Некоторые теоретические подходы к формированию турецкой внешней политики в Центральной Азии в монографии А. Давутоглу «стратегическая глубина»

И.И. Стародубцев

Несмотря на то, что основополагающий для турецкого внешнеполитического курса труд, монография министра иностранных дел А. Давутоглу «Стратегическая глубина» (СГ), в прошлом году отметил десятилетие своего написания, современные исследователи, занимающиеся турецкой проблематикой, вновь и вновь обращаются к его прочтению, в частности, под влиянием процессов, происходящих в регионе Ближний Восток и Северная Африка, и турецкого участия в них, сравнивая теорию и практику турецкой дипломатии.

Здесь хотелось бы обратиться кратко к основным теоретическим подходам, сформулированным в СГ по формированию турецкой политики в регионе, имеющем для Турции, без сомнения, особое, стратегическое, значение – в Центральной Азии (ЦА).

Естественным образом, отправной точкой и главной вводной для СГ является окончание «холодной войны», завершившееся поражением Восточного блока и распадом Советского Союза. В разрезе глобальной системы международных отношений это событие означало конец эпохи статичного двуполярного мира, в условиях которого все «переменные» складывались в одно базовое уравнение баланса сил. В противоположность этому современная картина мира, пусть и при сохраняющемся пока наличии одной сверхдержавы, характеризуется возникновением многих центров влияния и динамичностью, и складывается в постоянно меняющуюся и сложно просчитываемую систему уравнений баланса сил и интересов.

Согласно автору СГ, применительно к Центральной Азии распад СССР означал деколонизацию, выход на международную арену ряда новых государств-игроков и образование пространства «геополитической пустоты» и зоны притяжения, на которых глобальные, континентальные и региональные игроки, их союзы и блоки, взаимовлияя, приступили к формированию новой региональной расстановки сил. При этом сам регион, переживший ранее, в период «большой игры» и «холодной войны», «...культурное, политическое, экономическое и демографическое разделение и крушение...», впервые за двести лет ушёл от периферийной роли, получив самостоятельность. Одним из важнейших процессов автор называет начавшийся поиск народами ЦА своей идентичности и принадлежности, в т.ч. религиозной и этнической, ранее находившихся под прессом Советского Союза. Тюркская же принадлежность народов, населяющих новые государства, рассматривается в качестве возможного объединительного фактора.

Наблюдающийся ажиотаж международных игроков в регионе понятен: обрели независимость обширные территории с огромными запасами природных ресурсов, в т.ч. энергоносителей.

Так, А. Давутоглу отмечает запасы нефти, газа, угля, меди, цинка, таллия, висмута и золота Казахстана, в числе которых наибольший интерес представляют каменный уголь и золото. Туркменистан является одним из крупнейших в мире держателей запасов природного газа и, помимо этого, располагает месторождениями нефти, золота, угля, платины и широкой минеральной базой. Узбекистан, наряду с Южной Африкой, отмечен в качестве важнейших производителей золота, а также экспортёра природного газа, нефти и серебра. Естественным продолжением региона Центральной Азии назван и Азербайджан, обладающий значительными запасами нефти и природного газа.

Говоря о наличии ресурсной базы, необходимо отметить отсутствие у центральноазиатских государств непосредственных выходов к международным морским путям и важность в этой связи обеспечения каналов транспортировки ресурсов на мировые рынки, что означает всплеск конкуренции между странами – потенциальными транзитёрами. Возрождение Шёлкового пути могло бы, по мнению автора, сформировать «позвоночник» для евразийской экономики, находящейся на этапе своего становления.

Общими проблемами стран региона А. Давутоглу называет продолжающиеся трудности переходного периода, которые привели в ранее периферийных экономиках к двум результатам: монополизм в социоэкономической и социополитической структурах и зависимость во внешних экономических отношениях. «Тяжёлым» и, несмотря на предпринимаемые шаги в значительной мере непреодолённым, наследием старой системы автор называет неэффективную экономическую структуру, «испорченную» трудовую этику, слабую экономическую институализацию и иррациональную связь с российской экономикой. Все этого обуславливает необходимость формирования заново экономики и институтов власти, создания новой системы административного управления с динамичной бюрократией, открытия региона в миру в целом и т.д.

А. Давутоглу здесь же проводит параллели между процессами в Центральной Азии и таковыми, имевшими место в арабском мире после деколонизации: имеющийся риск возникновения напряженности между вновь сформировавшимися государствами и тренд на формирование автократических государств.

Другим фактором риска для новых государств является богатство ресурсной базы при относительно низкой численности населения, что в перспективе может привести к повтору сценария «большого переселения народов».

