Роль нефти в новейшей истории и становлении экономики Южного Судана: оценки экспертов

И.С. Берг

«Путь Судана: от крови до нефти» — так назвал берлинский политолог Фабиан Лее свой комментарий к факту появления на карте мира нового государства. Он намеренно не акцентировал внимания на том, что речь идет о Южном Судане, поскольку насилие, которое активно поддерживают обе стороны, — единая, общесуданская проблема. Арабско-мусульманскому Северу и черноафриканско-христианскому Югу необходимо сделать немало шагов навстречу друг другу. И один из них связан с судьбой нефтяных запасов.

Ежедневно Судан добывает около 500 тыс. баррелей нефти. Весь нефтяной экспортный потенциал сейчас нацелен на Азию, причем, по данным на 2008 г., его добыча составила 394 млрд баррелей, 54% которых приходилось на Китай и 26% на Японию, уточняет экономический эксперт Аксель Гарнейт-Сиверс. Особенность ситуации состоит в том, что значительная часть нефтяных месторождений находится в Южном Судане, а именно, в его северной части. Перекачка же к порту (вместе с нефтяным терминалом на Красном море) осуществляется в Северном Судане. Прежде почти весь доход присваивался Хартумом. Сейчас вопрос стоит иначе: каковы эти доли. Ведь если О. аль-Башир перекроет нефтепровод в случае отказа властей Юга платить за перекачку нефти или те будут распределять средства, получаемые от ее добычи, так, как считают нужным сами, диктатор не исключает возможности возникновения войны между Севером и Югом Судана. Причем официальный Хартум считает, что Юг ее проиграет.

Сейчас для нового государства важно сохранить нормальные взаимоотношения с северным соседом. Для этого следует вести переговоры, в том числе по главным вопросам (цена транзита и обработки нефти), в уважительном стиле, как бы южане ни относились к Хартуму и какие бы старые обиды ими ни руководили. Между тем Хартум выставил условие о равных долях экспортной выручки (оно было оговорено еще несколько лет назад, в соглашении от 2005 г.) с постепенным уменьшением своей доли в течение пяти лет. Джуба склонна считать, что ее вновь обделяют, однако в любом случае это тот ресурс, который позволит новому государству обеспечивать поступательное развитие в течение ближайших 30-40 лет при сохранении нынешних темпов добычи углеводородов. При этом, судя по сообщениям из западных источников, президент Южного Судана Сальва Киир обвинил Хартум в том, что в последнее время (то есть в первые недели независимого государства) приходит не оговоренная сумма из расчета 50:50 и только 26% доходов за поставленную нефть.

История нефтепромысла начинается в 1978 г. В Южном Судане специалисты американской компании Chevron нашли нефть на территориях, где говорят на диалектах нуэр и динка, но только не на арабском языке. Джон Нуйот Йох, эксперт по религиям в Африке, доктор политических наук в Университете Претории, автор книги «Южный Судан: перспективы и надежды», акцентирует внимание на духовной стороне вопроса: большинство представителей нуэр и динка верят в духов и призраков, некоторые в Иисуса Христа, а северяне поклоняются Аллаху и его пророку. Однако ни те, ни другие не верили в то, что Судан может быть нефтяным Эльдорадо. Между тем все обстояло именно так. Цена этой нефти — 2 млн убитых и 4 млн вынужденных переселенцев в Южном Судане, уточняет старший научный сотрудник Университета Констанцы Питер Шуманн, участник миротворческих миссий, в том числе миссии ООН в Судане и UNMIS в Южном Судане. Перед тем как были добыты первые баррели нефти, земли в Бентиу, Малакале и Аль Муглате были политы реками крови.

Это факт не только истории, но и сегодняшнего дня. К примеру, в мае с.г. произошло очередное обострение ситуации в нефтеносной провинции Абьей. По согласованному плану северяне выводили войска со спорной территории, однако неожиданно подверглись нападению со стороны неизвестных. В результате перестрелки погибли 22 человека. Официальный Хартум воспринял это как сигнал к массированной атаке, в которой будут задействованы 5 тыс. военных и 15 танков, приступивших к «зачистке местности от несанкционированного присутствия в ней военных с юга».

