21 августа 2009 г. издающаяся в Лондоне и финансируемая из саудовских источников (как и самая влиятельная в арабском мире, наряду с «Аш-Шарк Аль-Аусат») газета «Аль-Хайят» опубликовала интервью, взятое ее корреспондентом в Рамалле у человека, который обычно отказывается от контактов со средствами массовой информации. Им был в последние дни нахождения у власти в Палестинской Национальной Администрации (ПНА) Ясира Арафата «сильный человек» ПНА, глава службы палестинской государственной безопасности в секторе Газа, а ныне – вновь избранный член Центрального Комитета (ЦК) движения ФАТХ Мухаммед Дахлан. Корреспондента «Аль-Хайят» интересовали вопросы, связанные с итогами последнего, состоявшегося в Вифлееме VI съезда ФАТХ, перспективы дальнейшей эволюции этого движения, остающегося правящей политической структурой Западного берега, как и точка зрения самого М. Дахлана в связи с ситуацией в секторе Газа, отношением между ведущими палестинскими политическими силами – ФАТХ и ХАМАС, а также возможностями палестино-израильского мирного процесса. Идеи, высказанные в интервью, вне сомнения, заслуживают серьезного внимания и углубленного прочтения.
Но, прежде всего, несколько вопросов, касавшихся обстоятельств победы М. Дахлана на выборах в ЦК ФАТХ.
М. Дахлану, отмечал корреспондент «Аль-Хайят», на VI съезде движения, членом которого он является, противостояло «немало лагерей (группировок делегатов – Г.К.)», его открыто обвиняли в том, что он является «причиной падения (перехода под контроль ХАМАС – Г.К.) Газы». Тогда что же содействовало его победе, приведшей его в состав высшего органа исполнительной власти ФАТХ?
Конечно, отвечая на этот вопрос, М. Дахлан рассуждал и о том, что «на съезде голосовали не лагеря, а совесть», что принадлежность того или иного делегата к той или иной группировке вовсе не мешала ему, оставшись наедине с собой в кабине для голосования, «отдать свой голос так, как подсказывала ему его совесть, а не так, как того требовала слепая подчиненность логике лагерей». Но, добавлял он, главное заключалось в том, что у М. Дахлана был «пароль». Этот «пароль» звучал как «обновление», а «члены ФАТХ хотели иметь новое руководство, хотели будущего для их организации». Ее же «будущее – это четкие планы и программы деятельности, а не интриги против кого бы то ни было». ФАТХ, говорил М. Дахлан, «несет тяжелую ношу, а его кадры искали выход из сложившегося положения, стремясь обрести новое руководство». Для них было принципиально важно «восстановить честь ФАТХ, попранную ХАМАС и Израилем».
Из слов М. Дахлана, собственно, вытекало, что его действия до момента созыва съезда (отвечая на один из вопросов корреспондента «Аль-Хайят», он говорил, что «работал и прилагал много усилий» ради того, чтобы вновь войти в состав высшего руководства своего движения, задолго то того, как этот съезд был открыт) состояли в том, чтобы создать базу своей поддержки в рядах ФАТХ. Если обратиться к его словам, то он говорил: «Я находился в постоянном контакте с низовыми руководителями – аль-кадир аль-майданий, не представляя какое-либо из течений (внутри ФАТХ – Г.К.), а руководствуясь тем, что сам всего лишь такой же низовой руководитель. Я излагал им мою точку зрения, мою позицию, оставляя им возможность выносить в этой связи их собственное суждение. И они вынесли это суждение». Что ж, М. Дахлан, готовясь к съезду, продемонстрировал неплохие организаторские способности, позволившие ему, в конечном итоге, вернуться в высшее руководство его организации.
