Газовые амбиции Ирака: правда или вымысел?

Э.О. Касаев

В последнее время в солидной зарубежной и российской печати часто можно встретить на первый взгляд довольно убедительные суждения экспертов о перспективных планах Ирака заявить о себе не только как о признанном мировом экспортере «черного золота», но и как о конкурентоспособном поставщике «голубого топлива». К примеру, исследователь Г.И.Мирский в одной из своих недавних публикаций отметил, что, ежегодно получая 60 млрд долларов от сбыта на внешних рынках нефти, «Ирак также становится серьезным экспортером природного газа»[i].

Так ли это на самом деле, или можно поспорить с мнением авторитетного российского арабиста? Способен ли Ирак действительно эффективно осуществлять поставки обоих энергоносителей, или это авантюрная игра, основной целью которой является «энергетический пиар» весьма амбициозного арабского государства? Для ответа на поставленный и вытекающие вопросы вначале обратимся к анализу нынешнего положения дел в иракской газовой промышленности.

Недра Ирака содержат 110 трлн куб. ф доказанных запасов природного газа, что ставит государство на одиннадцатую строчку в мировом рейтинге[ii]. По заявлению Багдада, в стране имеется еще порядка 150 трлн куб. ф потенциальных залежей[iii]. Основные разведанные месторождения - Киркук, Айн Зала, Батма и Бэй Хасан на севере страны, а также Румейла, Зубаир на юге.

Стоит заметить, что добыча газа в Ираке напрямую зависит от объемов производства нефти, поскольку большая часть «голубого топлива» является побочным продуктом нефтедобычи. Точной статистики относительно объемов газодобычи в государстве нет, однако согласно данным иракского Министерства нефти, в 2017 г., после запуска иностранными партнерами системы добычи попутного газа (подробнее об этом будет изложено ниже), страна начнет получать 2 млрд куб. ф в сутки[iv]. При этом иракские чиновники оговариваются, что данный показатель должен стать пиковым, а начальная мощность проекта составит 40 млн куб. ф.

Что это: реальная нацеленность на диверсификацию экономики и попытка выйти из-под прицела нефтяной трубы, или таким образом сегодняшний Ирак вставляет «газовую реплику» для информационного прессинга энергетических конкурентов на региональном треке?

По официальным данным, Ирак не осуществляет экспорт и импорт газа[v], а использует все добытое у себя топливо на внутреннем рынке, преимущественно для генерации электроэнергии.

Примечательно, что из-за нехватки инфраструктуры и отсутствия механизма газового экспорта страна вынуждена ежесуточно терять порядка 1 млрд куб. ф газа от общей добычи, которая, по данным достоверных источников, сегодня достигает отметки в 1,5 млрд куб. ф.

Понимая это, Багдад стремится увеличить производство топлива и предпринимает для этого конкретные действия. В частности, англо-голландский концерн «Роял Датч Шелл», японская компания «Митсубиши» и иракское правительство заключили соглашение о реализации проекта по утилизации попутного нефтяного газа на трех основных южных месторождениях Ирака, находящихся в провинции Басра (Румейла, Западная Курна-1, Зубайр).

Согласно названному документу, стороны создали совместное предприятие (СП) под названием «Басра Газ Компани», а акционерные доли будут распределены следующим образом: иракской стороне достанется 51%, «Роял Датч Шелл» – 44%, «Митсубиши» – 5%. Общая сумма сделки составила около 17,2 млрд долларов, из которой 12,8 млрд пойдут на восстановление или строительство соответствующей инфраструктуры, а 4,4 млрд – на сооружение мощностей для сжижения природного газа, которые в перспективе должны быть построены «Роял Датч Шелл» и «Митсубиши».

Согласно договоренности, иракской стороне следует внести 5,2 млрд, а иностранным подрядчикам – 7 млрд долларов. Остальные вложения будут производиться на основе вырученных от деятельности СП финансовых ресурсов. Причем «Роял Датч Шелл» и «Митсубиши» предложили иракцам дополнительный кредит в размере 1 млрд долларов.

Также в планах значится следующее: СП будет не только поставлять газ в качестве топлива для иракских электростанций, но и осуществлять экспорт оставшихся объемов, которые не будут задействованы на внутреннем рынке. Для этого зарубежные участники сделки в перспективе намереваются построить терминал по производству сжиженного природного газа (СПГ) с проектной мощностью 600 млн куб. ф в сутки.

