Израиль: реакция на перспективы соглашения Ирана с МАГАТЭ

Владимир (Зеэв) Ханин

18-19 июня в Москве прошел очередной раунд переговоров Ирана и «шестерки» международных посредников (пять членов Совета Безопасности ООН — Великобритания, Китай, Россия, Франция, США плюс Германия). Их целью, как и прежде, была попытка убедить Тегеран отказаться от его военной составляющей ядерной политики.

Перспективы соглашения

Шансов на то, что московский раунд, несмотря на связанные с ним надежды, будет более успешным, чем предыдущие переговоры в Стамбуле и Багдаде, а также встречи представителей «шестерки» с иранской делегацией в Вене и Париже, изначально было не слишком много. Тем более что московская встреча прошла под сенью заявления официального представителя миссии США в Международном агентстве по атомной энергии (МАГАТЭ) Роберта Вуда, согласно которому запасов низкообогащенного урана, которыми в настоящее время располагает Иран, уже достаточно для создания нескольких атомных бомб.

Иран же настаивал на том, что благоприятный исход переговоров в Москве возможен лишь при условии, что Запад признает неотъемлемое право страны на «мирную» ядерную программу в рамках Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО). Как известно, Тегеран на всех этапах переговоров категорически отказывался прекратить обогащение урана до уровня 20%, дающего возможность, при дальнейшем обогащении, производить уран оружейного качества. Режим аятолл вообще был готов обсуждать иранскую ядерную программу, только когда Запад откажется от запланированного на конец июня ужесточения наложенных на Иран экономических санкций и в то же время начнется одномоментное или поэтапное снятие наложенных на Иран санкций, как принятых Совбезом ООН, так и односторонних, принятых США и ЕС.

Позиция Ирана вступала в явное противоречие с полными оптимизма декларациями главы МАГАТЭ Юкия Амано, который, посетив 20-21 мая с.г. Тегеран, заявил о возможности того, «что в самое ближайшее время Международное агентство по атомной энергии и Иран заключат соглашение». «Несмотря на то что «относительно некоторых деталей согласия до сих пор нет… разногласия не сорвут подписание соглашения».

Неслучайно представители МАГАТЭ назвали итоги как московской встречи, так и предшествующего ей контакта в Вене «разочаровывающими». Ни в том, ни в другом случае так и не удалось убедить иранцев пойти на допуск инспекторов на ядерный объект Парчин к югу от Тегерана, а также на другие минимальное уступки. Соответственно, 1 июля США и ЕС приступили к введению нового пакета экономических санкций против Ирана, т.е. именно того, что в Тегеране всеми силами пытались избежать.

В мировых СМИ этот факт был оценен как «победа израильского подхода» к проблеме иранской ядерной программы. Но так ли это на самом деле?

Что говорят израильские политики

Действительно, в Израиле, который является «официальной объявленной целью» иранского режима исламских фундаменталистов (именно в день прибытия в Тегеран Юкия Амано начальник Генштаба армии ИРИ вновь подтвердил «приверженность Ирана идее полного уничтожения Израиля»), подобное развитие событий не вызвало удивления. С точки зрения израильского руководства, было изначально ясно, что Иран не готов отказаться от своих ядерных амбиций, и потому бесконечные раунды переговоров есть не что иное, чем попытка Тегерана выиграть время и продолжить обогащение урана до момента, когда его ядерная программа «пройдет точку невозврата». А если же какое-то соглашение будет подписано, Иран, по мнению израильских лидеров, вряд ли будет его соблюдать.

Именно в таком ключе неоднократно высказывались члены израильского правительства. Так, по словам вице-премьера и министра стратегического планирования Израиля Моше (Буги) Яалона, безрезультатные встречи, прошедшие в Стамбуле, Багдаде, Париже, Вене и Москве, лишь подтвердили самые худшие опасения израильтян. Яалон, бывший начальник Генштаба ЦАХАЛа в 2002–2005 гг., выразил сомнения в том, что экономическое давление со стороны западных стран будет эффективным. Если Иран примет стратегическое решение, то сумеет создать первую «грязную» бомбу уже в течение ближайшего полугода, а через год будет обладать достаточным количеством обогащенного урана для того, чтобы создать шесть-семь атомных бомб.

