Египет на прошлой неделе наконец-то согласовал третью по счету при правлении президента А.Ф.ас-Сиси программу финансовой помощи с Международным валютным фондом (МВФ). В настоящее время АРЕ второй по величине заемщик МВФ после Аргентины. Сделка с МВФ были заключена на фоне нехватки иностранной валюты и стремительного роста долгов. Внешний долг Египта вырос с почти 40 млрд долларов в 2012 году до почти 155 млрд долларов в 2022 году. Помимо поддержки, которую он получил от международных финансовых институтов, включая МВФ, Всемирный банк и Африканский банк развития, Египет также получил около 92 млрд долларов от стран Персидского залива за последнее десятилетие. В то время как депозиты в стран Персидского залива в Египте в течение двух лет после прихода ас-Сиси к власти увеличили валютные резервы страны, эта поддержка постепенно сокращалась с 2015 года, поскольку Египет изо всех сил пытался погасить свои долги и финансировать свою импортозависимую экономику. Увеличение заимствований также означает, что большая часть расходов правительства была направлена на погашение долга, а не на здравоохранение, образование и экономические проекты. «Правительству следовало направить эти расходы на производственные проекты, которые могут приносить доход. Перерасход средств на инфраструктурные проекты способствовал финансовому кризису, от которого мы сейчас страдаем», — полагает Алия аль-Махди, профессор экономики Каирского университета. Это широко распространенная точка зрения в самом Египте: оппозиционеры широко критикуют правительство за излишнее увлечение различными мега-проектами, типа строительства новой столицы. Но при этом как-то упускается из виду, что: а) инфраструктурные проекты являются сами по себе «локомотивами» как минимум для десятка других отраслей; б) в эти же проекты входит и создание новой промышленной зоны на Суэце. Взаимосвязь между мега-проектами, созданием рабочих мест и инклюзивным ростом сложно измерить. По данным консалтинговой фирмы McKinsey, инфраструктурные мега-проекты, как правило, идут плохо, когда есть «чрезмерный оптимизм и чрезмерная сложность», а также на фоне «плохого обоснования и необходимости проекта». Что касается мега-проектов Египта, то МВФ отметил в отчете за этот месяц, что «расходы на государственные проекты, включая национальные инвестиционные проекты, способствовали давлению на текущий счет … Приверженность властей управлению реализацией государственных инвестиционных проектов в соответствии с комплексом макроэкономической политики имеет решающее значение». В то же время, более дифференцированный анализ роли этих инфраструктурных мега-проектов полезен в контексте сегодняшнего Египта. Как отмечается в статье в Европейском журнале исследований в области развития, мега-проекты могут играть символическую роль в «политике развития, ориентированной на будущее, как объекты воображения, видения и надежды». Но что вызывает обеспокоенность международных экономических аналитиков, так это то, что в случае мега-проектов Египта, они, похоже, усиливают экономическую роль армии за счет частного сектора, и это, кажется, трудно рассматривать как «ориентированный на будущее курс структурных реформ». Этот вопрос также вызвал критику со стороны МВФ, используя смягченные концепции, такие как «чрезмерная роль государства» и «неравные условия игры». Египет не может продолжать запрашивать кредиты, чтобы накормить свой народ. В июне прошлого года Всемирный банк одобрил кредит в размере 500 млн долларов для поддержки усилий Египта «по обеспечению того, чтобы бедные и уязвимые домохозяйства имели непрерывный доступ к хлебу», наряду с реформами политики продовольственной безопасности. Эти потребности будут только расти по мере увеличения численности населения. По оценкам Центрального агентства общественной мобилизации и статистики, численность населения Египта в этом месяце достигла 104,5 млн человек, по сравнению с 81,4 млн в 2011 году. В любом случае очевидно, что инфраструктурные мега-проекты работают только при условии проведения серьезных структурных реформ, что пока Каир делает очень осторожно. Исхак Диван, ливанский экономист и бывший высокопоставленный чиновник Всемирного банка, сказал, что «сочетание одобрения МВФ и очень ликвидных международных рынков после 2016 года позволили Египту занять много денег, чтобы отложить необходимые реформы. Сейчас