Формирование германо-арабских отношений в контексте исламистского ландшафта: мнения немецких экспертов

И.С. Берг

Как текст «арабской весны», который вложили в переплет Корана, поможет укреплению безопасности и доверия на Ближнем Востоке? — размышляет директор берлинского центра Stiftung Wissenschaft und Politik Фолькер Пертес. Причем безопасность и доверие — в широком понимании слова: от отношения к собственным правителям до контактов с соседями по региону, с Западом.

Ученый пробует ответить на вопрос, как помогут обновленные в шариатской редакции Конституции этих стран решить круг политических и социальных проблем в регионе — чрезвычайно неэффективное управление, коррупция, растущее неравенство, ограниченная степень участия в политической жизни, вопиющие нарушения прав человека и человеческого достоинства.

Эти и другие проблемы предстоит решать новым властям в странах «арабской весны». В центре этих проблем — положение молодежи. Неслучайно, направляя приветствие генеральному секретарю партии «Ан-Нахда» Хамади Джебали, назначенному на пост премьер-министра Туниса (24 декабря 2011), канцлер Германии Ангела Меркель отметила, что новое правительство стоит перед ответственными задачами. В их числе «продолжение уже начатых политических реформ для обеспечения верховенства закона и надлежащего управления». Она отметила важность социально-экономического развития страны и заверила, что «Германия будет активно поддерживать Тунис в решении этих задач», прежде всего «расширение образовательных возможностей для молодежи».

Среднестатистический протестующий человек в Тунисе, Египте, Ливии, Йемене, Бахрейне и Сирии — 20-35-летний мужчина, требующий свободы, справедливости, уважения его достоинства, потерял доверие к лидеру не только в своей стране, но и в общемировой политической ситуации. Он из поколения, как правило, лучше образованного, чем его предшественник, и более информированного. Но он также представитель поколения, которое чувствует себя обманутым и обделенным, поскольку лишен возможности участвовать в экономической, социальной и политической жизни. Он с ужасом отмечает, что коррупцией поражены не только государственные и культурные, но и религиозные структуры. В Египте молодой протестующий человек видит смену старой системы, которую олицетворяет военная элита, на новую, которую может олицетворять режим мулл, как это уже произошло в Иране. Однако методы правления остаются теми же — авторитарными.

Отказ от идеологии тоталитаризма, насаждаемого североафриканским генералитетом, исламскими марксистами, ставленниками племенных вождей и семейных кланов, сопровождается приходом лозунгов исламистской оппозиции. Однако скептицизм протестующего не устранен. Политический ислам в лице «Братьев-мусульман» в Египте, партии «Ан-Нахда» в Тунисе становится такой же частью политического спектра, как палестинский ХАМАС. Однако реальный пример исламского правления, будь это та же Газа, Саудовская Аравия или Иран, еще не убедил протестующего в том, что это и есть наилучшая на Востоке модель политической системы. Протестующий выходит на площади и рискует жизнью, ратуя за справедливость, а право говорить от его имени и имени всей нации, которую он воплощает, присваивает себе радикальный исламист. Отсюда новый всплеск разочарования. Ему предлагают фактор религии — веру в исламские движения, которая вдохновит на построение нового политического порядка, однако свержение диктаторских режимов в Тунисе, Египте и Ливии от имени Аллаха еще не означает, что тираны исчезли и не будут заменены духовными авторитетами. При этом заранее оговаривается, что никакого инакомыслия, ни светского, ни либерального, Коран не терпит.

Как в таком случае может формироваться демократическое общество, которое характеризуется плюрализмом и терпимостью? — задумывается молодой протестант. Отсюда следствие: «либеральный» лагерь, что уже доказали выборы в Тунисе и Египте, чрезвычайно фрагментирован, разобщен, не собран единой национальной идеей, что и упрочило позиции исламистов, как бы они себя ни называли, радикальными или умеренными. «Братья-мусульмане» и другие исламистские партии в арабском мире, таким образом, стремятся использовать слабость политических оппонентов. Одновременно в тактических соображениях делаются заявления о том, что приверженцы ислама не имеют ничего против христиан, представителей других конфессий, женщин, что они хотят сохранить единство страны, привержены религиозной терпимости и на самом деле трудятся для создания гражданского правительства и во имя торжества подлинной электоральной демократии и интересов «священной арабской весны».

По мнению экспертов Института ближневосточных исследований гамбургского научного центра GIGA и других исследовательских центров ФРГ, понятие «арабская весна» следует рассматривать в историческом аспекте. Оно уступило место другому понятию — «исламистская весна». На это указывают победа «Ан-Нахды» на выборах в Тунисе в октябре 2011 г., Партии справедливости и развития в Марокко в ноябре 2011 г., явные победы «Братьев-мусульман» и салафитов на парламентских выборах в Египте.

