Иранский кризис: повлечет ли новая резолюция МАГАТЭ за собой эскалацию конфликта?

П.А. Синовец

На этой неделе завершился очередной раунд иранского кризиса. Эскалация напряженности началась 23 августа, когда Исламская Республика Иран официально заявила о возобновлении работ по обогащению урана на заводе в городе Натанце. ЕС отреагировал осуждением этого шага и требованием прекратить деятельность завода в Исфахане. Отказ ИРИ спровоцировал заявление министра иностранных дел Франции Ф. Дусте Блазио том, что ЕС вынужден временно прекратить переговоры с иранской стороной. С этого времени началось прогрессирующее ухудшение отношений между «европейской тройкой», традиционными посредниками в иранском вопросе, и Ираном — угроза передачи «иранского досье» в Совет Безопасности ООН стала для Тегерана реальной как никогда.

Нельзя сказать, что такая перспектива оставила Тегеран безразличным — начало сентября прошло для политической элиты государства под лозунгом привлечения международной политической поддержки вне состава традиционных партнеров по переговорам — ЕС и США. Практическим воплощением этой тактики стали визиты иранских высокопоставленных лиц в столицы трех ядерных государств региона — Китая, Индии и Пакистана. Сегодня можно говорить, что Тегерану лишь частично удалось достичь своей цели, причем поддержка ИРИ распределилась совершенно неожиданным образом. Напомним, что хотя представители всех государств при личной встрече с иранским представителем выразили свое сочувствие стремлениям Ирана иметь собственный ядерный цикл, лишь некоторые из них изъявили готовность подтвердить это во время голосования Совета управляющих МАГАТЭ.

Довольно любопытной представляется позиция Пакистана. Кроме того что Исламабад является традиционным союзником США в регионе, в начале сентября руководство страны подало официальную просьбу западным государствам относительно финансовой и технологической поддержки по укреплению безопасности своих ядерных объектов. Казалось бы, решение Исламабада в ходе голосования на Совете управляющих МАГАТЭ должно было прямо зависеть от Вашингтона, который традиционно выдвигает наиболее жесткий вариант — передачу «иранского досье» в СБ ООН. Тем не менее пакистанской делегации удалось продемонстрировать собственную принципиальную позицию по иранскому «ядерному досье». Пакистан воздержался при голосовании, что фактически означает отказ государства поддержать резолюцию, признающую Иран нарушителем ДНЯО. Тем самым Исламабад поставил себя в оппозицию линии «европейской тройки» и США, присоединившись к воздержавшимся при голосовании России и Китаю. Не изменив принципу исламской солидарности, Пакистан еще и доказал свою заинтересованность в дальнейшем экономическом сотрудничестве с Ираном. Имеются в виду перспективы газотранспортного консорциума Иран-Пакистан-Индия.

Поведение Индии, третьего участника консорциума, оказалось совершенно непредсказуемым. По ранее следовавшим заявлениям премьер-министра Индии Манмохана Сингха, Дели разделяет цели Вашингтона по иранскому ядерному кризису, однако предпочитает добиваться позитивных результатов путем переговоров, а не через экономические санкции. Однако в ходе голосования индийская делегация против всех ожиданий поддержала резолюцию Совета управляющих, что вызвало ожесточенные комментарии иранской стороны. Решающую роль, видимо, сыграл протокол Индии и США относительно ядерной безопасности, подписанный 18 июля. «Индия предпочла синицу в руках журавлю в небе. В то время как газопровод Иран-Пакистан-Индия существует только на бумаге, ядерное соглашение с США уже обсуждается в конгрессе. Любое колебание Индии при голосовании по иранскому вопросу может стоить стране добытого с таким трудом соглашения с Америкой, на котором основывается будущая энергетическая стратегия Дели», – комментирует решение Дели Манодж Джоши, редактор выходящей в Нью-Йорке газеты «Хиндустан таймс».