Но, шел далее корреспондент «Аль-Хайят», «в рядах ФАТХ есть сильные личности, которые потерпели поражение на выборах (Ахмед Курейи наиболее яркая из этих “сильных личностей” – Г.К.), хотя и они предприняли активные усилия для того, чтобы иметь собственных сторонников среди делегатов съезда». Иными словами, что отличало М. Дахлана от его более опытных (и старших) соперников? Интервьюируемый был откровенен: «Основная причина состояла в том, что там (на съезде – Г.К.) царило всеобщее осознание необходимости перемен, перемен на уровне руководства, в первую очередь. Ведь мы (ФАТХ – Г.К.) потерпели несколько поражений – на муниципальных выборах, на парламентских выборах, мы потеряли сектор Газа. Нам нужно было полностью менять состав Революционного совета (что, однако, не было сделано на съезде – Г.К.). Делегаты съезда как раз и искали людей, которые были способны ответить на чаяния движения».
Однако, продолжал корреспондент «Аль-Хайят», разве «вы не были “первым человеком” в рядах ФАТХ в то время, когда ХАМАС еще не установил своего господства над Газой»? Подтекст этого замечания не оставляет сомнений, — разве «изменения» в составе руководства, о необходимости которых говорил М. Дахлан, не должны были коснуться и его, даже если он и лишился тех постов, которые он занимал при Ясире Арафате? Конечно, замечал, в этой связи, корреспондент лондонского издания, «потом вы лишились этого положения, а ныне же вновь и так блестяще вернули его себе».
Разумеется, реакция М. Дахлана на это замечание не могла быть положительной: «Я не был, — заявлял он, — “первым человеком” в рядах ФАТХ. Я был всего лишь эффективным помощником президента Арафата. Я многого не знал ни о ситуации в рядах движения, ни о переговорах (с Израилем – Г.К.). Я всегда молчал (что является, по меньшей мере, преувеличением – Г.К.). А это-то и способствовало тому, что люди стали меня уважать». В нынешней ситуации М. Дахлан более не желал скрывать свои амбиции: «Теперь же я стану подъемным краном движения – рафиъат аль-харака». Но, ни на минуту не забывая о том, сколь важно в современном мире упоминание «демократии», он добавлял: «Естественно, вместе со вновь избранными членами ЦК и Революционного совета».
Если человек претендует на то, чтобы стать «подъемным краном движения», то он должен предложить этому движению – ФАТХ свое видение его будущего, свой, по словам корреспондента «Аль-Хайят», «проект». М. Дахлан был скромен. Он не говорил, что у него есть такой «проект», а ограничивался лишь заявлением о том, что ему удалось выработать несколько «идей, которыми он поделился с движением, в целом, еще до того, как состоялся съезд, с делегатами съезда», как и собирается донести их до сведения «нового руководства движения». Эти «идеи», донесенные М. Дахланом «делегатам съезда, представлявшим родину (оба палестинских региона – Г.К.) и диаспору – аш-шатат», могут «быть резюмированы» как пять пунктов.
Во-первых. Речь идет о «перестройке движения ФАТХ и придании эффективности армии его членов, до сих пор остававшимися всего лишь бессловесными членами» организации. ФАТХ, по словам М. Дахлана, обладает огромным человеческим потенциалом: «У нас есть активисты, предприниматели, руководители банков, брошенные в (израильские – Г.К.) застенки, члены академического сообщества. У нас великая армия. Вопрос состоит лишь в том, как придать ей эффективность, как использовать ее возможности и ее опыт?».
Во-вторых. По словам М. Дахлана, «каждый должен исполнять только одну возложенную на него задачу». Это означает, что «член Центрального Комитета посвящает свое время только рядовым членам движения и самому движению». Он «не может быть министром, послом, заместителем министра, генеральным директором и т.п.».
В-третьих. В сфере «политики» проблема сводится к тому, что, если «съезд добился взвешенности в определении наших национальных требований, не преуменьшая, не отказываясь и не упрощая эти требования, то никто отныне не может выступать против кого бы то ни было ни на уровне низовых организаций, ни на уровне самого ФАТХ». Далее М. Дахлан говорил: «Ныне мы имеем программу, основанную на решении “двух государств”, но необходимо придать новый смысл переговорному процессу. С момента начала интифады 2000 года мы и Израиль не ведем сколько-либо значимых переговоров. Нам нужно создать профессиональную команду переговорщиков для того, чтобы переговоры не продолжались бы до бесконечности. А, кроме того, у нас есть и много альтернатив».