Однако конечная реализация проекта может не дать ожидаемых результатов. Первостепенной проблемой является механизм доведения сырья до потребителей, поскольку СП будет продавать полученный газ государственной компании Ирака («Южная газовая компания») по международным стандартам, где ценообразование на «голубое топливо» зависит от стоимости нефтяной корзины.

В свою очередь, иракская сторона будет поставлять топливо местным электростанциям и другим промышленным объектам по иной цене, что крайне невыгодно «Южной газовой компании», которая будет вынуждена терять денежные средства с повышением мировых цен на газ в результате постепенного «выздоровления» мировой экономики.

Таким образом, несмотря на то, что трехсторонняя сделка является частью государственной программы Ирака по увеличению производства электроэнергии, а также отправной точной в производстве СПГ, ее реализация вполне может столкнуться с рядом сложностей и препятствий, помимо вышеназванной проблемы.

Во-первых, отсутствие федерального законодательства, регламентирующего деятельность иностранных компаний в топливно-энергетическом комплексе (ТЭК) государства.

Во-вторых, некоторые иракские чиновники, а также многие иностранные компании, стремящиеся начать свою игру на иракском газовом поле, осуждают то, что «Роял Датч Шелл» и «Митсубиши» получили проект, не пройдя тендерную процедуру, в ходе которой необходимо доказать свое превосходство над остальными в честной и прозрачной борьбе.

Примечательно, что в последнее время ситуация в иракском ТЭК довольно часто меняется, и «темных пятен» там хватает, что заставляет быть осторожным при высказывании каких-либо однозначных прогнозов относительно дальнейшего развития ситуации.

Так,  в середине прошлого года компания «Казмунайгаз» вышла из проекта разработки месторождения Аккас, формально сославшись на некоторые проблемы, не позволившие выработать согласованный документ, в полной мере отвечающий интересам сторон.

Однако складывается впечатление, что излишняя обтекаемость официальной формулировки скрывает истинную причину поступка казахской компании, которая, как стало известно автору из надежных источников, не смогла выстроить конструктивный диалог с иракскими племенами на предмет экспорта природного газа с территории провинции Анбар (именно там расположено месторождение) в соседнюю Сирию. Процентная доля «Казмунайгаза» в сделке, по предложению иракской стороны, досталась корейской компании KOGAS, которая теперь владеет 75% в проекте, 25% принадлежит Ираку.

Возвращаясь к трехстороннему соглашению об утилизации попутного нефтяного газа, следует заметить, что планируемые показатели уж очень высоки, поскольку нынешнее положение Ирака, порождающее многочисленные риски для зарубежных инвесторов, не позволяет серьезно рассчитывать за полную реализацию данного проекта.

В качестве доказательства целесообразно привести недавний пример. В начале 2011 г. Багдад намеревался к 2017 г. довести производство нефти до 12 млн баррелей в сутки за счет деятельности иностранных компаний, победивших на нефтяных торгах 2009 г. Однако позже последовало заявление министра нефти Ирака А.Луэйби, в котором чиновник сообщил о том, что иракские власти «поумерили аппетиты» и, трезво оценив реальные возможности нефтяной инфраструктуры страны, остановились на 8 млн баррелей в сутки к 2024-2025 гг.

По мнению автора, логичным и более эффективным для Ирака является следующий «газовый» сценарий: отстаивать выгодные для себя условия, к примеру, предложив иностранным компаниям осуществлять разработку месторождений и самостоятельно заниматься реализацией добытого сырья, не продавая его Ираку, а предоставляя ему конечный продукт – финансовые средства.

С одной стороны, это может показаться опрометчивым шагом, поскольку энергетическая политика Ирака направлена на сосредоточение углеводородов в ведении госкомпаний. С другой – это может стать мудрым шагом энергетической дипломатии, так как относительная независимость иностранцев может обеспечить еще больший приток зарубежных инвестиций в будущем.

В свою очередь, потенциальным иностранным инвесторам автор считает необходимым дать следующие рекомендации.

Во-первых, стоит учитывать крайне напряженную обстановку как на территории Ирака, так и в ее государственных учреждениях, из которых «пачками» увольняют чиновников.

