Авиаудары обрушились на столицу Судана, Хартум 6 мая всего за несколько часов до того, как противоборствующие стороны должны были встретиться в Саудовской Аравии для своих первых прямых переговоров. Американо-саудовская инициатива является первой серьезной попыткой прекратить боевые действия между суданской армией, возглавляемой генералом Абдель Фаттахом аль-Бурханом, и его бывшим союзником Мухаммедом Хамданом Дагло, также известным как Хемити, который командует военизированными Силами быстрой поддержки (RSF). Армия подтвердила, что направила представителей в Саудовскую Аравию для обсуждения «деталей перемирия в процессе продления» с военизированными формированиями. Хемити также подтвердил присутствие своих представителей, сказав, что надеется, что переговоры достигнут намеченной цели обеспечения безопасного прохода для гражданских лиц. Генерал, RSF которого происходят из ополчения «Джанджавид», обвиняемого в военных преступлениях в суданском регионе Дарфур, подтвердил «необходимость достижения гражданского переходного правительства, которое … реализует чаяния нашего народа». Однако обе стороны ясно дали понять, что будут обсуждать только гуманитарное перемирие, а не вести переговоры об окончании боевых действий. В совместном заявлении Соединенные Штаты и Саудовская Аравия ранее заявили, что суданская армия и RSF проведут прямые обсуждения в Джидде 6 мая, охарактеризовав их как «предварительные переговоры»: «Саудовская Аравия и Соединенные Штаты призывают обе стороны учитывать интересы суданской нации и ее народа и активно участвовать в переговорах по прекращению огня и прекращению конфликта». Таким образом, боевые действия, которые начались 15 апреля и превратили части Хартума и другие городские районы в зоны вооруженных столкновений, не демонстрируют особых признаков ослабления, при многочисленных нарушениях перемирий. Согласно проекту по сбору данных о местоположении зон вооруженного конфликта, большинство погибших на данный момент в ходе боев были в Хартуме и регионе Западный Дарфур, в то время как, по оценкам, 100 000 человек бежали за границу. Как указывают британские эксперты, это новый элемент гражданской войны, так как на протяжении десятилетий она происходила вдали от столицы страны, Хартума. В ходе гражданской войны в Южном Судане, войны в Дарфуре и конфликта в штатах Южный Кордофан и Голубой Нил был применен особый набор военных тактик. Вооруженные силы Судана и другие поддерживаемые государством субъекты доминируют в воздухе, а повстанцы стремятся контролировать землю, используя партизанскую тактику. Сторонники Хемети маневрируют по городским кварталам, все еще контролируя большую часть Хартума. У обеих сторон есть зенитные орудия, противотанковые ракеты, артиллерия и минометы. Бойцы RSF располагают переносными системами противовоздушной обороны (ПЗРК), ракетными комплексами класса «земля-воздух», гранатометами и пулеметами, привезенными с войны в Йемене, где военизированные формирования сражались на стороне коалиции, возглавляемой Саудовской Аравией и ОАЭ. Армейский офицер, который не захотел называть своего имени, считает, что RSF сосредоточены на нейтрализации возможностей ВВС суданской армии, которые дают ей преимущество в войне: «Тактика RSF зависит от захвата аэропортов и уничтожения взлетно-посадочных полос, чтобы остановить удары. Вот почему мы видели, что RSF очень стремились захватить аэропорт Мерове до начала боевых действий, и [они] также вели агрессивные бои за захват аэропортов Хартума, Вади Саидна в Омдурмане, Эль-Обейд в Северном Кордофане, Аль-Фашир в Северном Дарфуре, аэропорт Сабир в Западном Дарфуре и другие. К сожалению, RSF частично преуспели в этой тактике: им нужно всего лишь контролировать любой аэропорт в течение нескольких часов, чтобы уничтожить его инфраструктуру и сбежать. Они не просто разрушили взлетно-посадочные полосы, они