В качестве case study нормализации отношений Сирии с арабскими государствами целесообразно рассмотреть взаимодействие САР с Иорданией. На протяжении последних 50 лет отношения между Сирией и Иорданским Хашимитским Королевством часто носили сложный, напряженный характер. Они стали ухудшаться после прихода к власти в Дамаске левых баасистов в 1966 году. Причинами были опасения элит двух стран о вмешательстве соседа в свои внутренние дела, а также борьба за руководство палестинским движением. Тем не менее, отношения никогда не доходили до открытого конфликта. Постоянно поддерживались диалог и экономическое сотрудничество. В 2011 году король Иордании Абдалла II стал первым арабским лидером, потребовавшим ухода президента САР Башара Асада в отставку. Однако он же стал и первым арабским монархом, поставившим вопрос о восстановлении отношений с Сирией после того как Б.Асад с российской и иранской помощью стал победителем в гражданской войне. Летом 2021 года в интервью CNN Абдалла II отметил, что «Асад доказал свою выживаемость и необходимо восстанавливать отношения с сирийским режимом».
Теме не менее, спустя почти два года в двусторонних отношениях не наблюдается особых прорывов. Эксперт Фонда Карнеги в Бейруте Арменак Токмаджян видит главную причину такой медлительности в том, что и Сирия и Иордания не свободны в своих политических решениях и сильно зависят от своих влиятельных союзников. В случае с Сирией это Иран и движение «Хизбалла», в случае с Иорданией – США и аравийские монархии, прежде всего Саудовская Аравия. Две проблемы осложняют отношения соседних государств.
Во-первых, проблема 900 тысяч сирийских беженцев, находящихся на территории Иордании.
Во-вторых, проблема сирийско-иорданской границы, на которой действует множество игроков: Иран, Россия, Израиль, США, Саудовская Аравия.
К достижениям разрядки в сирийско-иорданских отношениях относится увеличение товарооборота. В апреле 2015 года сирийско-иорданская граница стала полностью закрыта. В октябре 2018 – марте 2020 гг. она вновь открылась для торговли по инициативе Аммана. Затем товарообмен вновь существенно сократился в связи с эпидемией COVID-19. Однако период с июня 2021 по июль 2022 года, когда ковидные ограничения были сняты, продемонстрировал существенное увеличение торговли. Иорданский импорт вырос с 51 до 75 млн долларов, а экспорт с 62 до 87 млн долларов. Увеличился и реэкспорт из Иордании: с 22,5 до 46,5 млн долларов. С 2019 года торговый баланс сместился в сторону Иордании. Это связано с тем, что Сирия оказалась в тисках санкций и пограничная торговля прибрела большую актуальность. В 2018 году объем иорданского экспорта в САР был примерно равен объему импорта. А уже в 2019 г. Иордания импортировала из Сирии товаров на 43 млн долларов, а поставляла на 95 млн. В 2020 году двусторонняя торговля упала в связи с эпидемией коронавируса. Иорданский импорт составил 43,8 млн долларов, а экспорт – 44,7 млн. По данным 2021 года иорданский экспорт оценивался в 118 млн долларов, а импорт – в 71 млн долларов. По информации на первое полугодие 2022 г. этот тренд продолжался. Иордания поставляла в САР на 40% больше товаров, чем импортировала. В 2021 году товарооборот между двумя государствами был зафиксирован на уровне 190 млн долларов. Это существенно ниже объемов довоенного экономического сотрудничества. В 2007 г. товарооборот составил 670 млн долларов. Но по сравнению с 2020 годом (108 млн) он демонстрирует увеличение на 76%.
Рост двустороннего товарооборота побудил правительства Сирии и Иордании принять ряд мер по упрощению пограничной торговли и снижению таможенных пошлин. Однако эти меры так и не были воплощены в жизнь. Причиной этому послужила санкционная политика США. Администрация Дональда Трампа, принявшая в 2020 году «Закон Цезаря» блокировала восстановление торговых отношений между САР и ИХК. Сменившая ее демократическая администрация Джо Байдена в июле 2021 года не дала иорданцам «зеленый свет» на рост торговли с Сирией. В то же время часть американского истеблишмента понимает, что полная блокада Сирии непродуктивна и невозможна, так как мешает инициативам по спасению экономик Иордании и Ливана. Например, в сентябре 2021 года США одобрили проект по снабжению Ливана египетским газом и иорданской электроэнергией через территорию Сирии. Это было связано с желанием американцев ограничить влияние «Хизбаллы», предлагавшей наладить импорт в Ливан дешевой нефти из Ирана. В случае такого энергоснабжения Ливана Сирия смогла бы частично выйти из международной изоляции и получать транзитные платежи, Ливан получил бы долгожданное электричество, а Израиль смог бы экспортировать в Ливан часть своего газа под маркой египетского. Тем не менее, соглашение, подписанное между Ливаном, Египтом, Иорданией и САР в сентябре 2021 года, так и не было реализовано. Причиной является затянувшийся политический кризис в Ливане. Нынешнее правительство страны, имеющее статус временного, не имеет право реализовывать такие серьезные соглашения.
