Из Осло в Хамасстан – и обратно

Алек Д. Эпштейн

О необходимости нового формата обсуждения палестинской проблемы в свете захвата власти исламистами в секторе Газа

Захват ХАМАСом власти в секторе Газа может анализироваться с самых разных сторон, однако его важно видеть и в глобальном историческом контексте конфликта между сионистским движением и его противниками на Арабском Востоке. Важно отметить, что изменилась сама ось противостояния – конфликт, бывший межнациональным, между еврейским государством и палестинскими арабами, превратился в преимущественно межконфессиональный, между приверженцами ислама – и всеми остальными. Чтобы не говорилось о Я. Арафате, ФАТХе, ООП, об их участии в террористической деятельности и т.д., совершенно очевидно, что они не воспринимали свою борьбу как часть общемирового джихада против «неверных». К сожалению, по ряду причин, достичь политического соглашения об окончательном урегулировании конфликта между Израилем и палестинцами в период доминирования на палестинской арене ФАТХа не удалось. Представляется, что значительная вина за это лежит лично на Я. Арафате, который в критический момент переговоров летом 2000 года не сумел перестроиться от мышления эпохи войны к мышлению эпохи мирного сосуществования. Смотря назад, можно сказать, что период от смерти Я. Арафата (в ноябре 2004 года) до выигранных ХАМАСом выборов в Законодательный совет ПНА (в январе 2006 года), был наиболее благоприятным для возможного мирного урегулирования, однако эта возможность была упущена. Прагматичный Махмуд Аббас (Абу Мазен), который, собственно, и привел Я. Арафата в Осло, по общему мнению, искренне стремился достичь мирного урегулирования с Израилем, и не занимался двойной игрой, что было свойственно его предшественнику Я. Арафату. Однако вместо того, чтобы добиться какого-либо прогресса, ведя переговоры либо со сменившим Я. Арафата на посту главы ООП М. Аббасом, либо с королем Иордании Абдаллой II (в конце концов, территории Западного берега принадлежали до июня 1967 года не Палестинской администрации, а Иордании), израильское руководство взяло на вооружение модель «одностороннего размежевания», которое ни к какому размежеванию, понятно, не привело, а лишь усилило позиции ХАМАСа, который не без оснований записал «изгнание сионистских сил» из Газы и Северной Самарии себе в заслугу, и под этим лозунгом и выиграл выборы. В отличие от преимущественно секулярного ФАТХа, ХАМАС – организация религиозная, проповедующая не локальный палестинский национализм, а панисламизм. ХАМАС является частью «Братьев-Мусульман», международного движения, стремящегося к созданию единого глобального исламского государства. Для него Палестина – не более чем маленький уголок Дар аль-ислам («Дома ислама»), который должен когда-то победить Дар аль-кафр («Дом неверных») и объединить человечество под своим знаменем. ХАМАС хочет Палестину, которая охватывает все двадцать семь тысяч квадратных километров прежнего британского мандата, а не пять тысяч квадратных километров Газы и Западного берега, на которые был готов согласиться ФАТХ. ХАМАС также хочет исламскую Палестину, в которой правит шариат, а не законы, подобные западным. При таком подходе меняются все параметры палестино-израильского военного и политического противостояния.

Остается открытым вопрос, насколько возможен и перспективен политический процесс с ХАМАСом. Уже давно как среди израильских экспертов в области безопасности, так и среди западных дипломатов ведутся дискуссии относительно новых подходов в отношениях с ХАМАСом. Известный обозреватель Марк Хеллер в статье, опубликованной 19 июня в итальянской «La Repubblica», отмечал: «Следствием желания ХАМАСа укрепить собственную власть в Газе может стать более сдержанная позиция в отношении Израиля» – трудно сказать, так ли это, но, возможно, что события будут развиваться именно по такому сценарию. Корреспондентка немецкой «Frankfurter Rundschau» И. Гюнтер права: «Чисто технически не удастся избежать контактов с представителями режима ХАМАСа. Прагматичная политика, ориентированная на потребности населения сектора Газа, скорее укрепит позиции прагматиков, а не радикалов. Картина в черно-белом цвете не поможет. Тот, кто хочет нащупать новые возможности для действий, должен принимать во внимание все оттенки серого…». Последний вывод представляется более чем обоснованным: «В ФАТХленде тоже живут не ангелы. Здесь хозяйничают воинственные «Бригады мучеников Аль-Аксы», которые связаны с ФАТХом, но при этом не слишком высоко ставят М. Аббаса. В таких городах, как Шхем или Дженин, также не стоит недооценивать влияние ХАМАСа». Следует напомнить, что вплоть до оккупации этих районов израильской армией в 1967 году, между ними не существовало практически никаких связей. В Газе занятия в школах велись по египетским учебникам, на Западном берегу – по иорданским. В то время как Египет не уделял никакого внимания развитию сектора Газа, король Иордании Хусейн прикладывал большие усилия с целью развития экономической инфраструктуры Западного берега. В то время как палестинцы, проживающие на Западном берегу, находились всего в получасе езды от иорданской столицы Аммана и сохраняли контакты с остальным арабским миром, население Газы было отделено от столицы Египта 450 км пустыни и, следовательно, было отрезано от остального мира.

История ближневосточного региона показывает: возможность достижения мирного урегулирования реализуема только в ситуации, когда между противоборствующими сторонами можно провести четкую пограничную линию. Когда такая линия проводится, шансы на сохранение мира весьма велики, невзирая на всевозможные пертурбации: что только не произошло в регионе с 1979 года (включая две ливано-израильских войны, две волны палестинской интифады, две войны в Персидском заливе и т.д.), а мирный договор между Израилем и Египтом остается в силе. Похожие слова можно сказать и применительно к мирному договору между Израилем и Иорданией, официально заключенному в 1994 году.