А министр обороны Эхуд Барак (который заявил, что хотя Израиль и не участвует в переговорах лично и диалог с Ираном ведет лишь «шестерка», ему известно, что происходит) отметил, что планка требований, поставленная государствами — участниками переговоров, изначально низка, а потому есть риск, что достижения будут еще ниже.

Еще более жестко высказался премьер-министр Израиля Биньямин Нетаниягу. По его мнению, хотя «было бы как нельзя лучше, если бы проблема иранского атома решилась дипломатическими методами, нет ни одного признака того, что в Иране всерьез предполагают отказаться от ядерной программы... и рассматривают переговоры не иначе, чем возможность выиграть время, как это делала Северная Корея на протяжении многих лет».

В свете последних событий Нетаниягу снял свое прежнее согласие на предложенную американцами схему, известную как «план 1000», согласно которой Тегеран получит право на обогащение урана до 3,5% на тысяче центрифуг в обмен на принятие жестких условий контроля над процессом и иные реальные уступки. В обмен на согласие Нетаниягу Белый дом обязался при несогласии или первом же нарушении Ираном этой схемы немедленно прекратить переговоры и вывести на повестку дня «военную опцию» как последний оставшийся способ остановить обретение Ираном ядерного оружия. Эта договоренность с Вашингтоном, по мнению Иерусалима, потеряла силу, когда выяснилось, что США готовы удовлетвориться прекращением работы только на подземном заводе в Фордо (даже не требуя его ликвидации) и согласились на обогащение урана до 20%, что, как отмечалось, дает Тегерану возможность получить достаточное его количество для обогащения до оружейного качества.

В итоге Израиль вернулся к своему изначальному требованию: прекращение Тегераном всей деятельности по обогащению урана, вывоз за пределы Ирана всего обогащенного материала и ликвидация завода в Фордо. Другие ядерные объекты переводятся под жесткий контроль мирового сообщества, а сам Иран получает лишь ядерное топливо для гражданских целей. Если же этого не произойдет, то, как заявил в одном из радиоинтервью министр обороны Эхуд Барак, «при том что с точки зрения израильского руководства оснований для паники нет, нет причин и тянуть с принятием конкретных решений. Мир должен остановить Иран прежде, чем он станет ядерной державой, и все опции для этого открыты».

Что считают израильские эксперты

В аналитических кругах данное заявление было оценено таким образом, что израильтяне дезавуировали, в свете отказа американцев от своих прежних обязательств, свое обещание, якобы данное Нетаниягу президенту США Бараку Обаме не атаковать Иран до ноября с.г., когда в США должны пройти президентские выборы.

Означает ли это, что, с точки зрения израильского руководства, удар по Ирану — дело решенное? Не факт. Показательно, что мнения в израильском экспертном сообществе, которое обычно служит довольно корректным индикатором процессов, происходящих в военно-политической элите страны, разделились. Так, эксперты тель-авивского Института исследований национальной безопасности (INSS), в штате которого задействовано большое количество отставных высших руководителей ЦАХАЛа и спецслужб, сформулировали свою позицию таким образом, что «бомба в руках Ирана опаснее для Израиля всех возможных издержек бомбардировки иранских ядерных объектов».

Однако такого мнения придерживаются не все. Так, против данного подхода выступил резкий критик и премьер-министра, и министра обороны, бывший глава Службы общей безопасности (ШАБАК) Юваль Дискин. По его мнению, израильский удар по иранским ядерным объектам в лучшем случае сможет затормозить появление у Ирана атомной бомбы, но не предотвратит его вообще, а главное, «загнанный в угол» Тегеран получит легитимацию для резкого ускорения своей ядерной программы. Примерно те же соображения высказал и бывший глава Мосада Меир Даган, по мнению которого возможности Израиля остановить военным путем ядерное вооружение Ирана в настоящее время ограничены, в силу чего «размахивание перед иранцами возможностью нанести удар не сдерживает их, а наоборот — служит их интересам».