Тенденция исламизации в Северной Африке продолжается. Насколько она отвечает начальным идеям протестного движения в регионе, обозначенного год назад? Об этом размышляли ученые центра GIGA в своем берлинском офисе в ходе представительного круглого стола, состоявшегося 19 января с.г. Оценивая внутриполитическую ситуацию в арабских государствах, особенно в Египте, самой густонаселенной страны в арабском мире, они пытались соотнести амбиции формирующихся исламистских правительств и чаяния населения, выразившиеся в протестном движении. Можно ли говорить о развитии населения, каких подвижек следует ожидать в области внешней и внутренней политики, экономики и общества в странах, где правит шариат, — таков примерный перечень тем, которые пытались осмыслить германские ученые.

Прежде всего, указывают они, следует отметить изменение политического ландшафта в регионе. С одной стороны, окончательные итоги выборов в парламент (Народное собрание) Египта, проходивших в несколько этапов, будут подведены только в конце января 2012 г. С другой стороны, ясно, что почти половину из 498 депутатских мандатов в Народном собрании получит Партия свободы и справедливости, политическая организация «Братьев-мусульман». Партия радикальных исламистов-салафитов «Ан-Нур» («Свет») получила четверть голосов избирателей, несмотря на то что как зарегистрированная политическая организация она существует всего полгода. Все вместе это означает, что в ближайшее время властные структуры Египта будут переориентированы с автократической формы правления на теократическую, делают вывод немецкие эксперты.

Причины известны. Говоря о «Братьях-мусульманах», Рональд Майнардус, руководитель каирского отделения немецкого Фонда имени Фридриха Наумана, указывает, что в ходе предвыборной гонки они были самой организованной партией. «Они с самого начала создали теневые парламентские комитеты и выбрали среди своих членов экспертов по ключевым законодательным вопросам», подчеркивает германский аналитик. Итоги парламентских выборов удивили даже опытного египетского политика Амра Мусу, который на протяжении последних десяти лет возглавлял Лигу арабских государств (ЛАГ) и претендует на президентский пост.

Исламисты использовали шанс, который им предоставило поколение юных революционеров от Facebook, но какими будут действия фундаменталистов от Корана, покажут события, главное из которых — вытеснение из египетской власти военной элиты. То, что это вполне вероятно, подтверждает прежний успех исламистов. Запад, похоже, и сам не ожидал, что провозглашенные им идеалы будут воплощены в ходе выборов в Египте и Тунисе, которые в этом регионе еще никогда не проходили так свободно. Европейцы, выступающие за свободу и демократию в этом регионе, вдруг получили неожиданный плод своих деклараций — дрейфующую в сторону исламистских канонов Северную Африку. В центре политики будущего Египта должны стоять религиозные нормы, заявил лидер «Ан-Нур» Эмад Эддин Абдуль Гафур: «Коран — наша Конституция».

Несмотря на известную разницу в политических позициях и сомнительную перспективу создания коалиции между «Братьями-мусульманами» и салафитами, внутренний стержень единения между ними остается: это неприятие светского образа жизни, борьба с неверными, насаждение норм шариата. Отказ бывшего главы МАГАТЭ Мухаммеда аль-Барадея от борьбы за президентский пост — подтверждение сегодняшней беспомощности либерально-демократических сил, констатирует Рональд Майнардус. Уже сейчас в Египте исламистами формируется общественное мнение, которое, к примеру, указывает: демократия и избирательное право женщин не соответствуют исламским представлениям.

И это только начало. Насколько далеко в сторону теократии откатится Египет, станет окончательно понятно после 23 января, когда египетские парламентарии соберутся на свое первое заседание, чтобы избрать комиссию из ста человек, которая займется разработкой проекта новой конституции. В ней будут прописаны и полномочия Высшего совета Вооруженных сил, который должен делить власть с исламистами. Если это не произойдет, ситуация может подвигнуть «Братьев-мусульман» и салафитов к акциям протеста и в итоге к новому витку кризиса в стране.

Сложные процессы трансформации арабского мира наиболее отчетливо прослеживаются в деятельности сил, противостоящих авторитарным режимам. Как отмечает эксперт GIGA Аннете Бухс, йеменская оппозиция учитывает в своей деятельности ряд особенностей.

Первая из них — исключительное положение Йемена в аспекте социальной структуры. Среднедушевой годовой доход 1,1 тыс. долларов и пребывание 45% жителей за чертой бедности делают ее беднейшей страной арабского мира. Трое из пяти йеменцев в возрасте до 25 лет, большая часть из которых не имеют возможности ни учиться, ни получать современную квалификацию, формируют основной пласт незанятого населения, являющийся опасным фундаментом для криминализации общества. В данном контексте не удивительно, что в 2009 г. «Аль-Каида» избрала именно Йемен в качестве ареала основных баз на Аравийском полуострове.

Вторая особенность — длящееся в активной фазе более двадцати лет противостояние северных и южных племен, фактически устанавливающее монополию на насилие в стране. По иронии судьбы, противостояние усилилось с 22 мая 1990 г., когда объединились Йеменская Арабская Республика (Север) и Народно-Демократическая Республика Южного Йемена (Юг). Господство, которое базировалось на трех столпах — армия и силы безопасности; создание коррумпированных государственных структур; опора на племенных вождей — и практика репрессий, которую предпринимал режим А.А. Салеха, еще сильнее расчленили страну на родоплеменные кланы, а географический признак проживания стал основным в идентификации легитимности.

