Арабские страны Ближнего Востока и режим санкций в отношении ИРИ

Н.А.Кожанов

Арабские страны Ближнего Востока традиционно испытывают значительные трудности при выработке собственной позиции по проблеме иранской ядерной программы. Значительным испытанием, в этом ключе, для них стал 2010 г., еще раз подтвердивший, что заявления некоторых западных аналитиков относительно единодушного (за исключением Сирии и Ливана)[i] неприятия арабскими государствами ядерных разработок Тегерана и их полной уверенности в наличии у ИРИ планов по созданию атомного оружия не соответствуют действительности.[ii]

Наиболее последовательным противником ИЯП выступает лишь Саудовская Аравия. В последние годы она периодически поднимает вопрос о необходимости более жесткого реагирования на действия иранцев, которые, по словам Эр-Рияда, заняты ничем иным как созданием собственной ядерной бомбы. Саудиты еще накануне введения Совбезом ООН, Соединенными Штатами и Евросоюзом летних санкций 2010 г. выступили в поддержку самой идеи их принятия, отмечая, что при этом должны быть учтены недостатки предыдущих мер подобного характера, никак не затронувших экономику ИРИ. Необходимо отметить, что у КСА имеются несколько причин для занятия жесткой позиции в вопросе применения санкций и связаны они, в значительной степени, отнюдь не с желанием указанной страны любой ценой защитить режим нераспространения. С экономической точки зрения, поддержка действий СБ ООН, США и ЕС в отношении Ирана для Саудовской Аравии практически ничего не стоит: товарооборот между королевством и ИРИ традиционно незначителен. Политический же выигрыш  может, наоборот, оказаться весьма весомым. Кроме демонстрации лояльности своему стратегическому партнеру – США, поддержка Эр-Риядом санкций связана с его расчетами на то, что принятые в отношении ИРИ меры смогут ослабить влияние Тегерана на Ближнем Востоке путем нанесения ущерба финансовому источнику иранского могущества – энергетическому сектору. Уязвимость последнего давно известна саудовскому руководству. Так, Эр-Рияд периодически поддерживал прямо противоположную иранской ценовую политику в рамках ОПЕК,[iii] играя на невыгодное Тегерану повышение объемов добычи нефти.

В свою очередь, Соединенные Штаты традиционно рассчитывают, что примеру КСА (являющемуся одним из региональных лидеров) в вопросе санкций последуют и другие страны региона, прежде всего, члены ССАГПЗ. Для последних проблема ИЯП в течение долгого времени была весьма чувствительной темой: появление у одной из стран Персидского залива ядерного оружия является абсолютно неприемлемым с позиций Совета, созданного как военно-политический блок. К этому можно добавить и исторически сложившееся недоверие заливных монархий к иранской внешней политике, подкрепляемое периодическим вмешательством Тегерана в региональные проблемы (такие как ситуация в Ираке, Палестине, Ливане, Сирии). Подтвердить «правильность» американских расчетов на арабскую поддержку новых санкций в отношении ИРИ должны были и возросшие контакты между Западом и регионом по линии военно-технического сотрудничества. Так, по мере обострения ситуации вокруг ИЯП военный бюджет членов ССАГПЗ демонстрировал устойчивый рост и даже достиг своего исторического максимума. При этом ряд стран не только нарастили свой военный потенциал, но и пошли на частичное сращивание некоторых систем национальной обороны с вооруженными силами западных стран (ОАЭ, Кувейт – в вопросах ПВО).[iv] Достаточно серьезно рассматривался и вопрос о развертывании над Ближним Востоком и Персидским заливом американского «ядерного зонтика».

Все эти мероприятия носили ярко выраженный антииранский характер. Однако, как оказалось, они не смогли гарантировать полную поддержку арабов в вопросе применения санкций. Так, например, Египет, в отличие от Саудовской Аравии, фактически оказал поддержку ИЯП: в ноябре 2009 г. правительство АРЕ раскритиковало резолюцию МАГАТЭ относительно обогатительного объекта близ Кума. Представители Египта воздержались от голосования по ней, подтвердив право ИРИ на мирный атом, но осудив Тегеран за несвоевременное информирование Агентства по строительству имеющихся объектов. 19 июля 2010 г. Иран и Египет, несмотря на возможные санкции со стороны США и ЕС, объявили о решении открыть в Тегеране представительство совместного банка «Misr Iran Development Bank» (MIDB), финансирующего общие проекты.[v] Такая самостоятельность Каира вызвала явное недовольство американских властей, которые в начале октября 2010 г. настоятельно рекомендовали египтянам повременить с развитием торгово-экономических контактов с ИРИ.[vi]