он снова сталкивается с очень слабой экономикой и более серьезной проблемой задолженности». В прошлом месяце Египет получил первый транш последнего по времени кредита МВФ в размере 3 млрд долларов, который призван помочь ему справиться с экономическими последствиями конфликта на Украине. Этот кризис серьезно истощил казну Египта и открыл дверь для возможных социальных беспорядков, а экономические потери ударили по карманам бедных египтян и представителей среднего класса. Тем не менее, МВФ выдвигает ряд жестких условий Каиру, чтобы кредитор мог продвигаться вперед по сделке в течение следующих 46 месяцев. Фонд заявляет, что соблюдение этих условий необходимы для сохранения стабильности экономики в целом и поощрения роста, основанного на частном секторе. Они также направлены на переход к режиму гибкого обменного курса (при котором стоимость валюты определяется спросом и предложением) и денежно-кредитной политике, чтобы снизить инфляцию и консолидировать долги страны. Но в результате девальвация египетского фунта усугубляет проблемы большинства 104-миллионного населения Египта, при этом, по оценкам, 60 млн человек живут ниже или чуть выше черты бедности. Кредит МВФ также открывает доступ к инвестициям из стран Персидского залива на сумму 6,7 млрд долларов в течение следующих трех финансовых лет. Такие страны ССАГПЗ, как Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты и Катар, пообещали поддержать Египет вкладами и инвестициями на сумму более 20 млрд долларов. Сочетание внутренних структурных проблем и внешних факторов привело к нехватке иностранной валюты и росту долгов. В дополнение к пандемии коронавируса и военной операции России на Украине есть и другие проблемы, которые способствовали экономической нестабильности. МВФ утверждает, что сильно управляемый государством обменный курс египетской валюты является большой частью проблемы. Указывается, что резкая девальвация египетского фунта привела к росту инфляции и снижению доверия инвесторов. Соответственно, основной целью сделок МВФ является удержание фунта, что, в свою очередь, стабилизирует спрос и предложение иностранной валюты и сохранит валютные резервы. Другим фактором, также отмеченным МВФ, является расширение при ас-Сиси привилегированных военных предприятий, которые вытеснили частный сектор и иностранные инвестиции. Эти организации действуют в основном без надзора и за пределами официального государственного бюджета. Между тем, именно военные контролируют дорогостоящие мега-проекты, которые потребляли большую часть доступных доходов как от «горячих денег» (краткосрочные инвестиции на финансовых рынках с использованием высоких процентных ставок), так и от международной поддержки. К ним относятся новый административный капитал на 58 млрд долларов, массовые закупки оружия и расширение Суэцкого канала на 8 млрд долларов — ни одно из которых до сих пор не принесло никакой экономической выгоды. На этом фоне Египет согласился в своей последней по времени программе сократить присутствие государственных предприятий, в том числе военных, и выровнять условия игры с частным сектором. Более того, правительство ас-Сиси в последние годы в значительной степени полагалось на горячие деньги в эпоху беспрецедентно низких процентных ставок и стоимости заимствований.
Но этот подход оказался неустойчивым, поскольку внешние потрясения, такие как кризис на Украине, привели к внезапному бегству около 20 млрд долларов в 2022 году. Министр финансов Египта признал, что его правительство «усвоило урок» и больше не будет зависеть от горячих денег. Ниже приводится разбивка трех сделок, согласованных между МВФ и правительством президента ас-Сиси. В ноябре 2016 года МВФ одобрил просьбу Египта о предоставлении кредита в размере 12 млрд долларов в рамках трехлетнего соглашения. Египетская просьба о предоставлении кредита поступила на фоне сохраняющейся нестабильности, террористических атак на Синае и в других местах, слабого туризма и закрытия заводов из-за нехватки электроэнергии. Соглашение было направлено на то, чтобы помочь Египту восстановить стабильность и способствовать экономическому росту. Это потребовало от правительства принятия политики, направленной на исправление внешних дисбалансов и восстановление конкурентоспособности, сокращение дефицита бюджета и государственного долга, ускорение экономического роста