При этом бывший глава третьей из израильских спецслужб, военной разведки АМАН, Амос Ядлин, напротив, полагает, что удар по иранским атомным объектам все еще возможен, хотя «Израиль еще не находится на том перекрестке, на котором нужно будет выбрать путь, и следует исчерпать все возможности, чтобы остановить Иран, не нанося удары».

Что касается Дагана и Дискина, то кардинальная ошибка в их взгляде, с точки зрения Ядлина, состоит в том, что, отказывая Израилю в праве на проведение, в случае необходимости, военной операции против иранских ядерных объектов, они, по сути, предоставляют Тегерану больше, чем гарантии, от реализации наиболее опасного для них сценария. Продолжая мысль Ядлина, можно сказать, что в этом случае Иран сможет создавать ядерное оружие, не опасаясь не только силового сценария, но и санкций, которые, если силовой сценарий снят с повестки дня, по определению, будут «беззубыми».

Показательно, что в отличие от других специалистов Амос Ядлин полагает, что экономические санкции могут и должны не только предшествовать атаке на иранские объекты (если, к сожалению, до этого дойдет дело), но и последовать этому шагу. Приводя в пример уничтожение ВВС Израиля ядерного реактора в Ираке в 1981 г. (в котором он, как военный летчик, принимал участие), Ядлин заметил, что «удар был эффективен лишь потому, что после этого против страны были введены санкции, и Саддаму Хусейну не продавали материалы, необходимые для возобновления ядерной программы». Что касается ситуации после военной операции, вопрос в том, будет ли стратегическая цена, которую заплатит Израиль за удар, ниже, чем цена за ядерный Иран, которую придется заплатить в будущем. Ядлин отметил, что разделяет точку зрения, согласно которой удар обойдется Израилю дешевле, чем ядерный Иран через несколько лет.

Так что же будет?

Однако решение в конечном итоге будут принимать не эксперты, а военно-политическое руководство страны. А мнения там однозначны: Иран ускорил процесс создания ядерного оружия, и если Израиль окажется перед выбором — атомная бомба у Ирана или военная операция против иранских ядерных объектов, то предпочесть следует вторую возможность. Наиболее четко такие настроения выразил упомянутый министр стратегического планирования Израиля Моше Яалон, который, что характерно, на протяжении последних лет был сторонником сдержанной политики в отношении Ирана. Но в интервью газете «Гаарец» он был однозначен: «дай Б-г, чтобы за нас сделали эту работу другие, однако мы должны заботиться сами о себе. Если перед нами выбор между атомным Ираном и ударом по Ирану, то я за удар».

Что касается отмеченных Даганом и Дискиным возможных последствий такого шага, то нынешний начальник Генштаба ЦАХАЛа генерал-лейтенант Бени Ганц отметил в своем выступлении на заседании комиссии кнессета, что критики «силового» сценария уже не вполне в курсе происходящего в Иране. По его мнению, ситуация в Иране меняется очень быстро, поэтому Даган, Дискин и их сторонники делают свои умозаключения на основе устаревшей информации. При этом и Ганц полагает, что, несмотря на эти изменения, иранские лидеры по стратегическим соображениям все еще не приняли решения «перейти черту».

В этом смысле он присоединился к заключению своего предшественника Габи Ашкенази, который считает, что дипломатические возможности еще отнюдь не исчерпаны, и потому предпочтительной для Израиля стратегией, по его мнению, является «операция, опирающаяся на экономические санкции и возможность [в случае необходимости] использовать доступную и надежную военную силу».

Итак, доминирующий вектор в настроениях израильского руководства понятен, но все - в том числе и дипломатическая - опции по-прежнему открыты. Но это уже сегодня больше зависит от Ирана и его союзников, чем от кого-либо еще.

Начало