Непоследовательным оказался и союзник США Бахрейн. С одной стороны, еще в 2008 г. шейх Бахрейна С.Халифа заявил, что предполагаемая военная компонента ядерной программы Ирана существенно затрудняет отношения между Манамой и Тегераном,[vii] а, с другой стороны, во время визита высокопоставленной бахрейнской делегации в ИРИ в январе 2010 г. представители Манамы выразили поддержку иранского права на доступ к мирному атому, с сожалением подчеркнув, что некоторые силы пытаются помешать этому.[viii]

Кувейт официально выразил поддержку всем санкциям СБ ООН, наложенным на Иран, однако вплоть до середины ноября не спешил реализовывать требования резолюции №1929 на практике.[ix] Отмечается, что внутри этой страны нет единого мнения по вопросу ИЯП. В частности, спикер национального парламента Дж.Харафи еще в середине 2008 г. указал, что некоторые западные страны специально провоцируют Иран, усугубляя ситуацию, которую нужно решать мирным путем. Кувейт также призвал США уважать иранский суверенитет и гарантировал, что территория этой страны не будет предоставлена для использования ее как базы для нанесения военного удара по ИРИ.[x] Весьма схожи с бахрейнской и кувейтской позиции Катара и Омана. Официально они озвучили поддержку санкциям, но на практике стараются не обострять отношения с ИРИ. Более того, на уровне ССАГПЗ заметны все большие тенденции к осторожному сближению с Ираном, в противовес всем усилиям США. Руководство Совета все чаще признает, что Иран является неотъемлемой частью Залива и арабские страны тесно связаны с ним культурно и исторически. Как со стороны ИРИ, так и со стороны ССАГПЗ выражается заинтересованность в укреплении связей и скорейшем мирном разрешении существующих конфликтных ситуаций.[xi]

Определенных успехов в вопросе оказания санкционного давления на Тегеран Западу удалось добиться при работе с Ираком, ОАЭ, Кувейтом и даже Ливаном, воздержавшимся при голосовании по резолюции №1929. Еще в январе 2010 г. иракское руководство выразило МАГАТЭ свою обеспокоенность относительно иранских планов по строительству ядерных реакторов близ границы с Ираком.[xii] 1 августа 2010 г. представители иракского Центрального банка заявили, что в свете новых санкций в отношении ИРИ два иранских банка «Корафарин» и «Парсиян» не получат разрешение на открытие своих филиалов в этой стране.[xiii]  В начале сентября 2010 г. руководство центрального банка Ливана сообщило о своем решении следовать требованиям резолюции СБ ООН №1929. В частности всем финансовым институтам страны были разосланы санкционные списки, а шести представительствам банка «Садерат» было предложено подчиниться указаниям Совбеза.[xiv]

Власти Эмиратов пошли на более жесткие меры. 28 июня 2010 г. со ссылкой на резолюцию СБ ООН №1929, ими было принято решение о заморозке банковских счетов 41 иранских компаний и физических лиц, включая «Хатам-оль-анбия». 30 июня 2010 г. постпред ОАЭ при МАГАТЭ заявил о том, что власти его страны перехватили груз, направляемый в Иран. По словам дипломата, перевозимые материалы относились к товарам двойного назначения и могли быть использованы Тегераном для развития его ядерной и ракетной программ. В частности, представитель Эмиратов упомянул титан, применяемый в производстве ракет дальнего радиуса действия.[xv] 28 июля 2010 г. власти эмиратской свободной торгово-экономической зоны Рас-аль-Хайма закрыли доступ новым иранским компаниям на свою территорию.[xvi] В начале августа 2010 г. в прессе появилась информация, что суда, перевозящие бензин для ИРИ стали подвергаться более тщательному досмотру в портах ОАЭ, а терминалы Фуджейры и Джебель Али были фактически закрыты для них.[xvii] Еще через две недели местные СМИ распространили новость о том, что расположенным в Дубае компаниям более не разрешено страховать контракты по доставке грузов в Иран и из него.[xviii]

В то же время, даже в случае с Ливаном, ОАЭ и Ираком говорить о полном успехе западной дипломатии по созданию санкционного режима в отношении Ирана, по нашему мнению, не приходится. Так, 10 августа 2010 г. иранские банки «Карафарин» и «Парсиян» все же получили «предварительное» разрешение на открытие своих филиалов в Ираке, несмотря на ранее озвученные представителями ЦБ этой страны заверения, что этого не произойдет.[xix] Действия Ливана можно объяснить нежеланием идти на обострение отношений с мировым сообществом, которые и без того осложнились после голосования по резолюции СБ ООН №1929. Сам шаг Бейрута был более похож на демонстрацию лояльности решению Совбеза, чем на практическую попытку сократить торгово-экономические отношения с Ираном, выступающим одним из главных «спонсоров» «Хизбаллы».[xx]