При этом сам по себе регион ещё недостаточно окреп и предстает ареной пересечения и потенциального столкновения интересов глобальных, континентальных и региональных игроков, а также различных их альянсов, которые после окончания Холодной войны приступили к радикальному пересмотру своей политики и формированию кардинально новых подходов для ЦА.

Автор, говоря про игроков глобальных, разумеется, в первую очередь, имеет в виду США, для которых в условиях образовавшегося пространства «…стратегической пустоты с точки зрения международного стратегического баланса и защиты мира ...», регион стал как зоной риска, так и фокуса интересов. Политика США, согласно А. Давутоглу, в регионе строится на двух «китах»: 1) максимизация экономических, политических и геополитических выгод США, 2) устранение рисков стабильности системы международных отношений, возникающих из-за стратегической пустоты в регионе. Опираясь на два указанных выше принципа США проводят «глубокую и многовекторную евразийскую политику», однако, будучи географически оторванными от региона, стремясь обеспечить свое в нём влияние, оказываются не в состоянии действовать в одиночку. Важнейшим вопросом является соблюдение стратегического баланса в регионе между США, ЕС, Японией, Китаем и Россией. При этом интересы США напрямую затрагиваются состоянием и развитием двусторонних отношений ЕС – Россия, Германия – Россия, ЕС – Япония, Китай – Россия, Китай – Япония, Россия – Япония. С учётом этих процессов, с геополитической, геокультурной и геоэкономической точек зрения Турция, как подчёркивает автор, имеет возможность занять важное стратегическое положение в политике США.

С другой стороны, А. Давутоглу отмечаются усилия России, направленные на создание стратегического альянса с ЕС, прежде всего с Германией и формирование при российском участии «Общего европейского дома», при этом не исключающие российских попыток убеждения США в том, что Россия является наиболее влиятельным партнёром по поддержанию стабильности в регионе. Германия, в свою очередь, своим стратегическим партнёрством с Россией пытается уравновесить английско-французскую ось (также, автор отмечает активную политику Германии в отношениях с Китаем, Индией и Ираном).

В целом, можно говорить о поиске Россией азиатских партнёров (в частности, Китая) для поддержания баланса в Центральной Азии с целью уравновешивания Западного блока. Формирование стратегических политических и экономических связей между ЦА и претендующим на роль второй сверхдержавы Китаем видится автору неизбежным. А. Давутоглу отмечает, что экономическое восстановление России вкупе со сближением России и Китая может создать для Турции весьма проблемную внешнеполитическую конъюнктуру.

Помимо глобальных акторов радикальные изменения в ЦА не могли не затронуть континентальных и региональных игроков, в числе которых автор отмечает Индию, Пакистан, Иран и Турцию и, выходя за географические рамки региона - Корею, Индонезию, Малайзию, Сингапур, Израиль, Украину и т.д.

Согласно А. Давутоглу, интерес множества международных игроков к ЦА и серьёзная между ними конкуренция, вкупе со внутренними трениями между вновь образованными государствами, негативно влияют на достижение баланса и стабильности в регионе в среднесрочной и долгосрочной перспективе.

Переходя к политике Турции в регионе, прежде всего, необходимо отметить, что автор характеризует таковую в период, последовавший за распадом СССР, как «романтическую», не имеющую отношения к реальным возможностям страны того периода и не опирающуюся на должную подготовительную работу.

При этом отмечается, что за последние годы турецкой внешней политикой накоплен опыт и извлечены важные уроки, безусловно не ограниченные географическими рамками региона Центральной Азии, и подчёркивается важность скрупулёзной оценки данного опыта и его распространения на будущую политику Турции в целом. При этом страна, в силу особенностей своего географического положения, вынуждена разрабатывать стратегии во многих «сухопутных, морских и континентальных бассейнах».

Во внешней политике Турции центральноазиатское направление, после распада Советского Союза, стало одним из её ключевых элементов. Автор с сожалением отмечает, что страна в своих усилиях столкнулась с недостаточной предварительной подготовленностью.

В частности, речь идёт о психологической неготовности для проведения рациональной дипломатии как на уровне элиты, так и на уровне населения. Первоначальные «сиюминутные, ностальгические, эмоциональные и психологически неподготовленные декларации» породили усиливающуюся реакцию «собеседников» на установление более рациональных внешнеполитических отношений. Упомянутые декларации также вызвали «напряжение» у других международных игроков. Попытки снятия этой напряженности начали приводить к противоположному эффекту.