В-четвертых. Это – «отношения с ХАМАС». По словам М. Дахлана, это часть его «проекта» состоит в том, что, «еще до переворота (прихода ХАМАС к власти в секторе Газа – Г.К.)» он «считал», что «палестинская политическая система основывается на двух значимых политических течениях – ФАТХ и ХАМАС». Далее он подчеркивал: «ХАМАС совершил огромные преступления. Мы не можем забывать о крови (наших – Г.К.) мучеников героев – аш-шухада. 700 членов ФАТХ были убиты ХАМАС. Уже позже (после того, как ХАМАС окончательно укрепил свою власть в секторе Газа – Г.К.) были убиты 100 мирных граждан, а еще 30 – в ходе событий в Рафахе (разгром «исламского эмирата», провозглашенного в этом городе салафитской группировкой «Джунд ансар Алла» – Г.К.). Тем не менее, я сторонник диалога, я сторонник национального соглашения, которое восстановит единство Западного берега и Газы. Палестинская политическая система, — отмечал М. Дахлан, — со всей необходимостью должна абсорбировать движение ХАМАС. Да, ХАМАС совершил огромные преступления. Но это такие преступления, последствия которых можно вылечить политически и по-семейному – аъилийян. ХАМАС использовал против меня весь арсенал его средств, но ХАМАС совершил переворот против президента Махмуда Аббаса, а также против власти – ас-султа (Палестинской Национальной Администрации – ПНА – Г.К.). Он убивал и отлучал (от ислама – Г.К.), но съезд осознал, что ХАМАС ищет не палестинского, а израильского партнера».
Наконец, в-пятых. На этот раз «проект» М. Дахлана касался Организации освобождения Палестины (ООП). Он замечал: «Перестройка Организации нуждается в политическом решении, в первом заседании Центрального Комитета (ФАТХ – Г.К.). Мы (руководство ФАТХ – Г.К.) уже согласились с тем, что необходимо утвердить введение новых членов в состав Исполнительного комитета (ООП – Г.К.). Это решение было принято еще до начала работы съезда (ФАТХ – Г.К.)».
Если предлагаемые М. Дахланом «идеи» (но почему, собственно, не «национальный проект»?) и содержат в себе некие новые нюансы, то они интересны исключительно в палестинском контексте, но, ни в коей мере, не в контексте общей политики. Эти «идеи» демонстрируют откровенное стремление их автора добиться ведущего положения в рядах той группы, где он, пока еще, занимает место одного из многих членов достаточно разрозненного с точки зрения региональных и поколенческих лояльностей высшего органа исполнительной власти. Ради решения задачи собственного выдвижения к вершине политического руководства М. Дахлан целенаправленно пытается создать широкую базу своей поддержки в рядах ФАТХ, выдвигая откровенно популистские лозунги «перестройки» и (если использовать поздний советский термин) «ускорения» («придание эффективности» – не более чем палестинская реплика этого советского термина), как и требование отказа от (вновь термин другой страны!) «совмещения» партийных и государственных должностей или введения жесткой партийной дисциплины. В этом общеполитическом контексте даже идея создания «профессиональной» команды палестинских участников переговорного процесса приобретает оттенок все той же устремленности к созданию широкой основы для своего последующего движения к вершине палестинской политической пирамиды. Наконец (что вовсе не исчерпывает этого аспекта «идей» М. Дахлана), говоря о «великой армии» членов ФАТХ и упоминая, в этой связи, «брошенных в застенки», их автор протягивает руку тому, кто, по его мнению, может и должен стать его союзником в рядах ЦК – Марвану Аль-Баргути.