также сожгли несколько самолетов на военных аэродромах, таких как Джабаль-Аулия, к югу от Хартума». Однако источник, близкий к RSF, опроверг обвинения и сказал, что военизированные формирования контролировали большинство военных и гражданских аэропортов в стране и не разрушали их намеренно: «Мы имеем право помешать этим военно-воздушным силам и уничтожать наши истребители, сжигая самолеты или взрывая взлетно-посадочные полосы, потому что у нас нет пилотов, чтобы использовать их, и враг использует их против наших сил и против гражданского населения. Но на самом деле мы этого не сделали, потому что контролируем большинство аэропортов в стране». RSF опубликовали видеоролики, на которых показаны северокорейские и китайские ракетные установки, изъятые суданской армии, а также боевые танки, первоначально поставленные Украиной. Обе стороны в вооруженном конфликте в Судане используют самолеты, транспортные средства и все виды вооружения со всего мира. Военизированные транспортные средства и контрольно-пропускные пункты RSF доминируют на большинстве главных улиц Хартума, арестовывая значительное количество солдат и офицеров суданской армии. С другой стороны, самолеты суданских ВВС наносят интенсивные авиаудары по различным военизированным лагерям, офисам и контрольно-пропускным пунктам. Армия также использует бомбардировки, чтобы попытаться помешать противнику перебросить подкрепления из Кордофана и Дарфура в Хартум. Суданский военный эксперт, который говорил на условиях анонимности, заявил, что тактика армии зависит главным образом от эффективности воздушных ударов, изолирующих подразделения RSF на земле и мешающих им доставлять подкрепления, материалы и нарушающих логистику: «Разведка ВС Судана, которая располагает большей частью данных о развертывании сил самообороны, возможностях, источниках снабжения и логистике, подвергла противника очень болезненным воздушным бомбардировкам. Я думаю, они будут продолжаться до тех пор, пока не уничтожат наземный потенциал RSF. Однако RSF участвовали в разведывательной войне армии в Дарфуре и других зонах боевых действий в Судане и очень хорошо усвоили этот тактический урок. Они начали использовать зенитные орудия, которые у них есть, чтобы противостоять беспилотникам, российским реактивным истребителям «Сухой» и «МиГ» и армейским вертолетам». Эксперт сказал, что RSF стремится противостоять армии, втягивая ее в длительные раунды уличных боев, что является одной из их сильных сторон: «RSF использует множество маневренных тактик в уличных боях и партизанской войне, включая ротацию контрольно-пропускных пунктов, чтобы избежать воздушного нападения, интенсивный зенитный огонь, размещение снайперов и внезапные нападения на армейские базы. С 2017 года RSF, которые были созданы как часть аппарата безопасности суданского государства в 2013 году, начали создавать военные базы в Хартуме. После того, как президент Омар аль-Башир был смещен в апреле 2019 года в результате народного восстания, RSF быстро активизировали процесс своего утверждения в столице Судана, окружив Хартум своими базами. У них есть 4 больших лагеря вокруг города, включая лагерь Хатаб на севере Хартума, Таиба на юге, западный лагерь Омдурман и лагерь Суба на востоке. Эти четыре базы размещают силы RSF у четырех главных въездов в штат Хартум. У сторонников Хемити также есть много офисов в разных районах Хартума и Омдурмана, а также «башня RSF» внутри комплекса штаба суданской армии, которая находится недалеко от международного аэропорта Хартума и множества других официальных зданий. При этом RSF уже обвинила армию в безответственности с использованием случайных авиаударов, которые привели к многочисленным жертвам. Между тем, армия заявляет, что ее противник разместил свои силы в жилых кварталах, не задумываясь о последствиях, которые это будет иметь для гражданского населения.
