Расстановка политических сил в Израиле в перспективе возможных досрочных выборов в Кнессет 19-го созыва

Владимир (Зеэв) Ханин

Нынешняя правительственная коалиция, сформированная в Израиле по итогам выборов в кнессет 18-го созыва в феврале 2009 г., несмотря на все большие и малые потрясения, долгое время демонстрировала беспрецедентную выживаемость. Костяк этой коалиции тогда образовали три правоцентристских движения — правящий Ликуд, его главный коалиционный партнер — «израильская с русским акцентом» партия «Наш дом — Израиль» (НДИ) и партия сефардов-традиционалистов ШАС. В ее состав вошли также «правое» по своей идеологии движение религиозных сионистов «Еврейский дом (ЕД) – Новый МАФДАЛ», а также блок ашкеназов-ультраортодоксов «Еврейство Торы» (ЕТ) и умеренно левая партия Труда (Авода), а после ее выхода из коалиции — отколовшаяся от нее «центристская» фракция Ацмаут (Независимость).

«Запах выборов»

Как показал опыт, лидерам этих партий и блоков долгое время удавалась находить modus vivendi по поводу большинства вызовов, с которыми политическому руководству Израиля пришлось иметь дело за прошедшие три с лишним года. Найденный баланс интересов и сравнительно высокая коалиционная дисциплина во многом позволили правительству предпринять ряд эффективных стратегических и оперативных шагов. Так, правительственный кабинет пока сумел, вопреки прогнозам скептиков, выстоять перед беспрецедентным давлением США на «палестинском треке», равно как и собрать общественную поддержку под свои усилия по противодействию иранской ядерной угрозе. Военно-политическое руководство страны сумело, по крайней мере на этом этапе, стабилизировать ситуацию вокруг сектора Газа, прочертив «красные линии», которые исламские фундаменталисты из правящего в секторе радикального исламистского движения ХАМАС пока не решаются перейти.

Правительству также удалось реализовать пакет экономических мер, благодаря которым Израиль, несмотря на мировой финансовый кризис, остался «островком стабильности» по сравнению с другими экономически развитыми странами Запада. Наконец, израильскому руководству, хотя и не без потерь, удалось (пусть и на время) погасить прокатившуюся по стране прошлым летом волну социальных протестов. При этом и члены оппозиционных партий, в первую очередь крупнейшая из них, в прошлом «центристская», с момента своего создания в 2005 г. сильно «полевевшая» Кадима, по сути, все это время не предлагали никакой реальной стратегической альтернативы ни на палестинском, ни на иранском, ни, до последнего времени, социально-экономическом поле. (Не упуская, разумеется, случая остро критиковать правящий кабинет за те или иные неудачные тактические шаги.)

Именно поэтому нынешняя правящая коалиция имела, как казалось, все шансы впервые за последние 25 лет и всего в пятый раз за всю историю страны «пробыть» у власти отведенный законом четырехлетний срок. У экспертов были, разумеется, сомнения, что следующие выборы состоятся в формально обозначенное время — ноябрь 2013 г. (то есть не через 48, а через 57 месяцев после предыдущих выборов, поскольку они были проведены досрочно). Бюджет 2013 г., который должен был начать обсуждаться в конце нынешнего лета, в этом случае, по определению, становился бы предвыборным, обо что неоднократно «ломались» предыдущие правительства, и потому январь–март 2013 г. многим (в том числе и автору этих строк) казался реальным периодом для проведения электоральной кампании в кнессет 19-го созыва.

Но довольно неожиданно, начиная с января с.г., представители различных политических кругов стали сначала осторожно, а затем все активнее говорить о том, что очередные внеочередные выборы в кнессет уже не за горами. Собственно, начало процессу положил премьер-министр и глава Ликуда Биньямин («Биби») Нетаниягу, по настоянию которого — и неожиданно для многих его однопартийцев — перевыборы председателя (праймериз) Ликуда были проведены уже в начале февраля, то есть задолго до обусловленного уставом и ранее согласованного срока. Именно тогда обозреватели стали говорить о том, что Нетаниягу взял курс на досрочный роспуск кнессета. В последующие месяцы лидеры различных политических фракций, как оппозиционных, так и некоторых правительственных, один за другим стали утверждать, что кнессет и правящая коалиция в своем нынешнем составе исчерпали свои возможности и самое время поинтересоваться мнением избирателей.

