Институт Ближнего Востока
вернуться на страницу назад

Египет-Судан-Катар, и не только...

Е.Е.Кирсанов

Судан для Египта, если переходить на язык западных политологов, является «зоной стратегических интересов» примерно равной по значению палестинской проблеме. Это определяется не только истоками Нила, географическим положением Судана (коридор в Африку, запасы углеводородов и урана), но и понятием «статуса». В Каире очень многие руководители еще помнят Насера и статус Египта в то время, когда (если слегка перефразировать) «ни одна пушка в арабском мире не могла выстрелить без разрешения египтян». Потом был Кемп-Дэвид, мир с Израилем, за который пришлось заплатить авторитетом. Но Восток есть Восток и «наследникам Насера» очень трудно психологически примириться с мыслью, что «они одни из равных». Как следствие Каир взял курс на возвращение в арабский и африканский мир в качестве региональной сверхдержавы, и такая политика диктует правила игры. Не случайны посреднические усилия египтян не только в палестино-израильском узле, но и в Судане. Причем эти усилия наталкиваются на серьезное противодействие других ключевых игроков. Это Ливия (особенно сейчас, в качестве председателя Африканского Союза), Саудовская Аравия и «заливные» государства, Сирия (прежде всего, что касается ливанских и палестинских дел), и, что особенно тревожно для Каира, Иран. Такая конкуренция отчетливо видна по дискуссиям в ЛАГ, но особенно выпукло это заметно на примере суданской проблемы.

Итак, расстановка сил. Катар стремительно ворвался на «суданское поле» после долгих и безуспешных попыток Ливии и АРЕ «принести мир». Катар (по территории равной Московской области без Москвы) начал так стремительно набирать очки в этой гонке, что впору было задуматься о феномене. Доха, не обладая разведывательными и военными ресурсами египтян и ливийцев, сумели в очень короткие сроки понять суть проблемы и усадить за стол переговоров лидера основной разрушительной для мирного процесса группы Исмаила Халиля, и уже вроде бы договорились и сдругим дарфурским лидером Абдулвахидом Нуром. По нашему мнению, если бы не абсолютно несвоевременное решение Международного уголовного суда о выдаче ордера на арест суданского президента Омара аль-Башира (если понятие «своевременность» вообще применимо к юриспруденции), то общий мирный договор между суданским правительством и партизанами уже был бы подписан. В чем суть подхода катарцев? Предельно просто: деньги. Что не хватает партизанам? Денег. Как говорили в известном фильме: «их есть у меня», извольте. Но это далеко не все. У ливийцев тоже есть деньги. И здесь в пользу катарцев сыграл, прежде всего «их статус». То есть фактически его полное отсутствие. Чтобы усадить партизан за стол переговоров нужно кроме денег совсем немного: поддержка этого процесса Францией. Ибо ключ к проблеме - это поддержка дарфурских партизан Чадом, а Чадом руководят люди, очень тесно связанные с Парижем. Так почему Париж пошел на решительные меры по «принуждению к миру» (пусть и негласные), чего не делал ранее. Можно предположить два варианта, которые дополняют один другой. Франции нужен единый Судан и спокойствие в Чаде (т.е. отказ Судана от поддержки оппозиционных нынешнему президенту чадских группировок). Франция ни в коей мере не намерена отдавать «пальму первенства» в таком глобальном решении как Дарфур ни Ливии, ни Египту. В каждом отдельном случае по своим причинам, главная из которых нежелание их регионального усиления. А здесь маленький Катар, который нигде Парижу на мозоль не наступал. Плюс (и очень весомый) – преференции в газовом секторе Катара, крупнейшего (после России) экспортера. Вот так и рождается схема «мирного урегулирования» в Дарфуре. Очень изящно, и все «при своих». Кроме Египта и Ливии. Последняя еще сделала конвульсивную попытку догнать лидера, воспользовавшись при этом своими финансовыми и разведывательными ресурсами, и усадила за стол переговоров вдогонку к Исмаилу Халилю еще пять мелких партизанских лидеров. Но основным «держателем акций в мирном процессе» все-таки на сегодняшний день остается Катар. Доха наращивает усилия и привлекает на свою сторону всех, в том числе и Россию, которая приглашена участвовать во всех мероприятиях по обсуждению и подписанию соглашений по Дарфуру. Здесь как в авиационных альянсах: чем больше компаний, тем лучше. А к союзу с Россией есть и еще один весомый аргумент – «создание газового картеля».