Борьба за контроль или нарушение маршрутов снабжения является еще одним ключевым элементом конфликта, поскольку обе стороны постоянно стремятся помешать противнику обеспечить снабжение, логистику и доставку военного подкрепления. По данным суданских армейских источников, контроль над маршрутами снабжения является одним из важнейших стратегических соображений в любой войне и позиция ВС Судана (SAF) в этом отношении, похоже, лучше, чем RSF, поскольку армия доминирует в правительственных учреждениях, включая министерства, губернаторов штатов и многое другое. С точки зрения снабжения, армия находятся в лучшем положении, поскольку правительственные учреждения на их стороне, у них есть свои военные базы в Хартуме и других штатах, поэтому она может обеспечить топливо, боеприпасы, продовольствие и другие потребности своих сил. Другое дело, что у военнослужащих SAF есть возможность для перегруппировки , в то время как для RSF это, похоже, сложнее. Используя авиаудары, армия уничтожила множество конвоев RSF с подкреплениями и припасами, следовавших из Дарфура и Кордофана через Омдурман. Армия также заблокировала большую часть границ, особенно с Ливией и Чадом, потому что боевики, присоединившиеся к RSF, могли прибыть из этих стран. От себя заметим, что говорить о полной блокировке границ не приходится, что лишний раз доказывает беспрепятственный подход конвоев из Ливии с топливом и оружием для RSF. Если говорить совсем откровенно, то заблокировать эту границу чисто технически практически невозможно, тем более, что большинство каналов трансграничной контрабанды контролируется людьми Хемити. В первую неделю боевых действий армии удалось захватить только Шевроле, базу RSF, расположенную в стратегическом треугольном пограничном районе между Суданом, Ливией и Египтом. Хемити, чья семья родом из Чада, долгое время привлекал молодых людей из более широкого региона в свою военизированную организацию. Обе стороны обвиняют другую в получении внешней поддержки. Египетский военный источник сообщил, что египетские пилоты управляли самолетами суданских ВВС, которые разбомбили в частности базу RSF в штате Красное море, что Каир опровергает. RSF получают поддержку от поддерживаемого ОАЭ командующего Ливийской национальной армией Халифы Хафтара. Военный суданский эксперт признал, что мобильность RSF и их партизанская тактика дали им некоторые преимущества, поскольку они не несут ответственности за защиту правительственных учреждений и им не нужно учитывать управление государством, включая выплату заработной платы и другие основные потребности: «RSF удалось доставить некоторое подкрепление и припасы из Дарфура и Кордофана, несмотря на то, что некоторые из их транспортных средств подверглись воздушным атакам. RSF также атаковали армейские базы, что позволило им получить оружие, боеприпасы и другие припасы». Как и во время войны в Дарфуре, SAF решили развернуть печально известную Центральную резервную полицию (CRP) для противодействия партизанской тактике, используемой RSF. Эти вооруженные полицейские силы, были санкционированы Соединенными Штатами за предполагаемые преступления, совершенные в Дарфуре, и были обвинены комитетами сопротивления Судана в совершении серии зверств против протестующих после переворота в Хартме. RSF предупредил CRP на случай ее вмешательства в войну, заявив: «Не участвуйте в войне, к которой вы не имеете никакого отношения, и не позволяйте лидерам переворота и соратникам старого режима использовать вас». Между тем, очевидцы сообщают о начале столкновений между CRP и RSF. Поскольку военнослужащие, по-видимому, не оснащены для эффективного ведения ожесточенных уличных боев, поэтому воздушные удары ВВС корректируются в основном членами CRP.
