Ряд британских экспертов сходятся во мнении о том, что недавно подписанное ирано-саудовский соглашение о нормализации отношений доказало, что изоляция, санкции и максимальное давление — это неудачная политика, которая никогда не приводила к изменениям. Они указывают, то в последнее десятилетие не было недостатка в формулировках для описания отношений или их отсутствия между Исламской Республикой Иран и Саудовской Аравией. Но два наиболее заметных столпа власти на Ближнем Востоке неожиданно пришли к перемирию. Сделка при посредничестве Китая не стала спонтанной. Скорее, это результат почти пятилетней дипломатии США, кульминацией которой стало убийство американцами командующего спецподразделения «Аль- Кудс» КСИР ИРИ генерала Касема Сулеймани, который на тот период был главным посредником между Эр-Риядом и Тегераном. От себя добавим, что этот эпизод затормозил процесс разрядки между Тегераном и Эр-Риядом, но не отменил его. При всем нашем уважении к дипломатическим талантам К.Сулеймани, основным поворотным пунктом в данном случае стало все-таки растущее недоверие наследного принца КСА Мухаммеда бен Сальмана к Вашингтону, прежде всего с точки зрения главного гаранта безопасности КСА. В ОАЭ пришли к этому выводу традиционно ранее. Как следствие Иран и Бахрейн теперь также начали переговорный процесс, в то время как влиятельный секретарь Высшего совета национальной безопасности Ирана Али Шамхани посетил ОАЭ 16 марта. Британские эксперты в этой связи подчеркивают, что в этой дипломатической суматохе есть много уроков — прежде всего, то, что изоляция, санкции и максимальное давление являются провальной политикой. Замысел был в том, что изоляция должна была изменить «поведение» Ирана. Между тем, широкомасштабные санкции и максимальное давление должны были остановить ядерную программу и, неофициально, привести к «смене режима». Итог — Исламская Республика по-прежнему активно участвует в региональной политике, в том числе в Ираке. Союзник Ирана, Башар Асад, по-прежнему является президентом Сирии, и его приветствуют в глобальном масштабе, и даже в арабском мире.
Внутри страны ядерная программа Ирана продолжает развиваться, несмотря на санкции, убийства ученых и саботаж. И, совсем недавно элиты Тегерана смогли в конечном счете сплотиться и купировать массовые протесты. При этом возможно важнейшим итогом этих протестов стал идеологический тупик иранской оппозиции за рубежом, которая продолжает настаивать на санкциях и изоляционной политике, как на ключе к краху Исламской Республики. 10 марта недавно сформированный Альянс за демократию и свободу в Иране (ADFI) опубликовал свою хартию, призванную объединить раздробленную иранскую диаспору и изложить свой план перехода к демократическому Ирану. В плане, который «изначально опирается на действия за пределами страны», говорится, что «изоляция исламского правительства на международном уровне является первым и необходимым шагом» в достижении его цели по свержению Исламской Республики. Изоляция включает в себя пять шагов, включая высылку послов Исламской Республики и всех «иждивенцев» в этих странах. Кроме того, она стремится «содействовать любыми средствами, необходимыми для оказания помощи народу Ирана». Что именно это означает, неясно, и, учитывая послужной список проектов по смене режима на современном Ближнем Востоке, это вызывает только тревогу по поводу дееспособности самой иранской оппозиции. Документ не вызвал особого энтузиазма у иранской общественности, которая была занята подготовкой к Наврузу, борьбой с повсеместной инфляцией и преодолением последствий пяти месяцев протеста. Но иранские СМИ раскритиковали его как «проект тщеславия, спонсируемый иностранцами», и, что более важно, в статье в ведущей реформистской ежедневной газете Shargh, он был охарактеризован «как отсутствие базового понимания Ирана как нации». Первые шесть подписавших хартию стали одними из самых известных лиц в диаспоре, и некоторые из них в прошлом высказывались в поддержку санкций, включая стратегию максимального давления президента США Дональда Трампа. Они до сих пор успешно лоббировали ООН, чтобы выгнать Иран из Комиссии по положению женщин (CSW), а также преуспели в том, чтобы заставить Европейский парламент объявить Корпус стражей исламской революции иранских вооруженных сил террористической организацией. Группа сейчас продолжает лоббировать отдельные правительства, чтобы они сделали то же самое. Но как именно эти кампании помогают иранским протестующим или заключенным, неясно. Еще более неясно, как прекращение участия Ирана в комиссии ООН или не имеющая обязательной силы европейская резолюция могут привести к краху Исламской Республики. Тем не менее, оппозиция настаивает на полной экономической и дипломатической изоляции. Еще неизвестно, к чему приведет массовая высылка иранских дипломатов и их семей. В конце концов, иранских дипломатов годами высылали по всему миру за различные проступки, в том числе Саудовская Аравией и Великобритания, и даже самый творческий скачок в логике не мог бы привести к выводу, что эти высылки привели к демократическим изменениям в Иране. Кроме того, маловероятно, что кто-либо из основных торговых партнеров Ирана (т. е. любой, кто имеет серьезное значение для экономики Ирана) поддержит эту идею. В этой связи очевидно, что самые большие импульсы перемен в Исламской Республике всегда исходили от внутреннего давления, а не внешнего. К примеру, самые интенсивные протесты, начавшиеся в 1999 году, когда студенты устроили демонстрацию в Тегеранском университете по поводу закрытия популярной реформистской газеты «Салам». Десятилетие спустя, в 2009 году, произошли крупнейшие протесты в истории Исламской Республики на фоне широко распространенного мнения о том, что президентские выборы были сфальсифицированы. Затем в 2019 году давно разрекламированное сокращение субсидий на топливо вызвало яростный бунт. Согласно сообщениям, в результате последовавших репрессий было убито 1500 человек. Если оппозиция хочет, чтобы ее рассматривали как нечто большее, чем перформативный проект тщеславия, и хочет получить легитимность за пределами диаспор, занимающихся сменой режима, и тиктокеров, ей необходимо понимать реальную политику — и пока этого не происходит. Изоляция облегчает государству подавление инакомыслия. Санкции вредят обычным людям, а не элите. Что касается Ирана, то ни то, ни другое не приводит к изменению статус-кво. Лоббирование в данном случае более уместно для того, чтобы подтолкнуть ЕС к прекращению дискриминационной визовой практики, чтобы иранцы могли получить работу и образование за границей. Сейчас обычные иранцы с трудом получают визы в Европу. Между тем, лоббистские усилия в США могли бы быть сосредоточены на отмене санкций в отношении банковского дела и технологий, чтобы облегчить иранцам оплату услуг за рубежом, включая лекарства, или услуг, которые помогают обойти государственные отключения интернета о есть, надо бороться за лояльность населения через его вовлечение, а не через изоляцию). При этом пока усилия оппозиции более уместно обозначить, как чрезвычайную напрасную трату усилий и ресурсов в общем-то на тупиковом пути. И последний прорыв в саудовско-иранских отношений в общем-то свидетельствует о том, что оппозиционное движение уже зашло в этот тупик.