Во-вторых, стоит всерьез обратить внимание на клановый характер иракского общества, который проявляется и в вопросах зарубежного капиталовложения. Ярким доказательством служит «дело «Казмунайгаза», о котором речь шла выше. Необходимо налаживать конструктивный диалог не только с центральной властью, но и с местными кланами, которые зачастую контролируют деятельность иностранных компаний на их территории.

В-третьих, большие сложности представляет тот факт, что иракцы, как и многие представители других арабских народов, традиционно являются неуступчивыми переговорщиками, особенно в вопросах добычи углеводородного сырья и механизма ценообразования на него. С учетом этого, прогнозы некоторых экспертов относительно «мягких условий» для подрядчика в качестве компенсации за высокие политические риски авантюрны и оторваны от реалий ведения иракской нефтегазовой политики.

По мнению ряда иракских специалистов, наиболее эффективным путем для достижения стабильности на мировых энергетических рынках является применение механизма привязки цен на газ к стоимости нефти. Другими словами, если между странами-экспортерами газа будет достигнута договоренность о соответствующем механизме ценообразования, то газовый рынок станет одинаково доступным для всех, поскольку отпадет необходимость делать выбор направления экспорта газа в зависимости от предлагаемой цены импортера.

Тем не менее, багдадские чиновники очень старательно уходят от ответов на вопрос относительно выработки реального механизма ценообразования на газовом рынке.

По мнению автора, если Ираку в перспективе удастся стать экспортером природного газа, то он будет продавать топливо потребителям по максимально высокой цене, мотивируя данную ценовую политику сугубо экономическими интересами.

В-четвертых, необходимо понимать, что иракцам во что бы то ни стало нужна зарубежная помощь, дабы «вытащить» собственную экономику из затяжного кризиса. Ради этого они готовы в буквальном смысле «разыграть гамбит». Было бы наивным полагать, что после того, как Багдад позволил США даром заполнить их нефтехранилища иракским топливом, он позволит сделать то же самое с природным газом.

Скорее всего, Ирак попытается выстроить грамотную стратегию, результатом которой станет получение прибыли, прежде всего, местной стороной, а иностранные партнеры будут лишь подсчитывать убытки и упущенную выгоду.

В добавление к этому некоторые исследователи считают, что англо-американская доминанта в иракской экономике будет активно препятствовать, прежде всего, российскому закреплению в иракском ТЭК из соображений давнего политико-экономического соперничества двух держав на багдадском треке.

Однако на этот раз в российской «колоде» появился «козырь», которого не хватало со времени падения режима С.Хусейна. В минувшем году министр иностранных дел России С.В.Лавров, посетив с рабочим визитом Ирак, обсудил перспективы экономического сотрудничества с ведущими иракскими политиками, а также передал послание российского президента премьер-министру страны.

Тем не менее, не стоит считать результаты данной поездки гарантом «светлого будущего», которое теперь ждет российский нефтегазовый бизнес, так как в западной «колоде» подобных «козырей» куда больше.

Однако и сгущать краски не стоит, поскольку через год после турне главы внешнеполитического ведомства России двум отечественным компаниям – «Лукойл Оверсиз» и «Башнефти» – удалось заключить с Багдадом соглашения на геологоразведку двух блоков в Ираке.

Согласно нашему прогнозу, в перспективе представительство российского нефтяного бизнеса в Ираке еще расширится за счет «Роснефти». Компания либо начнет осуществлять там уже имеющийся проект, вступив в иностранный консорциум, либо примется за новый проект, получив это право по итогам тендерной борьбы. Также не исключен вариант более масштабного российского присутствия.

В-пятых, наивно полагать, что после смены режима, экономического упадка и в результате нынешней неразберихи внутри государства иракские залежи природного газа станут легкой добычей, поскольку данный вид энергоносителей становится весьма популярен в качестве экологически чистого сырья, способного поколебать давно признанное лидерство нефти. Это означает, что за получение доступа к иракскому «голубому топливу» зарубежным компаниям придется приложить максимальные усилия, дабы у местных властей не было ни малейших сомнений в серьезности инвестора щедро вкладывать денежные ресурсы в развитие месторождений и производственных мощностей.

Этим летом Ирак официально заявил о планируемом экспорте в Иорданию иракского природного и сжиженного нефтяного газа в рамках меморандума о взаимопонимании между Министерством нефти Ирака и Министерством природных ресурсов Иордании.