Но разве нюансы палестинского контекста «идей» М. Дахлана не определяются его общеполитическим контекстом? Этот палестинский лидер четко выражает идею «молота и наковальни» Израиля и ХАМАС, между которыми находится ФАТХ. Им, вне сомнения, руководит, например, понимание неизбежности включения ХАМАС в палестинскую политическую систему, той неизбежности, которая вытекает, в первую очередь, не из господствующего положения официального политического противника ФАТХ в секторе Газа и даже не из необходимости восстановления палестинского «национального единства» (ведь палестинцы – «единая семья», в которой могут происходить и серьезные споры, заканчивающиеся смертоубийствами, но с кем не бывает!), а из реалий все большего отдаления сектора Газа (где М. Дахлан был когда-то полновластным властителем) от Западного берега. Осуществляя это отдаление ХАМАС, естественно, должен (что бы ни говорили его лидеры, и как бы ни выглядела официальная политика еврейского государства) искать каналы взаимодействия с Израилем. Проигравшим в этой ситуации будет, прежде всего, сам М. Дахлан. Да, и больше! М. Дахлан, призывая к признанию двухпартийного характера палестинской политической системы (и сохраняя или стремясь сохранить, вместе с тем, в той или иной мере позиции в самом секторе Газа, чего стоят в этой связи его филиппики в адрес ХАМАС по поводу осуществленного им разгрома «Воинства сторонников Аллаха»), создает себе базу и в среде приверженцев ХАМАС, и в среде более крайних фундаменталистских группировок Газы, формируемых за счет покидающих ряды ХАМАС его бывших приверженцев. М. Дахлан видит себя будущим лидером не только ФАТХ, не только Западного берега, но и всей территории ПНА. Более того, он, по сути дела, осмысляет себя и в качестве фигуры, принимающей решения, касающиеся ООП, — ведь, с одной стороны, нельзя же стать лидером ПНА, не став лидером ООП, а, с другой, М. Дахлан уже сегодня целенаправленно действует (отдавая предпочтение «национальной территории», становящейся центральным звеном палестинского сообщества) и в рядах диаспоры.
Впрочем, стоило бы вернуться к интервью М. Дахлана газете «Аль-Хайят».
Дальнейший текст этого документа ясно доказывает, что этот человек уже сегодня творит себя в качестве нового палестинского лидера. М. Дахлан доказывает всем, что он бесстрашен. Отвечая на вопрос корреспондента «Аль-Хайят», касающийся слухов о том, что в канун проведения VI съезда ФАТХ руководство ХАМАС приняло решение о его физическом устранении в случае, если он вновь «займет свое место на политической арене», М. Дахлан говорил: «ХАМАС уже несколько раз хотел меня уничтожить. Один из них (членов руководства ХАМАС – Г.К.) сказал мне однажды: “Что-то есть в тебе от Бога!”. Они не раз пытались меня убить, но все их попытки оказались безуспешными. Конечно, я предпринимаю меры предосторожности, но в то же время я – фаталист – инсан кадрий. Я верю в Высшую волю. Ведь и израильтяне пытались меня убить на переходе Эрец (пограничный переход на границе Израиля и сектора Газа – Г.К.). Но спустя месяц я уже вел с ними переговоры». Это не просто бесстрашный герой, — он бесстрашен, потому, что в нем есть что-то от Бога! Разве это не харизма как качество, присущее подлинному политическому лидеру?
М. Дахлан – не только человек слова, но также и человек дела. Если он предлагает «перестроить» ФАТХ, то уже сегодня, даже формально не преступив к работе в ЦК (Махмуд Аббас все еще размышляет над тем, какие участки работы поручить его новым членам), он, отвечая на вопрос о том, как он предполагает осуществить эту «перестройку», говорит своему собеседнику: «Каждый член ЦК будет обязан иметь программу своей деятельности, как и высказывать мысли в связи с тем, как осуществлять перестройку движения. Революционный совет будет со всей полнотой ответственности контролировать Центральный Комитет. Если все будет так, то я буду оптимистом». Каким будет будущее палестинское правительство, — задавал следующий вопрос корреспондент «Аль-Хайят», — «это будет правительство, составленное из числа независимых под руководством доктора Салима Файяда?». Разумеется, отвечал ему М. Дахлан, «правительство – это один из приоритетов». Но будет ли оно выглядеть так, как предполагал корреспондент? М. Дахлан был предельно осторожен: «Не нужно никаких изменений. Президент (глава ПНА – Г.К.) должен поддерживать правительство с тем, чтобы оно было на службе палестинского народа. Никто не должен вступать в конфликт с правительством. Но мы требуем особого внимания и правительства, и движения ФАТХ к сектору Газа. В условиях нынешней битвы жители Газы не должны остаться в одиночестве. Жители Газы ежедневно умирают (из-за условий жизни в секторе, вызванных экономическим эмбарго – Г.К.). За их судьбу все несут ответственность».