«Катарсис» случился в самом конце апреля, когда примерно в таком же духе и почти одновременно высказались премьер-министр Нетаниягу и глава МИДа Авигдор Либерман — лидер главного коалиционного партнера Ликуда партии НДИ. Формальным поводом стало близящееся обсуждение кнессетом поданного НДИ почти полтора месяца назад законопроекта об отмене так называемого Закона Таля, определяющего порядок освобождения от армейской службы студентов ортодоксальных иешив и стимулирования выхода ультрарелигиозного населения на рынок труда. Вместо него НДИ предлагает принцип обязательной военной или альтернативной гражданской службы для всех категорий населения, включая ультраортодоксальных евреев и арабов — граждан Израиля.

В принципе, и в руководстве Ликуда были согласны с необходимостью изменения закона (тем более что его отмены потребовала и верховная конституционно-апелляционная инстанция Израиля — Высший суд справедливости БАГАЦ). Однако лидеры правящей партии вынуждены были учитывать резко отрицательную позицию ультраортодоксальных партий — сефардской ШАС и ашкеназского ЕТ, без участия которых в Израиле в последние, как минимум, тридцать лет не обходилась почти ни одна коалиция, неважно — левая или правая. (Показательно, что еще в конце марта в прессе появилась оценка председателя парламентской коалиции и фракции Ликуда Зеэва Элькина, согласно которой инициатива НДИ «не имеет шансов на одобрение коалицией, так как против нее выступят ультрарелигиозные фракции»). И потому в Ликуде настаивали на «облегченной версии» реформирования Закона Таля, против чего, ссылаясь на соответствующий пункт заключенного в марте 2009 г. коалиционного соглашения, возражали в НДИ.

Заметим, что Ликуд и НДИ на протяжении нынешней каденции не раз остро конфликтовали, но находили общий язык по не менее критичным вопросам введения института гражданских браков, финансирования проектов интеграции новых репатриантов, предоставления удешевленного жилья для различных групп населения и т.д. Поэтому многие полагали, что и на этот раз вполне могла быть выработана компромиссная формула, приемлемая не только для обеих партий, но и, как минимум, для двух (ШАС и ЕД – Новый МАФДАЛ) из трех входящих в коалицию религиозных фракций.

Однако приближенные Нетаниягу предпочли заявить, что у них «нет новых предложений» для партнеров по правительству, на что Либерман не менее резко ответил, что в этой ситуации и НДИ полагает, что у партии в отношении этой коалиции «более нет никаких обязанностей».

Острота конфликта между лидерами Ликуда и НДИ определялась тем, что, наряду с мерами противодействия иранской ядерной угрозе и социально-экономическим статусом среднего класса, гражданская проблематика (включая популярный ныне в Израиле лозунг «равенства обязанностей граждан в несении налогового и армейского бремени») должна стать одной из трех основных тем следующей избирательной кампании. Поэтому в предвыборный год ни одна из политических сил, рассчитывающая на симпатии политически умеренных частей светского, традиционалистского и религиозно-сионистского секторов израильского общества, не может позволить себе не стараться приобрести или, как минимум, не потерять электоральные очки на этом идеологически востребованном поле.

Естественно, в этой ситуации лидеры оппозиционных фракций, вне зависимости от их реального желания идти на выборы именно сейчас, тоже не могли остаться в стороне и стали наперебой предлагать разные даты для досрочных выборов. Впрочем, в политической системе Израиля пока нет единого мнения по поводу оптимальной даты будущих выборов. В Ликуде наиболее вероятной датой будущих выборов называют начало сентября 2012 г. Есть те, которые называют более ранние сроки — между серединой мая и началом июня. Близкой точки зрения придерживается лидер НДИ Авигдор Либерман, по мнению которого досрочные выборы в кнессет 19-го созыва должны пройти 14 июня 2012 г., «но если это невозможно, то в любой ближайший срок».

Лидер ШАС Эли Ишай в свою очередь заявил, что возражает против проведения досрочных парламентских выборов 4 сентября, как предлагает спикер кнессета Реувен Ривлин. По словам главы МВД, идеальным для его партии временем был бы период еврейских осенних праздников (конец сентября – начало октября), так как «в эти дни много светских израильтян проводят отпуск за границей, что повышает электоральный вес религиозного населения». Наконец, министр обороны и лидер партии Ацмаут Эхуд Барак заметил, что выборы пройдут в августе или в октябре, поскольку, по его мнению, «большой разницы между этими датами не существует».