Основными проблемами в двусторонних отношениях, как уже говорилось ранее, являются безопасность на сирийско-иорданской границе, осложняющаяся присутствием там иранских прокси-групп и групп сирийской вооруженной оппозиции, а также контрабанда наркотиков. Граница между ИХК и САР стала контрабандной зоной уже в 1920-е гг. Однако в прошлом веке эта торговля носила сравнительно безобидный характер. Это была контрабанда сирийских сигарет в Иорданию и незаконный перегон овец. Гражданская война, начавшаяся в САР в 2012 году, способствовала резкому увеличению наркотрафика. В последние годы незаконная торговля оружием и синтетическими наркотиками из Сирии стала проблемой национальной безопасности Иордании. Королевство превращается в транзитную территорию для доставки наркотических веществ в монархии Персидского залива. В 2005-2012 гг. в Иордании были зафиксированы 6000 случаев хранения и торговли наркотиками местными гражданами и иностранцами. А уже в одном 2020 г. количество таких случаев возросло до 199 тысяч. В иорданских северных городах Ирбид и Рамта появились хронические наркоманы, чего не было еще 10 лет назад.
Основными потребителями каптагона (синтетического наркотика на основе амфетамина и теофилина) являются аравийские монархии. В Саудовской Аравии в 2007-2009 гг. конфисковывалось по 12-14 млн таблеток этого наркотика в год. В настоящее время наблюдается рост таких случаев в геометрической прогрессии. В 2012 г. было конфисковано уже 48,6 млн таблеток, в 2020 г. 140 млн, а в 2021 г. их количество возросло до 200 млн. Большая часть конфискованного каптагона имеет сирийское и ливанское происхождение. При этом данный наркотик отправляется не только в страны Ближнего Востока. В мае 2020 года полиция Палермо задержала 14 тонн амфетаминовых таблеток на общую сумму в один миллиард евро. По оценкам ряда экспертов, в 2021 году экспорт этого синтетического наркотика из САР достиг суммы 3,46 млрд долларов, что на один миллиард больше государственного бюджета этой страны. Борьбу с наркотрафиком в Сирии осложняют два фактора.
Во-первых, к нему причастны высокопоставленные силовики.
Во-вторых, в условиях блокады и тяжелейшей экономической ситуации сирийцам надо как-то выживать даже с помощью незаконной торговли.
Еще одним вызовом для иорданской безопасности является возможное усиление иранских прокси-групп во все еще нестабильной сирийской провинции Дераа. Такое усиление является особенно неприемлемым для Израиля. В 2018 году российское руководство, приняв во внимание израильские интересы, сумело убедить Иран убрать союзные ему группировки на 80 км от израильской и иорданской границы. Однако за прошедшие пять лет израильско-иранские отношения приобрели характер конфронтации. Изменилась и ситуация в Дераа. По условиям мира с местным вооруженными формированиями правительственный контроль был чисто символическим. Однако в сентябре 2021 года правительственные войска полностью овладели городом Дераа и подавили сопротивление бывших повстанцев. Их полевой командир Ахмад аль-Ода стал утрачивать свои позиции, а вакуум стали заполнять проиранские группировки. Например, в данном регионе осуществляет экспансию иранский благотворительный фонд Аль-Захраа, Иранцы создают локальные альянсы и расставляют своих людей в силовых структурах и органах управления. Примером может служить их поддержка влиятельного независимого парламентария и бизнесмена из Дераа Абдель Азиза аль-Рифаи.
Из анализа данной ситуации становится ясно, что только добрая воля иорданского и сирийского правительств (а она присутствует) не способна привести к радикальному улучшению двусторонних отношений. Ситуация существенным образом зависит от более могущественных игроков. При этом Амман не может игнорировать пожелания своего стратегического партнера – США, а Дамаск не может не принимать в расчет иранские интересы.