Другими аспектами предварительной готовности являются стратегический анализ и организационная структура. А. Давутоглу отмечает отсутствие и того и другого на момент произошедших в регионе радикальных перемен. Тому, безусловно, были и объективные причины – «статичное» мироустройство периода «холодной войны», принадлежность региона СССР и ярко выраженная евроатлантическая ориентация Турции. В этих условиях отсутствовали организации, поддерживающие специальные теоретические исследования, посвящённые Центральной Азии, а существующие университеты и исследовательские центры опирались на разработки времен «холодной войны». Результатом чего стала неспособность создать атмосферу разработки рациональной политики, основанной на глубоком стратегическом анализе и отказе от излишней эмоциональности. Идеология эпохи «холодной войны» приводила даже к тому, что Турция испытывала трудности в подготовке исследователей, владеющим русским языком. При этом автор обращает внимание (не будем забывать про срок написания работы) на сохраняющийся в Турции кадровый голод в части исследователей, владеющих русским языком и языками народов региона, а также потенциальных игроков на этой площадке (в частности, азиатских – специалистов по Китаю, Японии, Индии, странам ЮВА).

А. Давутоглу отмечает проявившиеся слабости не только на этапе подготовительных мероприятий, но и на этапе реализации внешней политики. В частности, речь идёт о проявившейся нескоординированности действий на её различных направлениях. Впрочем, оговаривается автор, причиной этого явления, помимо всего прочего, стали географические особенности Турции, которая вынуждена одновременно «отрабатывать» многие направления, находясь в центре «Афроевразии».

В итоге, автор резюмирует, что во внешней политике Турции раннего периода наблюдалась психологическая, теоретическая и организационная неготовность, недостаточная координация между микро- и макростратегией, нескоординированность действий ведомств, являющаяся необходимым условием формирования сцепки «тактика-стратегия», непоследовательность Турции в своих шагах, во многом обусловленная политической нестабильностью в стране (в противоположность ситуации последнего десятилетия в стране с приходом к власти Партии справедливости и развития). Эти слабости Турции расширили возможности для манёвра других игроков.

В формировании нового внешнеполитического курса А. Давутоглу предлагает опираться на анализ отношений Турции со всеми игроками в регионе (в т.ч. упомянутыми выше по тексту данной статьи).

В частности, Турция неизбежно начала приобретать роль стратегического партнёра США в ЦА, которая находится «под давлением»: с севера и северо-запада – со стороны России, на востоке – Китая, с юга – Индии. Особенно эта роль стала усиливаться с учётом возникших трудностей в отношениях Турции с ЕС и конкуренции в отношениях с Россией.

Важную роль в будущем, по мнению А. Давутоглу будет играть проекция глобального баланса сил в треугольнике США – ЕС – Россия на Центральную Азию, которая будет самым непосредственным образом влиять на региональную политику Турции. Турция неуклонно отслеживая ритм и смещение оси этого глобального баланса, как указывает автор, имеет возможность занять позицию актора, влияющего в ЦА на смещение сил в упомянутом выше уравнении. Отношения Турции с Японией и Китаем, безусловно, расширяют возможности турецкого манёвра.

Аналогичным образом, можно ожидать, что в будущем Турция будет играть важную роль в уравновешивании осей «восток – запад» и «север – юг» между Россией, Японией и Китаем, внимательно отслеживая ситуацию и соответствующим образом регулируя свои с ними двусторонние отношения. В качестве примера перекрестных отношений между странами и альянсами, автор отмечает, что сотрудничество между США и Японией может оказывать стимулирующий эффект на «встречный» альянс Россия – Китай, что, в свою очередь, будет стимулировать развитие отношений между США и Китаем и добавление новых «измерений» в отношения ЕС – Россия – Япония и т.д.

В поисках вариантов выхода на международные рынки у стран региона есть четыре альтернативы: 1) через северное побережье Каспия и Россию на Европу и Атлантику, 2) на юг через Китай к Тихоокеанскому побережью, 3) на юг через Афганистан, Индию и Пакистан к Индийскому океану, 4) через южное побережье Каспия, Иран и Турцию на Средиземное море. При этом, в выходе на западные рынки, наблюдается серьёзная конкуренция между Россией, Ираном и Турцией. После завершения «холодной войны» три указанные страны следовали трём разным путям формирования в регионе своей внешней политики: Россия – с опорой на политические рычаги, используя ранее накопленный потенциал влияния; Иран, невзирая на международную систему, следовал своему прагматичному курсу, обеспечивая себе региональное влияние; Турция, поддерживая международные силы (в частности, США), обеспечивала свое проникновение в регион.

Однако, такой «эксклюзивный» подход Турции привёл к возникновению напряжённости в отношениях страны и с Россией и с Ираном, приводя к потере тактической гибкости в региональной политике. Более того, автор подчёркивает, что для Турции, которая стремится к проникновению в регион, возникновение трений с обоими вышеуказанными игроками вместе или по отдельности – нежелательно, приводя в качестве положительного примера укрепляющиеся связи между Россией и Китаем, несмотря на конкуренцию за потенциальные выгоды в ЦА.