При этом объемы и сроки начала поставок не указывались, однако стороны договорились о строительстве долгожданной газовой магистрали, которая позволит осуществлять экспорт[vi].

В добавление к этому стоит отметить, что намерение Ирака экспортировать не только трубопроводный газ, но и СПГ подтверждает тезис о стремлении Багдада максимально закрепиться на различных газовых рынках, а также о желании пополнить государственную казну постоянно растущими доходами от экспорта этого энергоносителя.

Как представляется автору, глобальная газовая модель будет ориентирована на поставки именно СПГ, а трубопроводных газ отойдет на второй план, поскольку в долгосрочной перспективе нельзя исключать появления негативных «зигзагов» на региональных газовых рынках, связанных с вопросом стоимости сырья.

Видимым преимуществом СПГ является то, что его можно поставить в ту часть земного шара, куда накладно, а порой и технологически невозможно тянуть трубу.

Менее очевидным плюсом стоит назвать способность осуществлять краткосрочные разовые поставки по конкретно согласованной цене, которая может легко варьироваться в зависимости от текущего спроса, тогда как по газопроводу сырье, как правило, экспортируется в соответствии с долгосрочными контрактами и по фиксированной стоимости.

В будущем доходы от экспорта СПГ позволят Ираку осуществлять надежное собственное финансирование крупномасштабных проектов по созданию нефтегазовой инфраструктуры и других промышленных объектов на своей территории. Речь идет о строительстве электростанций, заводов по опреснению воды, нефтеперерабатывающих мощностей. Наглядный пример –  Катар.

Пока же Багдад вынужден активно прибегать к помощи канадских, китайских и итальянских специалистов. К примеру, в 2011 г. с одной из канадских фирм был подписан контракт на сумму 1,66 млрд долларов на строительство 10 электростанций в провинциях Анбар и Салах-эд-Динн. Пекин согласился сотрудничать с Ираком по вопросам развития нефтегазовой инфраструктуры, а также модернизации электроэнергетики. Итальянский консорциум во главе с компанией «Сайпем» подписал соглашение с Министерством нефти Ирака о строительстве НПЗ.

Возможно, в будущем после запуска первого СПГ-танкера со своей территории Ирак начнет осваивает новые технологии переработки газа. Перспективным представляется технология «газ - в жидкость», благодаря которой с помощью катализаторов, а не в результате охлаждения газ преобразуется в жидкость.

Справедливости ради стоит отметить недостатки данного ноу-хау: чрезмерную дороговизну, необходимость иметь огромные площади и гарантированное снабжение крупными объемами газа в течение длительного периода времени. Неслучайно, что подобная технология доступна лишь «избранным», среди которых значится Катар – мировой лидер по экспорту СПГ, что способствует постоянному и бесперебойному росту финансового благосостояния эмирата[vii].

Однако следует полагать, что в будущем Ирак тоже окрепнет, обрастет «энергетической мускулатурой», и шиолкое использование танкеров с СПГ будет активно увеличивать его государственный бюджет.

Являясь членом Организации стран-экспортеров нефти (ОПЕК), Ираку вполне по силам стать участником другой профильной международной организации – Форума стран-экспортеров газа (ФСЭГ)[viii], но не сейчас, а в будущем при условии продуктивного функционирования собственной газовой индустрии.

Надо сказать, что в кулуарных беседах на этот счет, проходивших на полях ФСЭГ, автору удавалось слышать весьма полярные суждения. Одни представители Форума считают, что Ираку не под силу «дорасти» до крупного поставщика природного газа, другие, напротив, верят в возможности Багдада и прочат ему «место под солнцем» на газовых рынках.

В частности, высказалось недовольство относительно запланированного на 2011 г., но так и не состоявшегося, визита Генерального секретаря Форума Л.В.Бохановского в Ирак. Неодобрение данной поездки было мотивировано тем, что для продвижения имиджа ФСЭГ и привлечения новых участников необязательно тратить из бюджета организации внушительные финансовые средства на официальные визиты в страны (помимо Ирака, упоминалась Сирия), которые пока не проявили ясного намерения вступить в Форум.