Среди оппозиции мнения также разделились. В то время как глава партии Труда (Аводы) Шели Яхимович желает новых выборов «здесь и теперь», ее главный конкурент за лидерство в левом лагере, новый председатель партии Кадима Шауль Мофаз считает «идеальной датой выборов» первый вторник после осенних праздников, то есть 16 октября этого года, а депутаты от арабских партий потребовали, чтобы выборы состоялись не ранее окончания мусульманских праздников месяца Рамадан, то есть в конце октября.

В любом случае, дата досрочных выборов будет определяться тем, как скоро кнессет сможет принять закон о самороспуске, и как только это случится, выборы будут проведены в течение последующих 90 дней. Ответ на этот вопрос был получен 2 мая, когда стало известно, что правящий Ликуд представит к рассмотрению на пленарном заседании кнессета 7 мая закон о его самороспуске. Если закон будет принят, то выборы в кнессет 19-го созыва пройдут, как и предполагали в окружении Нетаниягу, 4 сентября.

Кому и зачем это нужно?

Однако за этими интригующими перипетиями несколько отошел на второй план намного более существенный вопрос: а насколько участники этой захватывающей предэлекторальной драмы действительно заинтересованы в досрочных выборах? Если верить опросам общественного мнения последних дней, недель и месяцев, единственная партия, которой будущие выборы действительно сулят решительное изменение ее статуса к лучшему, это партия Труда (Авода). После праймериз в Аводе, победу на которых одержала Шели Яхимович, эта партия поднялась в опросах с тех 13 мандатов, которые она получила на выборах 2009 г., и менее 10, которые она могла бы получить, если бы выборы проходили год спустя, до нынешних 16–18 потенциальных мандатов. Если нынешняя тенденция сохранится, Авода сможет вернуть себе позицию главной партии левого лагеря, с которой в 2009 г. она была оттеснена Кадимой, чьи политтехнологи сумели «перетащить» к себе массу избирателей левоцентристских и левых партий под обещание сделать тогдашнего лидера Кадимы Ципи Ливни премьер-министром и не допустить к власти «политического ястреба» и радикального «рыночника» Нетаниягу. Этот лозунг оказался «чеком без оплаты», и сегодня число мандатов, на которые может рассчитывать Кадима, составляет от трети до менее половины от тех 28, которые она получила на прошлых выборах.

Остальные частично возвращаются в левые партии — левоцентристскую Аводу и ультралевый МЕРЕЦ. Остатки еще остававшихся после 2009 г. в Кадиме и образующих ее правый фланг «лагеря шаронистов» — бывших умеренных ликудников, которых тогдашний премьер-министр Ариэль Шарон в 2005 г. увел с собой в Кадиму из Ликуда, — сегодня опять делят свои симпатии между Ликудом и НДИ (хотя возможно, что победа на праймериз в Кадиме Шауля Мофаза и уход из кнессета Ципи Ливни может несколько притормозить этот процесс). Но, как минимум, половина, если не больше, уходящих из Кадимы избирателей отправляется «на забор». Причем речь идет не только о «привлеченном» левом и центристском электорате «образца 2009 г.», но и о части «твердого ядра» Кадимы — некогда членов и сторонников правящей до 1977 г. в Израиле партии Авода (и ее предшественницы МАПАЙ), которые уже полтора–два десятилетия по разным причинам не голосуют за свою бывшую «домашнюю» партию.

Существенная часть этих «старых мапайников» и политически близких к ним других групп из числа «первого Израиля» (представителей среднего класса преимущественно ашкеназского происхождения из благополучных городов и коллективных поселков центра страны) почти десять лет назад поддержали очередного фаворита этих социально-политических слоев. Им тогда стала «антиклерикальная партия угнетенного среднего класса» Шинуй, уже менее чем через три года после триумфальных для нее выборов-2003 поглощенная без остатка упомянутой Кадимой. И именно на эти, как отмечалось, «сидящие на заборе» голоса небезосновательно рассчитывает сын покойного лидера Шинуя Йосефа (Томи) Лапида, недавно ушедший в политику популярный телеведущий Яир Лапид. Его партия «Еш атид» («Есть будущее»), о создании которой было объявлено пару месяцев назад и в платформе которой обозреватели немедленно увидели фактическую реинкарнацию политического проекта его отца, может, если бы выборы проходили сегодня, получить, по разным опросам, от 7 до целых 12 мандатов.