На этом фоне гражданское общество, на которое на Западе возлагали так много надежд в рамках «демократического перехода», остается в этом конфликте статистами. Британские эксперты отмечают неспособность Сил свободы и перемен (FFC) сформировать чисто гражданское правительство из рядов протестующих, которые свергли Омара аль-Башира. Сейчас невозможно знать, что произошло бы, если бы FFC предприняла такие решительные действия в начале переходного периода, вместо того, чтобы в конечном итоге сформировать правительство, разделяющее власть с военными в августе 2019 года. Сегодня, основное международное внимание сосредоточено на двух генералах — лидере RSF Мухаммеде Хамдане Дагло и главнокомандующем ВС Судана Абдель Фаттахе аль-Бурхане, — а не на гражданских деятелях. Одним из основных препятствий для того, чтобы гражданские лица были заинтересованы в этом, является то, что все региональные державы, которые в последние годы стремились принять участие в межсуданских переговорах, предпочитали взаимодействовать не с ними, а с военными. Расширение прав и возможностей гражданских лиц, стремящихся к демократическому переходу, нелегко дается правительствам соседних стран, которые сами далеки от демократии, а в случаях Египта и Южного Судана в значительной степени доминируют военные. Примером этого является мирное соглашение в Джубе 2020 года, которое привело к власти многих повстанцев, которые позже поддержали переворот аль-Бурхана, но в котором было мало гражданского участия, хотя гражданское присутствие в переходном правительстве в то время было самым сильным. После переворота аль-Бурхана против гражданского компонента переходного правительства в октябре 2021 года военные при поддержке региональных держав смогли диктовать условия, на которых состоялись переговоры, приведшие к нынешнему кризису. Вмешательство Египта в нынешний конфликт также является показательным примером. После подписания рамочного соглашения в декабре 2022 года военными и Центральным советом FFC Египет провел параллельный политический диалог с конкурирующим Демократическим блоком FFC, который отказался подписать соглашение. Некоторые из составляющих так называемого Демократического блока были кооптированы предыдущим военным режимом аль-Башира, и их отказ подписать рамочное соглашение говорит о разрушительном наследии усилий сторонников бывшего президента по разделению оппозиции. Другие представителями гражданского общества были повстанцами, подписавшими соглашение в Джубе, которые сохранили роли в переходном правительстве после переворота 2021 года, фактически встав на сторону военных, а не гражданских лиц. Одна из причин, по которой вооруженные повстанцы смогли доминировать над гражданскими, заключается в том, что они выдвинули версию о том, что нынешние гражданские политические группы представляют только центр, а не периферию. Это наследие долгосрочных исторических процессов, в ходе которых как национальные, так и международные правительства рассматривали гражданских лиц как собеседников от имени городского населения в центре северного приречья, а вооруженных повстанцев — как представителей регионов. Лидер Суданского Народно-освободительного движения — Север Малик Агар утверждал, что причина, по которой его фракция не подпишет рамочное соглашение, заключалась в том, что оно было продуктом политики Хартума, которая не представляла маргинализированные регионы, утверждая, что организации, связанные с Партией суданского конгресса и Ассоциацией суданских профессионалов, были чрезмерно представлены среди подписавших. Представители Ассоциации суданских профессионалов утверждали после переворота , что гражданским лицам придется обойти повстанцев и обратиться напрямую к региональным избирательным округам, что они, впрочем, сделать не смогли. Между тем, Революционная хартия народной власти, одна из основных политических хартий, изданных Комитетами сопротивления в прошлом году, призвала к основательной перестройке отношений между городом и сельской местностью, что дало бы значительные полномочия местным гражданским советам. В то время как начало боевых действий между RSF и SAF привело к пристальному вниманию к двум враждующим военным группировкам, гражданские лица остаются в пассиве, несмотря на невнятные попытки повлиять на ситуацию. Национальная партия «Умма» активно пыталась предотвратить возникновение конфликта, а затем добиться прекращения огня, когда он начался. Она активно выступала посредником между армией и RSF за неделю до начала боевых действий, добившись 14 апреля соглашения о формировании совместного комитета армии и RSF для деэскалации кризиса. После начала боевых действий партийные лидеры продолжали призывать к созданию комитета для организации прекращения огня, но 17 апреля лидер партии Фадлалла Барама Насер признал, что они не смогли связаться с двумя воюющими сторонами. Сам Насер — бывший армейский офицер, который служил в первоначальном Переходном военном совете 1985 года. Это подчеркивает проблему, с которой сталкиваются гражданские лица; только тем, у кого самые тесные связи с военными, доверяют как собеседникам. 18 апреля группа ведущих политиков Судана подписалась под заявлением, призывающим противоборствующие стороны немедленно прекратить боевые действия и вернуться к диалогу. Проект был одобрен наиболее видными лидерами из Центрального совета FFC и некоторыми, но не всеми, из Демократического блока FFC. Тем временем Комитеты сопротивления были в центре усилий по оказанию гуманитарной поддержки гражданам на местах, пострадавших от боевых действий. На этой неделе Ясир Арман, представитель Центрального совета FFC, выступил с призывом к гражданским лицам в районах, не затронутых боевыми действиями, выйти на улицы и потребовать, чтобы воюющие стороны провели переговоры. Но все это пока только призывы без внятных практических шагов.