Существенным успехом иранской дипломатии можно назвать визит председателя атомной энергетики Ирана Г.Р. Агазаде в Москву 11 сентября с.г. Этот визит обеспечил всестороннюю поддержку Россией Ирана как на Генассамблее ООН, которая прошла в Нью-Йорке на прошлой неделе, так и на заседании Совета руководителей МАГАТЭ, состоявшемся 20 сентября. Известно, что еще в Нью-Йорке президент Ахмадинеджад официально предложил идею о передаче иранских предприятий ядерного топливного цикла в той или иной мере под контроль СП с участием Европы, России, Китая и ЮАР — проект, который на экспертном уровне прорабатывался еще в прошлом году. Это, с одной стороны сохранило бы Ирану программу полного ядерного цикла, а с другой — создало бы благоприятные возможности для международного сообщества наблюдать за развитием этой программы, контролируя ее удержание от перехода на военные рельсы. «То, что мы дадим возможность частному и государственному секторам разных стран принять участие в ядерной программе Ирана и передадим часть акций сектора атомной энергетики другим, — особый пункт инициативного проекта ИРИ», — пояснил Ахмадинеджад, прибавив, что такая мера станет «своего рода общественной гарантией и контролем». «Топливный ядерный цикл является правом всех народов мира, в том числе и народа Ирана», — подчеркнул президент Ирана.

Впрочем, предложение иранского лидера заметно разочаровало представителей ЕС, на традиционную поддержку которых Тегеран все еще имел надежду. «Предложение стало большим разочарованием», — заявил министр иностранных дел Великобритании Джек Стро. «Это было всем, чем угодно, только не полезным шагом», — поддержал его немецкий коллега Йошка Фишер.

Поэтому 20 сентября Совет руководителей МАГАТЭ разработал резолюцию по «иранскому делу», которая выдвигает очень жесткие требования к Ирану. Главными пунктами резолюции можно считать следующие:

— призыв к передаче «иранского досье» к СБ ООН;

— требования к Ирану прекратить на постоянный срок как процедуру обогащения урана, так и строительство реактора на тяжелой воде в Араке;

— предоставление возможности МАГАТЭ в любое время инспектировать все объекты на территории Исламской Республики.

Фактически резолюция отклоняет все требования Ирана относительно сохранения собственного ядерного цикла и, более того, отстаивает наиболее нежелательный для ИРИ ход событий — передачу дела в СБ ООН.

24 сентября резолюция была принята на заседании Совета управляющих МАГАТЭ. При этом сюрпризом в ходе голосования стали решения не только Индии и Пакистана, но и России и Китая, наиболее активных противников передачи «иранского досье» в СБ ООН, которые вместо того, чтобы проголосовать против, воздержались. Предполагается, что такая позиция стала своего рода примирительным шагом в отношении европейских государств и США, которые некоторое время пытались добиться консенсуса с Пекином и Москвой. В итоге «против» проголосовала только Венесуэла. Единственной уступкой мнению России и Китая стало то, что принятая резолюция требует передачи иранского досье в Совет Безопасности, однако не указывает конкретной даты передачи. Это очевидное отступление от первоначальных требований европейцев, желавших немедленной передачи в Совбез. Такое развитие событий, как считают многие дипломаты в штаб-квартире МАГАТЭ, показывает, что передача не состоится и на ноябрьской сессии Совета управляющих.

Реакция Ирана на резолюцию МАГАТЭ оказалась довольно предсказуемой. 25 сентября депутаты меджлиса призвали правительство ИРИ возобновить обогащение урана. Кроме того, в Иране нередко вспоминают об использовании еще одного козыря — возможности выхода из ДНЯО. О такой возможности развития событий до голосования заявлял секретарь Высшего совета безопасности Исламской Республики А. Лариджани, ссылаясь на право, предоставляемое согласно ст. 10 Договора. Бывший представитель Ирана в МАГАТЭ Мохаммад Кияраши считает, что выход из ДНЯО станет единственным способом решения ядерного кризиса. «По всем нормам мы имеем право на выход из ДНЯО, если почувствуем, что наше участие в договоре противоречит нашим интересам и нарушает дух договора», — заявил он корреспонденту «Мехр». Но пока что руководство страны воздерживается от такого решения. Впрочем, не исключено, что перспектива выхода из ДНЯО станет предметом будущего торга между Исламской Республикой и западными государствами.