Означают ли эти слова М. Дахлана, поинтересовался его собеседник, что он «будет представлять Газу в Центральном Комитете» и защищать ее интересы «перед правительством»? Интервьюируемый не скрывал того, что он «пользуется большим моральным влиянием в секторе Газа». Было бы, впрочем, странно, если бы было иначе, — он уроженец города Хан-Юнис в этом палестинском регионе, полномочно правя там, он создал в секторе разветвленную сеть преданных ему лояльностей и приверженностей. Впрочем, он не скрывал и того, что за его «избранием (в ЦК – Г.К.) стояла забота о Газе, которая ответила» ему «посланием солидарности и уверенности в том, что» Дахлан «будет ее голосом в Центральном Комитете». Далее он добавлял: «Я возглавляю группу тех, кто должен направить свои усилия на восстановлении значения Газы, на то, чтобы помочь ей выйти из катастрофы – ан-накба. У меня есть, что сказать о Газе. Но у нас не было культуры – ас-сакафа борьбы с ХАМАС. Ее не было ни у ФАТХ, ни у службы безопасности».
Харизматический и, в силу этого, абсолютно бесстрашный лидер все же политик. Он прекрасно понимает, что его личные (мнимые ли, действительные ли?) качества вовсе не абсолютная гарантия успеха его амбиций. Он должен иметь свою «вотчину», а эта «вотчина» должна видеть в нем того, кто отдает ее «процветанию» все свои силы и возможности. Совсем не случайно, что говоря о секторе Газа М. Дахлан называет все, что произошло в этом палестинском регионе, термином, который в палестинской политической риторике уже давно ассоциируется с событиями 1948-1949 гг. – эпохой становления Израиля, Палестинской войны, исхода арабских жителей с территории, ранее находившейся под мандатным управлением Великобритании, и рассеяния палестинцев. Если Ан-Накба — Катастрофа конца 1940-х гг. в контексте современного палестинского дискурса – аналог Холокоста европейского еврейства, то и случившееся в Газе должно быть также сопоставлено с Холокостом. Можно ли быть более заботливым «отцом» своих «подданных» в секторе Газа, можно ли еще выше поднять значение своей «вотчины»? Но ведь речь вновь идет не только о сторонниках ФАТХ в этом регионе, не только о тех его жителях, которые не просто беспартийны, но и далеки от политики, думая лишь о хлебе насущном для своих детей, но и о сторонниках ХАМАС (по крайней мере, рядовых).
Когда М. Дахлан, отвечая на вопрос корреспондента «Аль-Хайят» о том, «существует ли выход из блокады, навязанной Израилем Газе», говорит, что «блокада чудовищна, аморальна и неприемлема», то он продолжает, играя на чувствах жителей этого палестинского региона, созидать свое политическое будущее. Но, говоря это, он добавляет: «Блокада укрепляет позиции ХАМАС. В интересах ХАМАС быть в гетто, чтобы все говорили о неприемлемости его положения. Но ХАМАС ведет через тоннели контрабанду, он располагает финансовыми средствами и не страдает. От блокады страдает народ, а не ХАМАС. Мы предпримем все усилия, чтобы прорвать блокаду Газы». Действительно, речь идет о Газе – «вотчине» Дахлана, когда он проявляет «отеческую» заботу обо всех ее жителях, одновременно «разоблачая» ХАМАС: «ХАМАС – это сопротивление? От его сопротивления осталось только слово в его названии (ХАМАС – аббревиатура арабских слов, означающих «Движение исламского сопротивления – Г.К.). ХАМАС больше не движение сопротивления, он подвергает арестам всех, кто запускает ракеты по Израилю». Как же можно поддерживать такую организацию?