В противовес прошлому А.Давутоглу предлагает новый курс, основанный на прагматизме, подготовительной работе, активном блокировании с крупными игроками и их объединениями, стратегическом маневрировании, поиске своей места и роли в уравнении баланса сил в регионе. Цитируя его дословно: «Как умный купец не будет сужать находящиеся в его руках рыночные альтернативы, так и умный дипломат не должен сокращать находящиеся в его распоряжении внешнеполитические опции».

Итак, по автору СГ, Турция должна постоянно отслеживать процессы, происходящие в регионе, проводя активную политику, в частности, демонстрируя США и ЕС выгоды от сотрудничества с ней. При этом политика не должна приводить к тому, чтобы Турция осталась один на один с каким-либо блоком. Это позволит соблюсти баланс сил в регионе и сформировать основу отношений Турции со странами ЦА. С другой стороны, как оговаривается А. Давутоглу, как бы не складывались отношения глобальных, континентальных и региональных игроков «долгосрочное устойчивое влияние в регионе связано с возможностями по анализу, использованию и регулированию внутрирегиональных факторов», включая: психологическую и социокультурную структуру ЦА, внутренние отношения, взаимные связи и противоречия, становление лидеров и элиты и т.д.

Ставя точку в вопросе, А. Давутоглу отмечает «... В начале процесса эмоциональные реакции могут рассматриваться как психологический взрыв, накопленный веками, и являться простительными. Однако, место краткосрочных эмоциональных реакций уже должно занять понимание рационального стратегического планирования, основанного на серьёзном анализе ...».

Что же в «сухом остатке»?

Совершенно очевидно, что данные теоретические положения, сформулированные десятилетие назад, заложили фундамент современной внешней политики Турции не только в регионе ЦА, но и в целом. Страна практически отказалась на данном этапе от «шапкозакидательских» действий в одиночку, равно как и воздерживается от блокирования на эксклюзивной основе с кем-либо (включая США), пытаясь проводить планомерную, последовательную и многоплановую политику, основанную на прочном фундаменте подготовительных мероприятий. Представляется, что Турция более трезво, по сравнению с прошлым, оценивает свои текущие возможности (которые, впрочем демонстрируют завидный рост) в системе международных отношений, стремится стать важной «переменной» (а не «константой», как ранее) в регионе, постоянно наблюдая и решая для себя систему уравнений балансов сил и интересов.

Что же до отхода от идеалистического концепта «ноль проблем с соседями», на который указывает ряд исследователей, имея в виду наблюдающуюся, на первый взгляд, нестыковку одного из важных постулатов «Стратегической глубины» («zero problems with neighbors») - с одной стороны и гиперактивной роли Турции в событиях «арабской весны» - с другой, то здесь автор хотел бы предложить своё прочтение этого, как принято считать, одного из основополагающих принципов современной турецкой дипломатии.

Практика последнего десятилетия, по мнению автора, чётко продемонстрировала, что под ним (принципом) следует понимать не пассивную декларацию об избегании конфликтов и острых ситуаций или об урегулировании застарелых проблем любой ценой, а, напротив, активный поиск баланса (равновесия или «нуля») сил и интересов, который в условиях динамично меняющейся картины мира заставляет турецких идеологов просчитывать новые ситуации и в режиме «on-line» вносить изменения в систему уравнений, вводя в них новые параметры, корректировать вектор своей политики, с учётом отражения реальной ситуации (в том числе, и укрепления самой Турции), держа в уме в виду стратегическую цель – вхождение Турции, через региональное лидерство, в число наиболее влиятельных мировых держав. Совершенно очевидно, что первое и второе – далеко не одно и то же. Неслучайно, выражение «баланс» является одним из наиболее встречаемых в СГ и в этом смысле то, что наблюдается - действительно активный поиск «нуля».

Обобщая изложенное выше, СГ – не «поваренная» книга рецептов (рецепт по большому счёту один – обзавестись калькулятором, а лучше супер-компьютером, вкладываться в человеческий капитал – аналитиков-страноведов и, опираясь на них, считать /моделировать/ варианты), а скорее концептуальный взгляд на будущую внешнюю политику Турции, основанный на осознании того принципиального факта, что мир перешёл от решения одного уравнения между двумя полюсами сил, к системе множества уравнений, связывающих глобальных, региональных, местных игроков, надгосударственные объединения и организации, и демонстрирует попытку определить место и роль страны в этой новой, пока ещё плохо просчитываемой заранее матрице связей.

Начало