Таким образом, если суммировать все сказанное выше, то можно сделать следующие выводы.
- Противоположная тактика ведения боевых действий между RSF и SAF является сложной задачей для обеих сторон, и это является одной из основных причин, по которой боевые действия, вероятно, продолжатся в течение более длительного периода, чем первоначально предполагалось. Один из аспектов этой динамики на поле боя очевиден в попытках суданских ВВС противостоять быстрым действиям на земле, в то время как RSF пытаются занять гражданские районы, чтобы оказать давление на силы SAF, чтобы они не атаковали. В целом, RSF продемонстрировали свои военные возможности в предыдущих конфликтах в Дарфуре, и безжалостность группировки была ключом к ее успехам. Однако, несмотря на свою военную мощь, RSF в основном состоят из ополченцев, что делает их операции менее организованными и скоординированными, чем операции регулярной национальной армии, что дает дополнительное преимущество SAF, у которых примерно такой же военный потенциал, что и у RSF.
- Было сообщено, что командующий SAF и исполняющий обязанности лидера Судана генерал А.Ф.аль-Бурхан провел секретную встречу с лидером RSF Хемити на ферме, расположенной на окраине Хартума, 8 апреля, всего за несколько дней до начала военной конфронтации между обеими сторонами. На той встрече Хемити потребовал от аль-Бурхана, чтобы египетские военные самолеты были выведены с авиабазы Мерове, в то время как аль-Бурхан потребовал прекратить приток сил RSF в Хартум, а также вывести их из города Аль-Фашир, оплота RSF. Требования, предъявленные обеими сторонами, свидетельствуют о том, что Хемити планировал конфликт за несколько недель до этого. Отчеты также показали, что он чувствовал себя некомфортно, отчитываясь перед аль-Бурханом, или, другими словами, он не рассматривал его в качестве исполняющего обязанности лидера Судана, что дополнительно объясняет, почему любое международное решение, предложенное обеими сторонами, будет нелегко достичь. Более того, тот факт, что Хемити потребовал от аль-Бурхана вывода египетских военных самолетов, показывает, что он рассматривает Египет как врага своих амбиций по контролю над Суданом.
- Это негативное отношение к Египту со стороны Хемити, которое также проявилось в телевизионном заявлении, в котором он обвинил ВВС Египта в бомбардировке позиций своих сил, что никак не уменьшит озабоченности Египта геополитическими последствиями того, что Судан находится под контролем RSF. Египет ни в коем случае не допустит, чтобы ополченцы с долгой историей злоупотреблений получили полный контроль над Суданом, страной, которую Египет всегда считал критически важной из-за ее стратегической глубины. Это особенно верно в контексте того, что RSF уже проявляют враждебность к влиянию Египта в Судане, а также захватывают египетских военных в плен, когда разразился конфликт (большинство были освобождены сразу после этого). Более того, история региональных конфликтов на Ближнем Востоке показывает, что Египет всегда принимал сторону национальных регулярных армий, а не ополченцев, которые возникают в результате беспорядков. Соответственно, крайне маловероятно, что Египет примет или «благословит» RSF как контролирующую силу на своей южной границе. Помимо поддержки армии, дополнительные шаги египетского правительства зависят от двух соображений.
Во-первых, это интересы различных игроков в регионе, включая Саудовскую Аравию, ОАЭ, Россию, США и Израиль.
Во-вторых, опасения по поводу потенциального побочного эффекта. В этом отношении последнее, в чем нуждается Ближний Восток, — это новая военная эскалация с участием самой мощной армии арабского мира.