Поддерживать можно только М. Дахлана: «Перед нами, — заявляет он, — стоят две задачи: противостояние оккупации и противостояние поселенческой деятельности. Мы устали и от оккупации, и от бесплодных переговоров. Начиная с 2000 г. в ходе переговоров с Израилем не было достигнуто никакого прогресса. … Мы должны искать другие пути, у переговоров же должен быть временной потолок и временной предел». Что же это за «пути», поинтересовался собеседник М. Дахлана? Конечно, интервьюируемый, отвечая на этот вопрос корреспондента «Аль-Хайят», был осторожен, тем более, что он сам в ходе этого же интервью говорил о том, что «у президента (М. Аббаса – Г.К.)» есть «идеи по поводу переговоров», что эти идеи связаны «с укреплением команды переговорщиков за счет включения в нее новых представителей ФАТХ, а также других (палестинских – Г.К.) организаций, с тем, чтобы партнерство между всеми участниками команды содействовало бы преодолению израильской политики проволочек». В этой связи, М. Дахлан, касаясь вопроса о «других путях» как альтернативы палестино-израильским переговорам, заявлял: «Это не выбор между бесплодными переговорами и парковкой заминированных автомобилей около ресторанов. Первая интифада была менее дорогой и более творческой. Нам нужно использовать амальгаму творческих подходов к вопросам борьбы и сопротивления». Иными словами, осененный Божественной благодатью лидер может что-то предложить? Он готов отказаться от переговоров? Начать третью интифаду?
Все было бы так, если бы не «вера» М. Дахлана в возможности президента Барака Обамы. Эта «вера» определяется тем, что американский президент «посеял надежду», сказав, что «принцип “двух государств” отвечает американским национальным интересам», что он заговорил об «израильском ядерном досье», об израильской «поселенческой деятельности». Более того, «вера» М. Дахлана основывается и на прошлом опыте действий Соединенных Штатов в региональном пространстве Ближнего Востока, когда эта страна могла «оказать давление на Израиль». Если она могла это делать в прошлом, то она сможет сделать это и ныне, ведь ее возглавляет ныне «посеявший надежду» президент. Может ли М. Дахлан отказаться от своей нынешней «веры»? Слишком трудно в это поверить. Тогда все разговоры об «амальгаме творческих подходов к вопросам борьбы и сопротивления» предназначены исключительно для «внутреннего потребления», для создания массовой базы поддержки своего будущего движения наверх. Равным образом, этому же служат (только в более откровенной форме!) скрытые (поскольку он не называет имен) нападки М. Дахлана на его нынешних коллег по ЦК: «Пусть они отправятся в Газу, — говорит он им. – Если их и арестует ХАМАС, они все равно должны туда поехать. Почему бы им не поехать в Газу, не встретиться там с местными членами ФАТХ, не поддержать их в противостоянии репрессивной политике ХАМАС».
Наконец, по сути дела, последний вопрос корреспондента «Аль-Хайят»: «Предполагалось, что съезд потребует отчета о состоянии финансовых дел ФАТХ. Но об этом нет никакой информации?». Ответ М. Дахлана был ясен и точен: «Делегаты требовали отчета о финансовых средствах ФАТХ. Но прежнее руководство не дало им ответа на их запрос. У ФАТХ есть собственность. Будет создан департамент по финансовым вопросам, который займется учетом этой собственности. Мы поставим всех членов движения в известность о том, как распределяются финансовые потоки».
Слишком четкий ответ, — М. Дахлан возглавит этот департамент? И он поставит рядовых членов ФАТХ в известность о движении финансовых потоков? Заявление М. Дахлана в связи с финансовыми делами его организации это популизм чистейшей воды, но, вместе с тем, и безотказный инструмент движения на вершину палестинской политической пирамиды. Ведь Мухаммеду Дахлану, родившемуся в 1961 г., только 48 лет.