Племя динка не знает арабского. Однако южане и северяне могут найти общий язык. Сближает нефть. Она становится языком общения, который то сближает, то ссорит, то дает надежду, то делает сказочно богатым. Однако 70-75% населения живет ниже уровня бедности. Наличие нефти не сделало южан богаче, нефтяных шейхов среди них нет и не предвидится. Арабская элита считает, что представители племен недостойны даже десятой части доходов, которые выручает Север, перерабатывая южносуданскую нефть мощностями четырех заводов и прокачивая ее по трубопроводам к Красному морю, откуда танкеры увозят ее в Азию.

В 1974 г. компания Chevron приобрела у Хартума право на разработку трех крупных блоков, затем то же самое сделала по блоку 5, запасами превосходящего три названных, бельгийско-французская TotalFinaElf, по сей день сохраняющая право на добычу. Затем наступил черед канадских (Talisman), китайских (СNPC), малазийских (Petronas), индийских (Videsh), шведских (Lundin) и австрийских (OMV AG) интересов. Причем Talisman по собственным технологиям построила 1540 км трубопроводов в Порт-Судан на Красном море и танкерный терминал. По мере открытия новых блоков производство суданской нефти стремительно увеличивалось: 240 тыс. баррелей в 2002 г. с 10–15%-ной прибавкой в последующие годы.

Аппетиты Хартума росли. Суданская элита пришла к пониманию того, что простейший путь к полному пакету доходов от нефти — завладение территориями, где залегают нефтяные пласты. Так начались этнические чистки, изгнание фермеров — нуэров и динка. Арабы Севера действовали теми же методами насилия, как некогда британские колонизаторы. Насилию требовалось противодействие, и оно пришло в 1983 г. в лице Суданского народно-освободительного движения (СНОД) во главе с Джоном Гарангом, которое отбивало атаки северян и защищало отвоеванные собственные территории, которые сочились нефтью. Это позволило под защитой армии построить новые производственные мощности в блоках 1, 2, 4 и 5А и создать зоны безопасности, констатирует эксперт по нефти Кристиан Буссау из Greenpeace Deutschland.

Правительство осознало бесперспективность рейдерских захватов при наличии обученного в военной академии США Джона Гаранга и изменило тактику, направляя на нефтепромыслы «опекунов» — верных Хартуму чиновников, отслеживавших ситуацию в бригадах по добыче нефти. В центр сообщались данные не только производственного, но и иного содержания. Так столица оказывалась в курсе настроений и политических предпочтений рабочих из числа представителей негроидных рас — потенциальных бунтовщиков, повстанцев и участников освободительного движения, узнавала об активистах и о наличии оружия. Явные потоки нефти сопровождались тайными реками стрелкового оружия, ибо Хартум не оставлял южанам иного выбора. Все попытки договорится с ним о праве на землю и о ценах на нефть были безуспешными. Арабская элита выделяла Югу столько, сколько считала нужным, провоцируя протестное настроение, которое поручала подавлять милиции из элитных арабских родов.

Неслучайно начало экспорта нефти (1999) совпало с беспрецедентными по жестокости нападениями на деревни динка силами бомбардировщиков АН и боевыми вертолетами российского производства, бронетехники и большого числа бойцов. Объектами их ударов стали мирные жители, вооруженные палками. Перемещения отрядов СНОД происходили, как правило, вблизи наиболее насыщенных нефтью блоков 5А и 4. Битва за нефть была сражением в буквальном смысле слова, безопасность при этом не гарантировалась никому. Это привело к тому, что в 2002 г. шведская компания Lundin вышла из нефтяного бизнеса в блоке 5A.

