласно им, аль-Хаким примет предложение Ирана только в том случае, если будут выполнены три условия: доверенные лица Ирана сложат оружие, их военизированные формирования будут распущены и иракский закон будет соблюден: «С нашей точки зрения, шиитское правление не будет сильным и эффективным, если все не будут находиться под эгидой государства. Это обязательно означает, что никто не стоит выше закона, и никакое оружие не является иным, кроме государственного. Иранцы хотят получить весь пакет и не готовы отказаться от вооруженных групп, которое они контролируют за пределами государства. Это нас не устраивает, и мы этого не принимаем. Возможно, будет преувеличением сказать, что иранское влияние в Ираке в последние годы ослабло, но способность Ирана навязывать свою волю иракским союзникам и противникам, безусловно, значительно снизилась». В данном случае рискнем предположить, что эти шиитские деятели из близкого круга аль-Хакима просто запускают «дымовую завесу» с целью привлечения на свою сторону ту часть иракского электората, которые не принимают иранского доминирования. К тому же сами иранцы дополнительно запутывают ситуацию в рамках своей внутренней конкуренции, которая обострилась после гибели основного архитектора политики на иракском направлении К.Сулеймани. По крайней мере, так показывает ход событий за последний год, период политического хаоса и застоя, когда ни союзникам, ни противникам Ирана не удалось захватить полный контроль над ситуацией. Иранцы раскололись по вопросу объекта безусловной поддержки: аль-Казыми, аль-Малики или аль-Хаким. Иракские политики и официальные лица, а также западные дипломаты отмечают, что Тегеран добился серьезных экономических, финансовых и политических успехов в Ираке во время правления премьер-министра Мустафы аль-Казыми. Аль-Казыми помог освободить иранские средства, замороженные санкциями США в банке TBI, и счета за иранский газ, экспортируемый в Ирак, оплачиваются без каких-либо задержек. Кроме того, аль-Казыми сыграл ключевую роль в восстановлении ирано-саудовских отношений, которые были разорваны в 2016 году, и в настоящее время ведутся непрямые переговоры о возобновлении ирано-иордано-египетских отношений при посредничестве Ирака. В этой связи иракские источники из окружения аль-Казыми сказали: «Иранский подход к работе в Ираке поменялся. Несомненно, что они по-прежнему являются очень сильным игроком на иракской арене, но они больше не являются самым сильным игроком. Иран все еще способен нанести тяжелые потери политическому процессу и покончить с любым политическим игроком и вывести его из игры, но он больше не в состоянии навязать альтернативу, которую он выбирает. При этом различные ветви иранских властей — КСИР, разведка и канцелярия верховного лидера Али Хаменеи — проводят политику в Ираке, иногда с конкурирующими интересами, чем ставят в тупик как иракских партнеров, так и противников. Шиитские вооруженные группировки действуют между двумя крайностями: видят в ком-то заклятого врага или близкого союзника. Поэтому, когда Тегеран призывает их сменить курс, они не могут быстро, не теряя лица». Если проще, то Иран просто не смог без потерь преодолеть отсутствие Касема Сулеймани и Абу Махди аль-Мухандиса, крестного отца большинства поддерживаемых Ираном вооруженных группировок, который также был убит в результате того же удара беспилотника в январе 2020 года, что и генерал. Без них поддерживаемые Ираном вооруженные группировки неоднократно ссорились друг с другом, со своими союзниками и противниками, ограничивая способность Ирана маневрировать в Ираке, Имея это в виду, правильнее всего сказать, что в настоящее время мы наблюдаем последствия ослабления влияния КСИР на иракскую политику. «Иранский КСИР сейчас наиболее слаб [в Ираке]. Их инструменты те же, но вдохновитель [Сулеймани] отсутствует. Отношения Сулеймани со своими последователями были исключительными и очень особенными. Это было даже сильнее, чем их отношения с самим Хаменеи. Этих отношений больше не существует, и иранцам не удалось преодолеть потери, вызванные убийством Сулеймани, на всех аренах, на которых он работал», — полагает один серьезный шиитский полевой командир, близкий к Ирану и говоривший на условиях анонимности. Это, кстати, к вопросу о роли личности в истории и правильности решения американцев по ликвидации К.Сулеймани. Мы это к тому, что неплохо бы начинать использовать эту тактику «выбивания» ключевых фигур и на Украине. Это всегда приносит свой эффект, как немедленный так и отложенный.