и создание рабочих мест при одновременной защите уязвимых групп. «Власти признают, что решительная реализация пакета мер политики в рамках экономической программы имеет важное значение для восстановления доверия инвесторов, снижения инфляции до однозначных цифр, восстановления международных резервов, укрепления государственных финансов и стимулирования роста под руководством частного сектора», — заявила Кристин Лагард, тогдашний директор-распорядитель и председатель МВФ. Средства в рамках программы EFF были зачислены непосредственно в государственный бюджет, но без контроля за тем, как будут потрачены деньги. Например, в отчете МВФ упоминаются расходы на здравоохранение и образование, но не упоминаются какие-либо конкретные проекты, которые должны были быть запущены египетским правительством. В июле 2017 года Исполнительный совет МВФ завершил свой первый отчет о ходе выполнения соглашения на сумму 12 млрд долларов и дал ему положительный отзыв. Совет заявил, что программа реформ началась хорошо, сославшись на переход к гибкому обменному курсу и исчезновение параллельного валютного рынка. В тот же день Лагард поздравила Египет с успехом его «амбициозной» программы. Но в сентябре 2017 года МВФ опубликовал свой отчет, в котором говорилось о несоблюдении египетскими властями некоторых условий сделки, включая значительное снижение курса египетского фунта. «Власти не смогли выполнить условия, продиктованные МВФ и другими кредитными учреждениями. Именно поэтому Египет продолжал испытывать дефицит финансирования, что поддерживало активное привлечение займов», — уверен египетский экономист Мамдух аль-Вали. Он оценил сумму денег, которую Египет заимствовал у международных институтов, банков и других стран, в 16 млрд долларов в год. При этом никто не может с какой-либо степенью уверенности говорить о том, как были потрачены 12 млрд долларов, полученные Египтом от МВФ с 2016 года, но многие обвиняют правительство в неправильном управлении этими средствами. Одна из проблем, по словам Езида Сайига, старшего научного сотрудника Ближневосточного центра Карнеги в Бейруте, заключается в том, что «деньги взаимозаменяемы»: «Предоставляя Египту деньги на что-то одно, МВФ фактически высвобождает другие государственные средства, чтобы тратить их на то, что МВФ может не поддержать или одобрить». Перед получением первого транша кредита Египет девальвировал фунт почти на 48% от его стоимости по отношению к доллару США, основной импортной валюте в стране, однако этот шаг не смог снизить давление на международные резервы Центрального банка Египта (ЦБЕ) на фоне сообщений о том, что Египет выбирает режим управляемого обменного курса. Международные резервы в ЦБЕ выросли с 31,3 млрд долларов в 2016-2017 финансовом году до 44,5 млрд долларов в 2018-2019 финансовом году. Тем не менее, этот рост был обусловлен главным образом поддержкой стран Персидского залива, которые внесли миллиарды долларов (в общей сложности 18,5 млрд долларов в 2016-2017 финансовом году, по данным ЦБЕ) в Центральный банк Египта. Политика, принятая египетскими властями, включая отмену некоторых субсидий, новые налоги и частичную эмиссию фунта, также привела к постепенному сокращению дефицита, ускоряя темпы роста и способствуя снижению отношения долга к ВВП. Но этот тренд был серьезно нарушен коронавирусом, который нанес тяжелый урон египетской экономике. Туризм рухнул после того, как власти решили приостановить все входящие и исходящие авиарейсы, что привело к потере доходов в размере 1 млрд долларов в месяц. Это также привело к потере десятков тысяч рабочих мест в секторе, на долю которого приходится 12% ВВП Египта и в котором занято 10% рабочей силы из 27 млн человек. Частичный карантин также замедлил производство и привел к потере рабочих мест в промышленном секторе, при этом ас-Сиси обратился к инвесторам и работодателям с просьбой сохранить их рабочую силу. Правительство потратило десятки миллиардов фунтов на поддержку туристического, промышленного и сельскохозяйственного секторов, предлагая денежную помощь сотням тысяч рабочих. Расходы на здравоохранение также резко возросли: египетские государственные больницы, которые были перегружены на пике пандемии, предлагали бесплатное лечение пациентам. Эти расходы, включая покупку вакцин, лекарств и продуктов питания, еще больше усилили давление на валютные резервы