Иными словами, от развала электората Кадимы, за важным исключением партии Труда, почти никак не выигрывают остальные представленные в кнессете партии «широкого левого лагеря». Формально входящие в этот лагерь три арабские партии (коммунистический ХАДАШ, исламистский РААМ-ТАЛЬ и радикально-антисионистский БАЛАД) сохраняют свой «демографический» потенциал на уровне 9–11 мандатов. Которые, при нынешней системе выборов и благодаря фактическому уходу сионистских партий из арабского сектора, они получают, что называется, при любой погоде. Леворадикальный МЕРЕЦ, возможно, может рассчитывать, в дополнение к оставшимся у него трем, на возвращение максимум еще одного своего бывшего мандата, да и это никто не может ему гарантировать, а «центристская» партия Эхуда Барака Ацмаут вообще пока не проходит электоральный барьер.

Но если в левом лагере, при сохранении его общего потенциала в 51-55 мандатов, итогом выборов станет весьма существенный передел электорального поля, то в широком правом лагере единственные серьезные перемены, причем не в лучшую сторону, ждут упомянутое социально-популистское движение сефардов-традиционалистов ШАС. Причиной может стать грядущее возвращение в политическую жизнь фактического «архитектора» партии в ее нынешнем виде Арье Дери (в 1999 г. осужденного по обвинению в коррупции и потому, согласно закону, по отбытии наказания отстраненного от политической деятельности еще на семь лет). Этот харизматичный сефардский политик, которому нынешний формальный глава ШАС, министр внутренних дел Эли Ишай и духовный лидер партии раввин Овадия Йосеф не намерены возвращать прежний пост в партии, близок к реализации своего плана по созданию нового социально ориентированного «правоцентристского» движения.

Если это реализуется, то ШАС может потерять порядка четырех-пяти из своих нынешних 11 мандатов, которые уйдут в новый список А. Дери. И это не считая голосов тех традиционных избирателей ШАС, которые взвешивают возможность проголосовать за Ликуд, где некогда было и отчасти все еще сохраняется сильное социальное, в массе своей «сефардское», лобби, а также за НДИ, лидер которой Авигдор Либерман становится все более популярен и среди евреев — выходцев из стран Востока. (Данная тенденция была зафиксирована уже на предыдущих выборах 2009 г.)

Что же касается представленных в кнессете остальных партий правонационального лагеря, то, судя по опросам, выборы вряд ли радикально изменят их парламентское представительство. Правящий Ликуд может подняться с нынешних 27 до 30 (или чуть больше) мандатов, но некоторые опросы говорят и о замедлении или даже о возможном переломе этой тенденции. НДИ, по тем же опросам, примерно сохраняет, плюс-минус один-два мандата, свой нынешний 15-мандатный потенциал. (Сам Либерман рассчитывает на предстоящих выборах получить для своей партии 17–18 мандатов, и не исключено, что и этот его прогноз, как и тот, который был им сделан перед прошлыми выборами, может быть недалек от истины.)

Ашкеназский ультраортодоксальный блок «Еврейство Торы» возвращает один мандат, «отданный» на прошлых выборах правому блоку «Национальное единство» (единственная фракция правого лагеря, оставшаяся в оппозиции правительству Нетаниягу). В свою очередь, НЕ на следующих выборах намерен восстановить прежний союз с религиозными сионистами из МАФДАЛа, и этому объединенному списку опросы пока обещают 6 парламентских мест — на одно меньше, чем они в сумме имеют в нынешнем кнессете.

Таким образом, в кнессете имеются единичные партии, которым скорейшие перевыборы могут быть выгодны, есть и такие, которым досрочные выборы решительно не нужны, но они вынуждены делать «хорошую мину при плохой игре», но основной массе коалиционных и оппозиционных партий нет сегодня причины ни опасаться выборов, ни особой нужды их торопить.

Зачем это Нетаниягу?

И если все это так, то выборы, если они пройдут досрочно, при сохранении нынешних тенденций завершатся примерным сохранением нынешнего электорального соотношения левого и правого лагерей в 55 на 65 мандатов. И потому Биньямин Нетаниягу имеет все шансы вернуться в кнессет во главе примерно равной по численности нынешней (или не критично большей) фракции Ликуда и возглавить правительство примерно в таком же, как и сейчас, составе. Так почему премьер-министр, которому и сегодня еще не поздно остановить запущенный им далеко не во всем политически предсказуемый и недешевый для бюджета и народного хозяйства (более полумиллиарда долларов) процесс, так настаивает на досрочных выборах?