Все это сильно раздражает Каир. Раздражает настолько, что даже на сессию ЛАГ в Доху для обсуждения решения МУС по О. аль-Баширу и принятия «гневной резолюции» президент АРЕ Х.Мубарак не приехал. Не приехал, потому что проиграл. Проигрыш этот окончательно оформился, когда О. аль-Башир после выдачи ордера МУС на его арест, решительно отказался от идеи египтян по проведению под их эгидой «международной конференции» по этому вопросу.

При этом нельзя сказать, что в Каире не понимают суть «суданской проблемы». Здесь очень пренебрежительно относятся к посредническим усилиям Катара, обвиняя их в «элементарном подкупе разных групп повстанцев» и уходе от сути проблем. Суть проблемы, по оценке египтян, это нормализация отношений Чада и Судана на глобальном уровне. В Каире так и не поняли, что если все основные дарфурские лидеры вдруг сразу решили «подкупится», то это и есть основной прорыв в судано-чадских отношениях. Вернее, в судано-французских.

Конечно, не все так однозначно гладко и у катарцев. На последней сессии ЛАГ в Дохе О.аль-Башир громогласно заявил, что «его предали». Попробуем предположить следующее. О.аль-Башир, присоединившись к «катарской инициативе», видимо получил от Дохи (читай, от Парижа) твердые заверения о том, что решение МУС не состоится. Суданский лидер, в силу своего восточного менталитета, даже не может себе представить, что прокурор МУС Луис Морено-Окампо ведет независимую политику, а не слепо выполняет указания из Вашингтона или Парижа. Это совсем не так. Вернее почти не так. Какие-то рычаги давления на МУС в активе ЕС и США все-таки есть, если не на самого Л.Морено-Окампо, который «закусил удила», то на коллегию судей точно. И доказательством этому является факт того, что из заключительного обвинительного документа исчезло упоминание «геноцида», что усугубило бы ситуацию в отношении Судана многократно. В том, что этого не случилось, думается, большая «заслуга» Франции и США. Более того, Совет Европы тоже не намерен сильно акцентировать свое внимание на суданской проблематике сейчас. Все это вкупе видимо говорит о том, что о «предательстве» говорить пока рано. Единственный момент, который может изменить ситуацию – это гуманитарная катастрофа в Дарфуре, если она состоится. Высылка из Судана ряда гуманитарных организаций серьезно встревожила европейцев. Это пожалуй для них сейчас основная проблема, и в случае ухудшения ситуации, позиция ЕС несомненно трансформируется в более жесткую.

Но вернемся к Египту. Провал их посреднических усилий в Судане второй за последнее время. Вспомним их фиаско в деле примирения ХАМАС и ФАТХ. Представляется, что это очень серьезный и болезненный сигнал для Каира. Что-то не срабатывает на самом верху и здесь есть повод поговорить о двух вытекающих друг из друга вещах.

Первое. Проблема смены поколений руководителей АРЕ. В настоящее время в руководстве сплошь и рядом сидят люди, которым по возрасту и менталитету давно пора быть в лучшем случае «советниками». Новой генерации египетских политиков не видно, Гамаль Мубарак пока себя никак не проявил. Автор считает, что придать политике АРЕ новый импульс могут только молодые политики, свободные от бремени воспоминаний «Египта времен Насера» и принимающие сложившуюся расстановку сил. То есть меньше амбиций, больше практицизма. Из этого вытекает второй момент: исламизация страны, которая идет гигантскими темпами и является оборотной стороной медали усиления влияния «братьев-мусульман». Последние являются вполне законной конституционной силой и заседают в парламенте. Обилие войск на улицах сегодняшнего Каира зашкаливает, что наталкивает на серьезные размышления об уверенности руководителей государства в завтрашнем дне. Некоторые аналитики говорят о том, что ситуация под контролем и египтяне на улицу не выйдут. Может быть и так, что в данном случае обойдется «без иранского варианта». Но кто помешает повторить «алжирский»? А судя по всему, все идет именно в этом направлении.

Начало