Ситуация на палестино-израильском направлении куда как проблематичнее: провести границу между арабским и еврейским населением на подконтрольных Израилю территориях практически невозможно, принимая во внимание четверть миллиона еврейских поселенцев на Западном берегу и еще примерно столько же – в новых районах Восточного Иерусалима, и более миллион с четвертью арабов на суверенной территории Государства Израиль в пределах «зеленой черты». Однако даже если, так или иначе, провести пограничную линию, воспользовавшись для этой цели картами, разработанными в рамках «Женевской инициативы» 2003 года, или же предложениями Авигдора Либермана об обмене территориями, фундаментальная проблема останется неразрешимой: национальные идеи израильтян и палестинских арабов настолько схожи между собой, что их разделение невозможно в принципе.

Во-первых, центральной для обоих народов является идея возвращения, причем на одну и ту же территорию: как палестинских беженцев 1948 и 1967 года и их потомков, так и потомков евреев, вынужденно скитавшихся по планете на протяжении двух последних тысячелетий. Неслучайно, одним из первых правовых актов, принятых суверенным Государством Израиля как антитеза ограничениям, существовавшим в период британского мандата, был Закон о возвращении – и, с другой стороны, именно дискуссии о «праве на возвращение» палестинцев диаспоры стали ключевым моментом, предопределившим крах палестино-израильских переговоров второй половины 2000 – начала 2001 гг. Идея возвращения – общая для обоих народов, при этом очевидно, что реализовать ее в полной мере и для палестинских арабов, и для евреев на одной и той же весьма небольшой территории невозможно, и в Израиле нет практически никого (включая левых радикалов), кто был бы готов признать «право на возвращение» палестинцев диаспоры.

Во-вторых, и у израильтян, и у палестинских арабов в центре национального эпоса стоит Иерусалим – опять-таки, один на двоих. Данные проведенных несколько лет назад опросов отчетливо демонстрировали, что абсолютное большинство респондентов, как израильтян, так и палестинских арабов с Западного берега и из сектора Газа, ставят проблему Иерусалима на первое место по степени сложности среди проблем, которые рассматриваются в рамках переговоров об окончательном урегулировании конфликта. При этом, хотя, как для израильтян, так и для палестинцев, различные районы и святыни Иерусалима имеют неодинаковую ценность, на контроль над святынями Старого города претендуют обе стороны. Однако Старый город расположен на маленьком клочке земли, и его раздел на практике может означать практически выполнимые вещи: например, для того, чтобы Западная Стена осталась у Израиля, а мечеть Эль-Акса отошла к палестинцам, нужно разделить надвое один небольшой холм, называемый Храмовой горой, передав каждую из частей под суверенитет другого государства! Таким образом, и здесь сценарии возможного компромисса, который окажется приемлемым для каждой из сторон, практически не просматриваются.

Осознание фактической невозможности выработать взаимоприемлемые параметры палестино-израильского компромисса служит серьезным аргументом в пользу движения в направлении иордано-израильского соглашения, при котором палестинский вопрос будет так или иначе разрешен в рамках Хашимитского королевства. Готовность Иордании принять и абсорбировать палестинских беженцев и их потомков, а также осуществлять контроль за святыми местами ислама в Иерусалиме, имеет огромное созидательное значение. Беспрецедентные успехи ХАМАСа в последние два года (как в демократическом электоральном противоборстве, так и с точки зрения силового захвата власти в Газе) являются той реальной и зримой угрозой, перед лицом которой две страны могут и должны искать и находить нестандартные решения, которые позволят выжить им обеим. Поддержку Иордании в этом вопросе может оказать и граничащая с ней Саудовская Аравия, крайне негативно воспринявшая захват власти ХАМАСом в Газе. Находящая во многом под влиянием Саудовской Аравии Организация Исламская Конференция (ОИК) безоговорочно осудила действия ХАМАСа по захвату власти в Газе, назвав их «преступными». В газете «Аш-Шарк Аль-Аусат», издаваемой в Лондоне на арабском языке саудовской компанией «Saudi Research & Marketing Group», базирующейся в Эр-Рияде, еще 16 июня было высказано мнение о том, что «вместо палестинского государства мы вернулись к нулю, на месте государства возникли квазигосударства в Газе и на Западном берегу. Это значит, что мечта о создании палестинской государственности более не существует, она исчезла не на время сегодняшнего дня, не на год, а, видимо, для целого поколения палестинцев. Мечта о палестинском государстве стала иллюзией». Противодействовать победной поступи исламистов на Западном берегу могут только две силы – Израиль или Иордания (при поддержке того же Израиля и, что чрезвычайно важно, Саудовской Аравии). Второй вариант представляется очевидно более предпочтительным, ибо вместо оккупационного режима, за сорок лет так и не сумевшего внятно сформулировать свои политические цели и бросающегося от одного безумного прожекта к другому (то в самой гуще палестинского арабского населения создавались еврейские поселения, то вдруг без всякого политического соглашения поселенцы и армия выводились, оставляя за собой опасный вакуум власти, и т.д.), может быть возвращено положение, при котором жители Западного берега будут равноправными гражданами суверенного государства, с нынешним населением которого у них есть масса общих культурных, социальных, религиозных и языковых черт. Исключение Иордании из процесса урегулирования палестинской проблемы «архитекторами Осло» пятнадцать лет назад оказалось грандиозной ошибкой, которую необходимо исправить как можно скорее. Под угрозой оказались базовые устои региональной стабильности и безопасности, и их дальнейшее расшатывание может иметь катастрофические последствия и для Израиля, и для Иордании, и для Ближнего Востока в целом.

Начало