Хартум продолжал этнические зачистки. Специальный докладчик ООН по Судану, немецкий политик Герхарт Баум отмечал: «Добыча нефти тесно связана с конфликтом. Это война за ресурсы, а, значит, за власть. Нефть обострила войну, вызвала серьезное ухудшение ситуации с правами человека. Добыча нефти сопряжена с крупномасштабной компанией по вытеснению из зон нефтедобычи целых племен».

Между тем прибыль от нефти росла. Если в 1998 г. она еще была нулевой, то к 2001 г. составляла 42% государственных доходов. Получив огромные финансы, Хартум в 2000 г. объявил о создании собственного военно-промышленного комплекса. «Сначала мы научимся делать гранаты и бронетехнику, а затем собственные системы противовоздушной обороны», в октябре 2000 г. президент Омар аль-Башир объяснял ситуацию корреспондентам западных агентств, которых пригласил на первую в стране фабрику по производству оружия. «А пока мы учимся, мы будем покупать оружие у наших партнеров». 60% доходов от нефти были потрачены на вооружение (2001). Россия поставила 22 бронированные машины (2001), 12 боевых вертолетов (2002), Беларусь продала 14 крупнокалиберных артиллерийских систем.

Оружие защищало нефть, доходы от продажи которой шли на приобретение нового оружия. Круг замкнулся, указывает Питер Шуманн.

Правозащитники международных организаций констатируют: единственные, кто выиграл от подобного расклада, который представлял собой грубейшее нарушение прав человека, — уже упомянутые зарубежные фирмы Канады, Швеции, Китая, Малайзии и Австрии. Всех, кто осмеливался обнародовать взаимосвязь этнических чисток, продажи нефти и покупки оружия, режим Хартума объявлял участниками мировых заговоров и клеветниками. Север утверждал, что таким образом «распространяется пропаганда, вводящая в заблуждение южан, чтобы те были не в состоянии оценить экономические блага от добычи нефти». Понятно, что топ-менеджеры зарубежных компаний, которые сколачивали мощный капитал на нефтепромыслах Южного Судана, были не склонны не только реагировать на доклады Human Rights Watch (HRW), но и знакомиться с ними, становясь, по существу, на сторону Хартума, объясняет эксперт по сырьевым источникам в Институте экономики при университете Киля Клаус-Юрген Герн. Тем более что, к примеру, в сентябре 2003 г. HRW настойчиво призвало иностранные нефтяные компании немедленно прекратить свою деятельность в Судане, поскольку их интересы удовлетворяются за счет попрания минимальных правовых стандартов. Имеет смысл напомнить в этой связи, что в том же 2003 г. состоялись инспирируемые правительством Судана первые атаки на Дарфур, переросшие в массовое истребление гражданского населения и крупнейшую гуманитарную катастрофу, которую оценил впоследствии Международный уголовный суд в Гааге, подчеркивает Питер Шуманн, участник миротворческих миссий.

И тут вступает в игру Германия, уточняет Томас Иммануил Штайнберг, редактор гамбургского информационного бюллетеня и владелец веб-сайта Steinberg Recherche. Судан, который в семь раз больше ФРГ, имеющий численность населения в два раза меньше — 39 млн человек, на душу каждого из которых приходится лишь по 424 доллара валового национального продукта (в 100 раз меньше, чем в ФРГ), заинтересовал Германию по той же причине: нефть. Компания по производству сварочной техники Thormаеhlen Schwei?technik из Бад Ольдеслое подрядилась строить железную дорогу от нефтяных полей Юга до кенийского порта Момбаса длиной 2,5 тыс. миль. Понятно, что по рельсам перегонялся бы не только южносуданский углеводородный ресурс, но и экспортные грузы из Кении и Уганды: чай, фрукты, рыба, кофе, табак, хлопок. Общая стоимость нового африканского транспортного коридора оценивается в 3 млрд евро. При этом США и Британия проявили большую заинтересованность в строительстве, говорит исполнительный директор Клаус Тормален. Понятно, что с момента пуска железной дороги Южный Судан фактически отделился бы от Севера, и весь доход от нефти, проданной все тем же азиатским партнерам, оказался бы в кармане южан. Таким образом, Хартум потерял бы свою монополию на основную часть суданской нефти. Германия сделала предложение, от которого Юг никак не смог отказаться. Это было, по существу, геополитическое решение, которое в корне меняло ситуацию и устраивало все стороны, кроме, разумеется, Хартума.