Неоднозначно складывается и ситуация с позицией ОАЭ. То, что традиционно имеющие тесные контакты с ИРИ, Эмираты не пойдут на полный отказ от сотрудничества с Ираном, Абу-Даби ясно дал понять Вашингтону еще в середине августа 2010 г., когда посол ОАЭ в США Ю.Отайба (Yousef al-Otaiba) заявил в СМИ, что не вся торговля с Тегераном попадает под категорию «незаконных» действий. По этой причине власти страны-де пытаются определить, какие направления торгово-экономического сотрудничества все же придется «заморозить», а какие развивать далее. В продолжение его слов министр иностранных дел ОАЭ А.Гаргаш (Anwar Gargash) отметил существующую для Эмиратов необходимость соблюсти баланс между требованиями резолюций ООН и экономической выгодой.[xxi] Обращает на себя внимание, что выполнение постановлений СБ ООН, а также обязательств перед некоторыми западными странами происходит в ОАЭ с некоторой задержкой (в зависимости от случая – до месяца). Складывается впечатление, что власти этой страны дают иранцам определенный срок для ухода из-под действия санкций. Так, в начале сентября 2010 г. ЦБ ОАЭ заморозил счета четырех банков из списка 41 юридических лиц, внесенных в списки резолюции СБ ООН №1929. Однако, как отметили представители Центробанка Эмиратов, замороженные средства незначительны по сумме, а остальные 37 юридических лиц просто не имеют на данный момент активов, размещенных в финансовой системе страны. Без ответа остались вопросы о том, как эти новости соотносятся с заявлениями о заморозке счетов 41 иранской компании в конце июня 2010 г. и почему ЦБ так долго тянул с принятием решения, явно позволив иранцам вывести свои деньги. Вместо этого мировое сообщество было в очередной раз заверено властями ОАЭ, что всем транзакции с Ираном сейчас находятся под строгим контролем, а их количество, по словам неназванного банкира, незначительно.[xxii]

Схожую стратегию, судя по всему, выбрал и Кувейт, который, чтобы не испортить отношения с западными партнерами, подчинился требованиям резолюции №1929. В то же время, о своем шаге он заявил только в середине ноября 2010 г., когда ЦБ страны принял решение о заморозке счетов соответствующих иранских организаций, а также запретил финансовым институтам ИРИ открывать свои представительства в Кувейте, равно как и самим кувейтским банкам создавать филиалы или открывать счета на территории Ирана.

Причин того, что арабские страны Ближнего Востока фактически оказались неготовыми беспрекословно поддержать санкции в отношении ИРИ, существует несколько. Во-первых, в случае с Ираком, ОАЭ и Кувейтом на ситуацию оказывают влияние тесные торгово-экономические связи с ИРИ и наличие в ряде из них крупной иранской общины, обладающей определенной значимостью в этих странах. Так Объединенные Арабские Эмираты традиционно являются крупным перевалочным пунктом, через который в Иран ввозятся товары со всего мира (с 2002 по 2008 гг. в ИРИ направлялось примерно 15% всего экспорта ОАЭ). Кроме того, Эмираты в течение многих лет являются главным рынком сбыта иранских ненефтяных товаров. Численность иранской общины, проживающей в ОАЭ, по разным данным, составляет от 300 до 800 тыс. человек. Преимущественно они живут в Дубае, где сосредоточен их главный бизнес. Считается, что объем иранских капиталовложений в экономику ОАЭ в 2008 г. составил около 300 млрд долл. США. Пятая часть этой суммы вложена в эмиратские торговые центры. Как следствие, ущемление экономических интересов ИРИ немедленно отражается на ситуации в самих ОАЭ, заставляя руководство страны действовать осмотрительнее, опасаясь не только негативной реакции Тегерана, но местных деловых кругов. Так, часть эмиратских бизнесменов в начале ноября 2010 г. обратилась к премьер-министру М.Мактуму с жалобой, что санкции наносят ущерб их бизнесу.[xxiii]

Во-вторых, сказывается отсутствие единства внутри самого арабского сообщества, чье относительно мирное существование во многом зависит от баланса между региональными центрами силы, такими как Иран, Саудовская Аравия, Египет и, в прошлом, Ирак. Ослабление или, как это произошло с Ираком, уничтожение одного из них немедленно ведет к усилению остальных претендентов на лидерство и, в результате, нарушает имеющееся равновесие. Укрепление политических позиций Саудовской Аравии за счет Ирана не входит в интересы как других членов ССАГПЗ, так и Египта. Еще больший рост американского присутствия в районе Персидского залива за счет нагнетания отношений с Тегераном, также не видится ими в качестве пути к мирному существованию.