На этот счет имеется несколько версий. Наиболее популярные из них следующие.

Первая. На самом деле, Биби не желает выборов, просто блефует. Если это так, то он мог бы воспользоваться «лестницей», которую ему предоставил формальный инициатор так и не состоявшегося еще коалиционного кризиса, лидер НДИ. Авигдор Либерман, выступая на пресс-конференции для русскоязычных журналистов по поводу вынесения на голосование кнессета законопроекта об обязательной армейской и альтернативной службе, заметил, что этот законопроект можно принять в предварительном чтении, а потом спокойно «сгладить острые углы». Поскольку Нетанияху так и не воспользовался этой идеей (которую, судя по радиоинтервью его приближенного, депутата кнессета Офира Акуниса, были готовы положительно взвесить некоторые видные политики из руководства Ликуда), у него были другие причины идти ва-банк.

Вторая. Нетаниягу заключил сделку с ультраортодоксальными фракциями: они согласились поддержать инициативу по проведению досрочных выборов в удобную для Ликуда дату (4 сентября) взамен на нейтрализацию усилий НДИ по проведению законопроекта об обязательной армейской и альтернативной службе для представителей ультрарелигиозного и арабского населения. Версия имеет право на существование, но скорее объясняет, «как» команда Нетаниягу добилась решения о досрочной электоральной кампании, чем отвечает на вопрос, зачем ему это нужно.

Третья. Премьер-министр Биньямин Нетаниягу стремится «опередить» лидера НДИ Авигдора Либермана и делает вид, будто самостоятельно принял решение о досрочных выборах. Если это так, то истинным инициатором роспуска кнессета является именно НДИ, что при отсутствии у этой партии основательного мотива немедленно идти на выборы не выглядит убедительным. (Если, разумеется, не принимать всерьез популярные в некоторых журналистских кругах «конспирологические» теории о намерении Либермана таким способом избежать подачи против него прокуратурой обвинительного заключения по тянущемуся уже более 13 лет делу.)

Четвертая. Биби хочет объявить дату голосования как можно скорее, чтобы лишить Кадиму и партию Яира Лапида времени на подготовку к выборам. Эта версия также не очень убедительна, ибо обе партии, равно как и «вполне готовая к выборам» Авода во главе с Шели Яхимович, борются, по сути, за один и тот же коллектив умеренно левых и левонастроенных избирателей, а их основная масса ни при каком раскладе не будет голосовать за Ликуд. Должно произойти что-то уж очень радикальное, чтобы какая-либо из партий, которую эти избиратели в конечном итоге поддержат, смогла после выборов оспаривать у Ликуда статус правящей партии.

Пятая. Нетаниягу разуверился в способности международного сообщества остановить ядерную программу Ирана, представляющую, по мнению премьер-министра, экзистенциальную угрозу для Израиля. Потому Биби намерен взять инициативу в свои руки, отдав ВВС ЦАХАЛа приказ атаковать ядерные объекты ИРИ, но желает предпринять этот политически рискованный шаг не до, а уже после выборов. Эту версию трудно принять хотя бы потому, что удачная атака иранских атомных объектов резко поднимет рейтинг премьер-министра, предопределив его успех на выборах, а неудача военной операции против Ирана в любом случае, как в начале, так и в конце каденции, будет стоить ему премьерского поста.

Шестая. С приближением начала дебатов по бюджету будущего, предвыборного года Нетаниягу хочет избежать традиционного «бюджетного вымогательства» готовящихся к выборам коалиционных партий и иных элементов «предвыборной экономики», способных поставить под угрозу его главный политический ресурс. А именно, эффективно отлаженный финансово-экономический механизм, благодаря которому Израиль во многом обошли поразившие многие другие страны Запада ветры кризиса и за выстраивание которого Биби уже заплатил и продолжает платить личную и политическую цену. И потому Нетаниягу предпочитает быстрые досрочные выборы, в результате которых бюджет будет принимать его новый кабинет, имеющий мандат на власть еще на три–четыре года. А в качестве побочного эффекта избирательная кампания, пик которой придется на летние месяцы, сделает нерелевантными «внепартийные» массовые акации социального протеста, возобновление которых как раз и ожидалось тем же летом. Эта версия звучит чуть более убедительно, однако заметим, что Нетаниягу и его партнеры по правительству являются достаточно опытными политиками, чтобы попробовать достичь тех же целей менее сложным, рисковым и затратным способом.