Сейчас, когда Южный Судан провозглашен независимым государством (9 июля с.г.), данный проект означает полную экономическую независимость от Севера. В историю уходят времена, когда автономия была обозначена соглашением в Аддис-Абебе в 1971 г., но она воспринималась лишь как декларация. Хартум вел политическую игру, отметая сепаратизм.

Вероятно, процесс предоставления реальной независимости мог бы существенно затянуться, если бы не нефть. Она была обнаружена на самой границе Северного и Южного Судана. Получалось, что арабы-северяне, которые были у власти, оказались обделены стратегическим природным ресурсом, а достался он живущим буквально в считанных километрах от границы представителям негроидной расы, людям, с точки зрения северян, второго сорта.

Обнаружение нефти стала сигналом: с автономией южан следует покончить. В 1983 г. президент Джафар Немейри официально отменил автономию юга, разделив южную провинцию Экватория на три части, вдобавок наполнив уголовное законодательство законами шариата. Все это вместе явилось катализатором волнений южан, постепенно переросших во вторую гражданскую войну, завершившуюся мирными переговорами в 2002 г.

Таким образом, солидный запас углеводородов еще на двадцать лет затянул переговорный процесс между Севером и Югом и еще не однажды впоследствии провоцировал военное противостояние на тему, кто главный на нефтяной улице.

На этом беспокойном фоне продолжалась разработка месторождений углеводородов. Судан — обладатель богатейших в Африке запасов нефти и газа. Не исключается, что запасы нефти в стране достигают 30 млрд баррелей и более. Экспорт нефти приносит в последнее время от 11 до 14 млрд долларов в год. В стране работает, как уже указывалось, четыре крупнейших нефтеперерабатывающих предприятия (НПЗ): в Хартуме, Эль Джиле, Эль-Обейде и Порт-Судане. При этом большая часть нефтяных месторождений — 75% — находится в Южном Судане, а все четыре НПЗ — на Севере, что делает проблему разделения доходов весьма проблематичной.

Споры на эту тему вспыхивают и сейчас, в первые недели существования независимого государства. Южане неоднократно обозначали намерение увеличить прежде оговоренную 50%-ную долю доходов сначала до 60, затем до 70 и 80%, но в этом случае северяне угрожают перекрыть нефтепровод. В данной ситуации возможен риск усиления зависимости крупнейших экономик мира от Ирана, Венесуэлы и России. Однако и Север не остается в долгу. Он нередко использует свое владение индустриальными мощностями в ущерб соседу. Так, недавно Хартум неожиданно запросил по 22,8 доллара за каждый баррель нефти, которая будет проходить через трубопровод с Юга на зарубежные страны, заявил генеральный секретарь правящей партии на юге Судана Паган Амум. Это фактически грабеж средь бела дня, враждебный акт по отношению к новому государству, отметила реакцию Джубы 25 июля с.г. деловая печать ФРГ. Очевидно, правительство Судана объявило экономическую войну новорожденной Республике Южный Судан. П. Амум не сказал, сколько его страна готова платить за использование трубопровода. Обычная плата за транзит была в пределах 60 центов до 2 долларов за баррель. Хартум знает, что от Севера, где расположены НПЗ и порт, зависят доходы южан, поэтому считает себя вправе произвольно манипулировать ценами на прокачку.