Египта. Валютные резервы сократились до 37 млрд долларов в конце апреля 2020 года по сравнению с 40 млрд долларов в конце марта и более 45 млрд долларов в начале того же месяца. В том же году Египет также испытал отток капитала почти на 16 млрд долларов. Для финансирования мер реагирования на пандемию коронавируса Египет запросил у МВФ дополнительный кредит в размере 5,2 млрд долларов, который последний одобрил в июне 2020 года в форме 12-месячного соглашения Stand-by. Кредитор подчеркнул, что программа была направлена на удовлетворение неотложных потребностей в связи с пандемией, включая критические расходы на программы здравоохранения и социальные программы для защиты наиболее уязвимых. Но, опять же, МВФ не оговорил конкретные проекты, на которые будут потрачены кредитные деньги. В ноябре того же года МВФ опубликовал свой первый обзорный отчет, в котором говорится, что египетская экономика показала лучшие результаты, чем ожидалось, несмотря на пандемию. В нем говорится, что меры сдерживания, поддерживаемые антикризисным управлением властей и строгой реализацией их политической программы, помогли смягчить кризис. Окончательный обзор в мае 2021 года также высоко оценил управление программой египетскими властями. За месяц до соглашения Stand-by МВФ также предложил Каиру кредитную линию в размере 2,7 млрд долларов, чтобы помочь ему преодолеть финансовые трудности во время пандемии. По словам информированных источников, это финансирование помогло Каиру удержаться на плаву, особенно в условиях, когда пандемия нанесла тяжелый урон экономике. «Правительство использовало кредиты, чтобы частично покрыть дефицит бюджета и удовлетворить потребности в финансировании. Египетским властям не удалось бы преодолеть трудности, вызванные пандемией, без этих траншей», — полагает Ахмед Диаб, член экономического комитета египетского парламента. Каир снова обратился к МВФ в 2022 году после начала российской военной операции на Украине в условиях сокращения валютных резервов и резкого роста цен на продовольствие и энергоносители. Страна зависела от двух воюющих государств в отношении большей части поставок пшеницы и одной трети туристов.
В этой связи в октябре Каир согласился на 46-месячный расширенный механизм финансирования с рядом жестких условий для распределения различных траншей кредита. Эти условия включают постоянный переход к режиму гибкого обменного курса, меры по снижению инфляции и соотношения государственного долга к ВВП, а также увеличение социальных расходов для защиты уязвимых слоев населения. От Каира также требовалось провести структурные реформы, чтобы уменьшить влияние государства и стимулировать рост за счет частного сектора, а также укрепить управление и прозрачность в государственном секторе. До заключения сделки правительство уже приступило к приватизации некоторых секторов экономики, в том числе с привлечением иностранных инвесторов, среди других мер, направленных на привлечение около 40 млрд долларов. Страны Персидского залива уже приобрели доли в египетских компаниях в рамках приватизации, включая компании по производству удобрений, больницы и банки. В плане политики, озаглавленном «Политика государственной собственности», правительство изложило план частичного или полного прекращения государственного контроля над такими секторами, как строительство портов, производство удобрений и опреснение воды в течение следующих трех лет. Но экономисты ожидают противодействия некоторым из этих мер со стороны государственных учреждений, особенно военных, которым принадлежит огромная бизнес-империя. «Военное сопротивление почти наверняка объясняет продолжающуюся задержку в размещении военных компаний на фондовой бирже или продаже акций через Фонд национального благосостояния Египта. Действительно, известно, что военные враждебно относятся к продаже любых государственных активов, не говоря уже о своих собственных», — написал Сайиг в недавней статье. Сайиг отметил, что это помогло объяснить оппозицию среди парламентариев планам правительства по приватизации компаний и других активов, принадлежащих Администрации Суэцкого канала, которую военные считают своим исключительным экономическим анклавом: «Военная оппозиция значительна, но прошлый опыт показывает, что правительство будет использовать любую лазейку, чтобы отсрочить выполнение положений соглашения с МВФ».