В итоге резолюция, принятая МАГАТЭ по Ирану, предоставляет несколько возможных направлений развития событий в международной жизни. Первое — непосредственная судьба иранской ядерной программы и в этом контексте будущее самого Ирана. Если позиция руководства государства останется бескомпромиссной и за оставшийся срок ИРИ не пойдет на существенные уступки МАГАТЭ (а это значит, не свернет свою ядерную программу), дело действительно дойдет до рассмотрения проблемы в СБ ООН. Это в свою очередь может спровоцировать Иран на радикальные действия, такие как выход из ДНЯО. Со значительной уверенностью можно говорить, что такой шаг заставит СБ ООН принять более решительные меры, нежели введение экономических санкций против ИРИ, которые уже сегодня многие политики считают неэффективным рычагом влияния. В этом случае от военного варианта развития событий Иран может спасти только несогласие России и, по-видимому, Китая на военную операцию. Впрочем, если ООН не удовлетворит требования Соединенных Штатов и они, следуя положению «о неминуемой угрозе», будут считать военную операцию единственным оставшимся эффективным вариантом, Вашингтон по иракскому или югославскому примеру может осуществить эту операцию в рамках НАТО. Это будет означать для США войну на два фронта, что вероятнее всего повлечет за собой повышение боеготовности американских стратегических ядерных сил. Дальше, учитывая значительный ракетный потенциал Ирана, появится возможность развития ситуации непредвиденным путем — от беспрецедентно большой региональной войны с привлечением обычных вооружений под прикрытием возможностей ядерного сдерживания к нанесению превентивного ядерного удара небольшой мощности по территории Ирана. Впрочем, последний вариант, как наиболее радикальный, пока не стоит в Вашингтоне на повестке дня.

Другая проблема, которая уже наверняка начала волновать Белый дом, — это возможное перераспределение сил в рядах своих союзников, в частности новые ответы на вопрос, на кого можно положиться, а на кого не стоит. Так, солидаризация традиционного американского союзника — Пакистана — с Россией и Китаем по иранскому вопросу может не только реально лишить американской финансовой поддержки ядерные объекты Пакистана, но и заставить Вашингтон пересмотреть свою позицию по тезису о «good and bad proliferators», провозглашенному в совместной американо-индийской декларации от 18 июля 2005 года. Тем более что извечный военный соперник Пакистана Индия своим голосованием уже зарекомендовала себя в качестве «позитивного пролифератора». Вероятно, Исламабад рассчитывает на общее понимание США необходимости удерживать Пакистан в своей орбите влияния, равно как и обеспечивать сохранность его ядерных объектов, поскольку в противном случае пакистанская ядерная бомба может стать просто исламской, что обеспечит к ней доступ не только враждебных Соединенным Штатам исламских режимов, но и террористических групп.

Кроме того, возникает вопрос, являются ли позиции двух таких влиятельных ядерных держав, как Россия и Китай, принципиальным дрейфом в сторону от лагеря евро-атлантических союзников, либо же их поведение объясняется ситуативными выгодами, которые сулит Москве и Пекину сотрудничество с Тегераном. «Пока Иран сотрудничает с МАГАТЭ, пока он поддерживает мораторий на обогащение урана и инспекторы МАГАТЭ посещают иранские объекты, мы считаем неконструктивным передавать дело в Совет Безопасности ООН», — заявил на прошлой неделе министр иностранных дел РФ С. Лавров. Уже раздаются голоса о расколе в «большой восьмерке» и в СБ ООН, однако тот факт, что оба государства не проголосовали против резолюции МАГАТЭ, а лишь воздержались, дистанцировавшись от радикальной позиции Венесуэлы, говорит в пользу их стремления избежать ухудшения отношений с США и «европейской тройкой».

И наконец, третий момент, остающийся на повестке дня: как поведет себя Иран со своими экономическими партнерами в свете их голосования по резолюции МАГАТЭ? Так, например, как сказал один из иранских дипломатов агентству IANS, Иран заявил, что «удивлен и разочарован» неожиданным решением Индии поддержать резолюцию. В Индии уже сейчас опасаются сокращения поставок иранской нефти и газа, что, разумеется, отразится на перспективах строительства газопровода Иран-Пакистан-Индия. Далее, какой будет судьба многомиллионных контрактов Ирана и России, вероятно, покажет будущее самого Ирана. Что же касается ирано-китайского сотрудничества, то эскалация напряженности вокруг ИРИ может в некоторой степени способствовать сотрудничеству двух государств в сфере обмена военными технологиями. Китай известен нередкими случаями нарушения режима экспортного контроля, а перспектива спровоцировать США на действия, весьма неоднозначно трактуемые международным сообществом, может оказаться довольно соблазнительной для пекинской политической элиты.

Таким образом, иранскую резолюцию МАГАТЭ сегодня можно с полной уверенностью назвать одним из наиболее резонансных событий нынешнего года, результаты которого еще долгое время могут оказывать влияние на развитие глобальной международной ситуации.

Начало