Проблема распределения доходов от нефти весьма остра. Бюджет Южного Судана, где более 90% населения живут за чертой бедности, на 98% зависит от нефтяных доходов. Это отметил генсек ООН Пан Ги Мун, указав, что «Южный Судан находится на самом дне почти по всем показателям человеческого развития». «Деньги, которые мы получаем от добычи нефти в Судане, мы хотим использовать для развития сельских районов, — сказал в своем интервью от 28 июля 2005 г., за три дня до гибели, вице-президент Судана и одновременно глава администрации Южного Судана Джон Гаранг. — Мы хотим укрепить сельское хозяйство и строительство малых городов — со школами, больницами и магазинами. Если бы у меня в руках были 600 млн долларов, я бы вложил их в развитие 600 сельских населенных пунктов, а не в два или три крупных проекта. Потому что в конце концов совокупный дебит всех малых городов, где учитываются интересы миллионов людей, будет гораздо более существенный. Это простой закон экономики».

Фактически сегодня для воплощения идеи Джона Гаранга — а последнее в жизни интервью он дал для немецкой журналистки Уты Юнгманн, и оно стало практически завещанием — есть существенное основание, подчеркивают немецкие политологи. В Судан вкладывают свои средства предприниматели мощных индустриальных держав и развивающихся стран. Одним из самых крупных инвесторов является Китай, вложивший в Судан за последнее десятилетие 20 млрд долларов, подкрепляя таким образом свое право на основную долю (55-60%) импорта углеводородов. При этом КНР, позиционируя себя в качестве «друга народов Северного и Южного Судана», является главным поставщиком оружия для Хартума, которым вместе с российскими МиГами и Анами уничтожаются жители Южного Судана. Последние в свою очередь обороняются автоматами Калашникова, которые поставляет та же российская сторона.

Джуба начала подготовку к жизни без Хартума. Нефтяная отрасль создавалась в расчете на единое государство. Поэтому сегодня Южный Судан нуждается в глобальных реформах и крупных инвестициях. Представители Южного Судана заявляют, что готовы строить новые нефтепроводы, призывая иностранные компании участвовать в этих проектах. В числе инвесторов уже присутствуют компания из США Marathon Oil Corporation и франко-бельгийская Total. Нефть покупают малазийская Petroliam Nasional, индийская Oil & Natural Gas Corp, кувейтская Kuwait Foreign Petroleum Company. К Южному Судану давно присматривается норвежская StatoilHydro. Тем временем швейцарский сырьевой трейдер Glencore создал совместное предприятие по добыче нефти с правительством Южного Судана. Совместное предприятие поможет новой стране создать национальную нефтяную компанию, а также будет отвечать за продажу нефти.

Основу бюджета Южного Судана будут составлять доходы от добычи и экспорта нефти. Однако отрасль в стадии становления, необходимы средства на повседневные нужды. Откликнулся Евросоюз. Главы МИДов стран — членов ЕС выделяют «на борьбу с чрезвычайной бедностью, формирование института местных властей и обеспечение базовых социальных нужд населения» 200 млн евро.

Выводы

Первый. Нефть стала политическим инструментом. С одной стороны, она воспринималась как главная проблема страны, поскольку Север и Юг традиционно не могли договориться о разделе доходов от ее продажи как основного природного ресурса. С другой стороны — как главная движущая пружина, которая в конечном счете и привела к появлению нового государства.

Второй. Грамотное распределение доходов от экспорта нефти, которые следует определять в ходе конструктивного диалога с Севером, поможет решить ряд неотложных социальных задач. Это позволит прежде всего избежать противостояния Джубы с Хартумом, которое может завершиться новым всплеском насилия.

Третий. Поскольку основное богатство страны — нефть, следует наладить строгий контроль за поступлением и распределением доходов, большая часть которых должна расходоваться на социальные программы. Они касаются прежде всего беженцев с Севера и сопредельных на юге стран с тем, чтобы полностью интегрировать их в основы Южного Судана, компенсировать потери, обеспечить равное отношение и уважение.

Использованы данные сайтов FTD, Carnegie Endowment for International Peace, awp international, GfbV, Rainer'sche Post, junge Welt.

Начало