- Может быть два основных пути прекращения конфликта, но каждый несет в себе ряд уникальных недостатков. Первый из них — это попытка достичь мирного соглашения между RSF и SAF, как предложено Саудовской Аравией, при поддержке Египта и США. Однако можно утверждать, что любое мирное соглашение не будет легко достигнуто, поскольку обе стороны конфликта питают глубокое взаимное недоверие относительно будущего контроля над страной. Таким образом, любая резолюция, отражающая разделение контроля между обеими сторонами, послужит созданию большей нестабильности в Судане, поскольку основой для любого мира в Судане изначально был главный источник противоречий во взглядах по стратегическим вопросам между RSF и SAF, и это включало процесс передачи контроля гражданским властям, а также интеграцию RSF в SAF. Более того, события на поле боя свидетельствуют о том, что обе стороны к настоящему времени убеждены в том, что каждая из них может устранить другую силой оружия и таким образом получить полный контроль, превращая любое мирное соглашение, если оно будет заключено, в тактику недолговечного затягивания. Одним из важнейших аспектов такой задержки является то, что это позволило бы иностранным влиятельным игрокам занять чью-либо сторону, более активно участвовать и оказывать поддержку любой стороне, потенциально усугубляя конфликт.
Второй путь к прекращению конфликта заключается в том, чтобы одна из сторон одержала решающую победу на поле боя. С одной стороны, если армия сможет получить полный контроль, это, несомненно, было бы выгодно для долгосрочной стабильности Судана, стратегических интересов безопасности Египта и программы США по продвижению демократии и гражданского правления, учитывая, что первоначальный план армии предусматривал передачу контроля гражданским лицам наряду с нормализацией отношений с Израилем. С другой стороны, в случае победы RSF это, несомненно, создаст еще большую региональную турбулентность и напряженность в отношениях с Каиром. Хотя признаки указывают на то, что армия в целом являются более надежным партнером международного сообщества в восстановлении стабильности в Судане, внешние и политические факторы могут повлиять на уровень поддержки, которую она может получить. Например, у армии было предварительное соглашение с Россией, позволяющее последней создать военно-морскую базу в Судане на берегу Красного моря – развитие событий, которое Вашингтону, безусловно, не нравится. Возможная боевая динамика между США и Россией также отражается в увеличении присутствия российской ЧВК «Вагнер» в Судане и прибытии нескольких судов боевой поддержки ВМС США для оказания помощи в эвакуации. Нынешние беспорядки в Судане также привлекают определенные нежелательные элементы, а именно боевиков-террористов и контрабандистов. Экстремисты и террористические группировки могут легко воспользоваться нынешней нестабильностью, что позволяет им создавать тренировочные лагеря и превращать территорию Судана в центр региональных операций. Напомним, что Судан имеет историю деятельности, связанной с «Аль-Каидой» (запрещена в России) и иранским КСИР. В этом отношении не в интересах ни одного члена международного сообщества допускать затяжную борьбу между армией и RSF, которая дестабилизирует страну и, следовательно, позволит террористическим организациям использовать ситуацию. Кроме того, ухудшение безопасности в Судане означает увеличение незаконной контрабанды оружия через границу, что представляет серьезную угрозу для всех соседних с Суданом стран, особенно Египта, которому за последнее десятилетие уже приходилось реагировать на аналогичную ситуацию вдоль его западной границы с Ливией. Таким образом, этот конфликт многогранен и не может быть выигран исключительно военной победой. Вместо этого дипломатическое решение, которое устраняет основные проблемы в Судане, также является ключом к прочному миру. Несмотря на последнее, достижение мирного соглашения между обеими сторонами является непростой задачей для международного сообщества, особенно с учетом присутствия внешних игроков, которые имеют свои собственные стратегические интересы в регионе и могут иметь мало стимулов для содействия разрешению конфликта между двумя группами. Соответственно, продолжающийся конфликт в Судане вряд ли будет разрешен в ближайшее время, и, учитывая текущее положение дел, трудно сохранять оптимизм в отношении перспектив установления мира в Судане.