Но вернемся к Ираку. Согласно местным источникам, Иран считает ошибкой концентрировать столько власти и ответственности в руках одного человека, поскольку вакуум, образовавшийся после смерти Сулеймани, оказался очень разрушительным. Вместо этого, по словам нескольких иракских политических лидеров, иранские официальные лица вынудили членов КСИР, работающих в Ираке, согласовывать все свои операции в Ираке с Высшим советом национальной безопасности Ирана во главе с Али Шамхани. Лидеры заявили, что ни одно иранское силовое ведомство не имеет права действовать или проводить какие-либо операции без одобрения Шамхани. Один из ключевых шиитских политических лидеров предположил, что схема создания альтернативы ас-Садру может быть делом рук «младших» командиров КСИР, работающих в Ираке, которые сопротивляются недавним изменениям в тактике, проводимой иранской разведкой. При этом сам Тегеран не настаивает на политическом или военном партнерстве между аль-Хакимом и ас-Садром. Предлагаемый проект направлен на создание своего рода социального баланса. Сын священнослужителя соперничает с другим сыном священнослужителя. Это не имеет ничего общего с созданием симметричных политических или военных сил на местах. Идея заключалась в том, чтобы выставить ас-Садра более «религиозной радикальной фигурой» по сравнению с аль-Хакимом. Цель состоит в том, чтобы привлечь глав племен, а у аль-Хакима с ними хорошие отношения, и его можно использовать в качестве прикрытия для развития и расширения этих отношений. Иракское общество не является открыто племенным, но племенные обычаи, тем не менее, все еще доминируют в районах, где правоохранительные органы слабы, особенно в южных провинциях. Даже там шейхи племен не пользуются реальным влиянием, за исключением немногих, у кого достаточно денег и связей, чтобы обеспечить людям из своего племени работу и, следовательно, лояльность. Это можно увидеть в Басре, Амаре и ряде приграничных районов, где у некоторых племенных шейхов есть общие интересы с контрабандистами и действующими там организованными преступными группировками. Завоевание лояльности этих племенных шейхов — тактика, используемая колониальными державами и лидерами, стремящимися к влиянию в Ираке с момента создания государства в 1921 году. А в настоящее время от американского генерала Дэвида Петреуса до бывшего премьер-министра Нури аль-Малики. Наиболее заметно, что Сулеймани и Мухандис использовали племенных шейхов для мобилизации племен против группировки «Исламское государство» (ИГ, запрещено в России). Но для успеха этой тактики необходимы деньги и рабочие места. Их можно использовать, чтобы обеспечить лояльность племен или, по крайней мере, дистанцировать от внутренней политики. Примечательно, что Иран начал сейчас проводить именно такую политику. Иракские официальные лица, командиры вооруженных группировок и наблюдатели считают, что это означает, что широкомасштабное использование Тегераном запугивания для подчинения местных партнеров не дало результата, и иранцы теперь предпочитают использовать «мягкую силу». Аль-Хаким будет не единственным иранским союзником, который будет искать поддержки племен. Ожидается, что лидеры и командиры поддерживаемых Ираном вооруженных группировок вскоре сделают то же самое, используя племенных лидеров для укрепления своего влияния при подготовке к очередным выборам. «Иранцы пытаются восстановить свою политическую и идеологическую базу в шиитской общине, которая в последние годы была подорвана вооруженными группировками. Поэтому они прибегли к этой классической тактике, чтобы ограничить эти потери. Ставка на племенных лидеров — дорогостоящая и утомительная ставка, если не проигрышная, потому что она требует открытого бюджета и сотен тысяч вакансий. Без денег и рабочих мест этот проект был бы подобен мечу, разрезающему воду, и иранцы не добились бы реального прогресса», — дал понять иракский чиновник, специализирующийся на делах племен.