В-третьих, ситуация с ИЯП во многом проецируется арабскими странами и на свое будущее. Уже сейчас ими, в том числе и с привлечением западных институтов, прорабатываются пути создания альтернативных нефти и газу источников энергии. Делается это как в расчете на будущую ситуацию, связанную с исчерпанием углеводородного сырья, так и с целью перевести внутреннего потребителя на более дешевые, чем постоянно дорожающий бензин (низкие цены на который многие арабские страны поддерживают исключительно за счет субсидий), виды топлива. Перспектива строительства АЭС на этом фоне выглядит, по крайней мере, не менее привлекательно, чем идея создания ветряных и солнечных электростанций. Так, в попытках возобновить исследования в области ядерной энергетики в 2005 г. был замечен Египет. Определенный интерес к указанному вопросу проявляют Саудовская Аравия, Бахрейн, Кувейт, Оман, Катар и ОАЭ.[xxiv] Естественно, что они проводят параллели с ИЯП, включая ситуацию с обвинениями в нарушении режима ДНЯО. Подстегивает их и тот факт, что некоторые западные эксперты уже подозревают некоторые арабские режимы в планах по разработке ядерного или других видов ОМУ.[xxv] В складывающейся ситуации ближневосточные страны не торопятся в полную силу поддерживать применяемые к Ирану санкции, резонно предполагая, что подобные средства могут быть когда-нибудь применены и к ним.

Наконец, необходимо признать и эффективность внешнеполитической стратегии Ирана, который вместо ожидавшегося от него обострения отношений с лояльными к США странами ближневосточного региона пошел на сближение с ними, демонстрируя выгоды диалога с собой по сравнению с конфронтацией в угоду Западу. В этом ключе, эксперты с 2005 г. отмечают рост количества дипломатических контактов между Ираном и арабскими государствами. Значимым прорывом в отношениях по линии ИРИ – ССАГПЗ стал саммит государств-членов Совета, прошедший 3 декабря 2007 г. в Дохе, на котором впервые в истории организации принял участие президент Ирана М.Ахмадинежад. На полях этого мероприятия состоялись его переговоры с королями Саудовской Аравии и Омана, эмирами Бахрейна, Катара и Кувейта, а также правителем ОАЭ. Официальный Тегеран остался доволен итогами встреч, всячески подчеркивая, что это событие открыло новую страницу в истории отношений с государствами Персидского залива. По словам М.Ахмадинежада, приглашение в Доху указало на готовность арабских заливных монархий придать новое качество своим отношениям с Ираном. Необходимо отметить, что на встречу иранцы прибыли не с пустыми руками. Ими был выдвинут на рассмотрение пакет из 12 предложений по «консолидации связей и поддержанию мира, безопасности и дружбы» в рамках региона. В частности странам ССАГПЗ было предложено подписать с ИРИ совместное соглашение о безопасности в Персидском заливе. Немаловажный акцент был сделан и на экономические вопросы. Среди инициатив Тегерана выделяются такие, как создание региональной экономической организации, снятие визовых барьеров, легализация сделок с приобретением недвижимости, а также содействие взаимным инвестициям в нефтегазовом секторе. Кроме того, иранская сторона предложила создать в районе Персидского залива зону свободной торговли, внедрить современные технологии получения воды и добычи газа, активизировать работы по формированию транспортных коридоров, развивать туризм, принять программу помощи развивающимся мусульманским странам, придать новый импульс сотрудничеству в сфере экологии, образования и науки. Несмотря на то, что большая часть инициатив пока что так и осталась на бумаге, Тегераном была продемонстрирована готовность к общению, которую не смог умалить и разразившийся в 2008 г. скандал вокруг спорных островов.

В целом, к концу 2010 г. арабские страны оказались в весьма сложной ситуации: обострение отношений с Тегераном невыгодно для многих из них. По этой причине, в самом начале, частью из них была выбрана выжидательная тактика в надежде на скорое улучшение обстановки. Когда же стало очевидно, что ни Тегеран, ни западные страны не собираются отступать от выбранных позиций, арабские государства из числа традиционных партнеров США и ЕС начали постепенно присоединяться к санкционному режиму, дав, при этом, иранцам возможность вывести большую часть своего бизнеса из-под удара. Как будет в дальнейшем развиваться ситуация пока сказать трудно. Поддержка международных и односторонних мер в отношении ИРИ наносит явный ущерб экономическим и политическим интересам многих арабских государств, вызывая определенное внутреннее недовольство. Результатом этого может стать попытка арабских режимов приспособиться к ситуации, найдя обходные пути сотрудничества с Тегераном.