Седьмая. Где-то в конце 2011 г. в окружении Нетаниягу стало крепнуть убеждение, что шансы Барака Обамы повторно занять пост президента США усиливаются, что может поставить руководство Израиля перед новым и непростым выбором внешнеполитической стратегии. Как известно, команда Обамы пришла в 2008 г. в Белый дом с идеей «перезагрузки» отношений США с арабо-мусульманским миром, в рамках чего, в частности, предполагалось нормализовать отношения с Ираном и выполнить свое главное внешнеполитическое предвыборное обязательство — решить иракскую и афганскую проблемы, полученные им «по наследству» от администрации Дж. Буша-младшего.

Свои новые ближневосточные активы руководство США планировало обеспечить не в последнюю очередь и давлением на правительство Израиля, с тем чтобы подвигнуть своего стратегического партнера и союзника на кардинальные уступки, прежде всего на палестинском (а также иранском и сирийском) направлении, в духе параметров так называемых женевской и саудовской мирных инициатив. Со своей стороны, израильские лидеры видели в этом новом подходе американцев ряд проблематичных аспектов, вполне способных, с точки зрения израильтян, со временем создать экзистенциальные угрозы еврейскому государству. Однако эта линия Белого дома в целом провалилась, что немало способствовало резкому снижению рейтинга президента США и его партии (что, в частности, показали неудачные для демократов выборы в конгресс США 2010 г.). И причину следует искать не только и не столько в «неуступчивости» израильского руководства (хотя и это имело место, что явно не улучшило и личные отношения Нетаниягу и Обамы), сколько в объективном наличии в доктрине Обамы ряда «встроенных противоречий».

В конечном итоге американская администрация, официально или де-факто, дезавуировала ряд ключевых положений своей изначальной ближневосточной доктрины, а в последнее время даже нередко демонстрировала готовность принять израильское понимание региональной ситуации. Однако в израильском руководстве не исключают, что в случае если Барак Обама сможет продлить свои президентские полномочия и после выборов в ноябре 2012 г., он вполне может попробовать «взять реванш», потребовав от Израиля принять основные положения его изначальной ближневосточной доктрины. Причем сделать это намного более резко, чем раньше, имея возможность менее, чем в свой первый президентский срок, принимать во внимание позицию влиятельных произраильски настроенных кругов в американском политическом, экономическом, военном, интеллектуальном и религиозно-идеологическом истеблишменте.

Информация, подтверждающая данную версию, уже появлялась в израильской прессе. Например, по сведениям политического обозревателя газеты «Маарив» Бена Каспита, в начале с.г. глава израильского правительства встретился с влиятельным членом руководства американского произраильского лобби ЭЙПАК, который предоставил ему оценки экспертов организации: тенденция падения рейтинга Обамы замедляется и может переломиться уже в ближайшие месяцы. Уже через несколько дней после этой встречи Нетаниягу внезапно сообщил о проведении праймериз в Ликуде, запустивших процесс подготовки к внеочередным выборам уже в сентябре-октябре текущего года.

Если ситуация именно такова, то нетрудно предположить, что Биньямину Нетаниягу было бы намного удобнее иметь дело с «новой-старой» вашингтонской администрацией не в конце каденции, накануне или даже в ходе предвыборной кампании в кнессет, а уже после нее. Это позволит ему иметь в течение трех или четырех лет «формальный мандат» на свободу действий, включая те или иные рискованные внешнеполитические шаги. Причем неважно, будет премьер-министр с удвоенной энергией сопротивляться или поддастся американскому давлению. В первом случае Ликуд сможет рассчитывать в качестве коалиционных партнеров на НДИ и объединенную фракцию «Национальное единство – МАФДАЛ». Во втором случае Нетаниягу, наряду с его собственной и ультрарелигиозными партиями, нужна была бы поддержка левоцентристского парламентского блока, примерно равного по численности нынешней фракции Кадимы. Но не в рамках единой партии, лидер которой, как это сделала после прошлых выборов тогдашний председатель Кадимы Ципи Ливни, обусловливал бы свое присоединение к коалиции резким расширением собственных властных ресурсов за счет полномочий премьер-министра, а расколотого на два или три парламентских списка. Что, собственно, и произойдет с нынешним электоратом Кадимы после новых выборов.

Начало