Справедливости ради стоит заметить, что, критикуя Ирак и разглядывая «соринки» в его глазах, многие участники ФСЭГ не замечают «бревна» в собственных. Дело в том, что на сегодняшний день Форум так и не превратился в действенную организацию в сфере газа, которая смогла бы четко и эффективно отстаивать интересы всех своих членов. ФСЭГ все еще проходит путь «проб и ошибок», обусловленный периодом своего становления.

Таким образом, можно прийти к следующим выводам.

Во-первых, иракская газовая промышленность все еще находится в стадии становления, которая, несмотря на громкие заявления местных властей, затянется надолго. Причина кроется в том, что на сегодняшний день имеющиеся в арсенале собственные технологические возможности, а также ограниченные финансовые ресурсы не позволяют реализовать обширные планы.

Что касается иностранных инвестиций, то их объем ограничен, поскольку инвестиционный климат в Ираке не вполне привлекателен для крупных и долгосрочных капиталовложений извне.

Во-вторых, в ближайшей и среднесрочной перспективе стоит ожидать возрастания интереса зарубежных энергетических компаний к иракским недрам, поскольку Багдад намеревается провести очередной международный аукцион, на который будут выставлены перспективные нефтегазовые участки.

По всей видимости, участники будут надеяться на более благоприятные условия, нежели были предоставлены победителям прошедших четырех раундов торгов. Иракское правительство постарается учесть предыдущие недоработки и попытается всеми путями «заманить» отчаянных смельчаков в запутанные сети собственной нефтяной политики и с холодным расчетом максимально извлечь дивиденды. Не исключен вариант российского участия в торгах.

В-третьих, продвижению газового сектора Ирака будет способствовать его сотрудничество с региональными соседями, поскольку они также стремятся использовать Багдад для развития собственной газовой промышленности.

Речь идет о газопроводах, которые могут пройти через иракскую территорию. Однако здесь следует учитывать то, что в результате «арабской весны» нестабильная внутриполитическая ситуация и возросшая на этой почве активность различных террористических групп во многих государствах Ближнего и Среднего Востока могут существенно осложнить реализацию не только планируемых в перспективе, но и уже начатых проектов.

В-четвертых, со временем акцент будет направлен на полномасштабную модернизацию уже имеющихся мощностей, а также на строительство инфраструктуры, требуемой для производства и экспорта СПГ. Здесь иракцы непременно учтут опыт Катара, поскольку он является мировым лидером в этом направлении.

Найти общий диалог с эмиратом будет несложно, поскольку выходцы из Ирака работают в государственных компаниях Дохи, занимающихся производством СПГ и его зарубежными поставками. В этой связи не исключен сценарий, при котором катарская компания станет инвестором в совместный СПГ-проект.

В-пятых, по всей видимости, линия Багдада на развитие газовой индустрии будет осуществляться «при любой погоде», вследствие того, что «голубое топливо» способно ускорить возрождение иракской экономики, особенно ее неразвитых отраслей, коими без сомнения являются электроэнергетика и нефтехимия. Во времена прежнего режима иракцы плотно сидели на нефти, спокойно пополняя доходами от ее экспорта государственную казну. Сейчас мировая конъюнктура подталкивает к экономическому разнообразию.

Сегодняшние международные процессы диктуют новые правила глобальной игры, при которых диверсификация энергоносителей является одним из залогов долгосрочного финансового процветания, а энергетическая косность, напротив, неминуемо приводит к экономической стагнации. Ираку ничего не остается, как принять эти правила, и, умело использовав собственный опыт и зарубежные инвестиции, в конечном счете, одержать победу.

В-шестых, не исключен вариант, при котором Ирак станет членом ФСЭГ, правда для этого необходимо достичь видимого прогресса в газовой отрасли, начав не только наращивать внутреннее производство газа, но и приступив к экспорту этого энергоносителя трубопроводным или танкерным способом за рубеж.

Несмотря на противоречия в стане организации, Ираку при удачном стечении обстоятельств вполне реально найти общий язык с ее участниками, ибо костяк Форума составляют представители арабских государств (Катара, Омана, Египта, Алжира и Ливии), а уж договариваться между собой на международных площадках арабы умеют, не без осечек, конечно.

Мостом между действующими арабскими членами организации и Ираком вполне может стать объединение общих усилий для ослабления прочных позиций и масштабных интересов их главных визави – Ирана и России.