Разделенной стала и сама оппозиция, которая в Йемене делится на парламентскую и внепарламентскую. Парламентскую оппозицию представляет партийное объединение Joint Meetings Parties (JMP), состоящее из исламистской партии «Ислах», Йеменской социалистической партии JSP и еще четырех небольших политических движений. Внепарламентская оппозиция начала формироваться в 2007 г. на юге страны силами набирающего мощь движения «Аль Хирак». Усиление ее авторитета объясняется программой, направленной против власти режима Салеха и имеющей значительный радикальный сегмент, включающий, в частности, создание южной автономии.

«Арабская весна» в йеменском формате прошла несколько фаз. Первая фаза началась 27 января 2011 г. с демонстрации, собравшей 16 тыс. участников, в столице страны Сане с требованиями демократических реформ и формирования общенационального диалога, причем в роли ведущего организатора выступила JMP. Вторая фаза была спровоцирована падением режима Мубарака в Египте 11 февраля 2011 г. Динамика и тематика протеста в Йемене становятся иными: сейчас это требование прав молодежи и гражданских прав, борьбы с коррупцией. Участие в данной фазе JMP менее заметно. Третья фаза датируется 18 марта 2011 г. силовой акцией йеменских спецслужб против демонстрантов, в результате чего были убиты 52 противника режима Салеха. Лидеры JMP не участвовали в организации демонстрации и фактически не отреагировали на убийство. Четвертая фаза началась в конце мая 2011 г. известной инициативой стран Персидского залива, которая предусматривала прекращение насилия в результате боев с участием различных политических сил: правительственных войск, племенных вождей, глав семейных кланов, радикальных исламистов, боевиков «Аль-Каиды». В данной фазе оппозиция была представлена в лице боевиков из родовых кланов. Таким образом, делает вывод Аннете Бухс, налицо оппортунистическая деятельность йеменской оппозиции, делающей ситуацию в стране, которую все чаще называют вторым Сомали, непредсказуемой.

Выводы

Первый. Немецкие эксперты приходят к мнению, что перед Западом сейчас стоят более сложные задачи, чем до начала протестного движения в арабском мире. С одной стороны, Запад должен влиять на то, чтобы в конституции было отражено: демократия включает в себя не только господство большинства, но и другие принципы, например, свободу мнений. Процесс может оказаться сложным и болезненным: те, кто сейчас пришел к власти в Тунисе и Египте, попытаются втиснуть в религиозные рамки свободу женщин, христиан, гомосексуалистов, людей искусства. С другой стороны, Запад не должен с этим мириться. Но ему придется считаться с нынешним политическими элитами и идти навстречу «Братьям-мусульманам» и «Ан-Нахде», которые всегда смогут апеллировать к тем же демократическим ценностям Запада, благодаря которым они и оказались у власти. В случае Туниса это наиболее проблематично: большая часть руководства победившей на выборах партии «Ан-Нахда», включая нынешнего премьер-министра Хамади Джебали, получила образование на Западе и открыто об этом говорит. Она считает себя гораздо либеральнее, чем многие ее избиратели. Поэтому немецкие аналитики прогнозируют открытую спекуляцию и манипулирование демократическими ценностями в пользу исламистов.

Второй. Запад начинает ощущать, что отношения с арабским миром становятся более сложными. Настроения в арабском обществе ярко отражаются на политике. Один из примеров — отношения с Израилем. Маловероятно, что «Братья-мусульмане» разорвут договор о мире с Израилем, но в любом случае они будут более неудобными партнерами в ходе переговоров, нежели Хосни Мубарак.

Третий. Европа в целом, как и многие международные организации, удивленная ходом арабского протестного движения, оказалась не готова практически повлиять на ход событий. Они могли помочь или замедлить процессы, как это было с вмешательством НАТО в «строительство новой Ливии» с непредсказуемым и поныне результатом, но в конечном счете не имеют инструментов для того, что определять исход «арабской весны» как в масштабе 2011-го, так и в масштабе 2012 г. Влияние внешних игроков ограничено, что имеет и свои недостатки, и свои преимущества. В числе недостатков — упомянутая выше непредсказуемость для Запада. В числе достоинств — возможность набивать собственные «политические шишки», обретение собственной политической культуры, опыт собственных решений на национальном уровне. Иными словами, политическое взросление в современном мире.

Четвертый. Протесты в арабском мире силами «революционного поколения», плодами которых воспользовались исламисты, представляют важный урок для Запада. В новых политических условиях в Северной Африке Европа, в частности, имеет возможность вернуть положительный образ для восстановления доверия к правительствам ФРГ, Франции, Великобритании, Италии после длительного периода «ухаживаний» за Каддафи, Бен Али, Мубараком и другими автократами. Декларируя демократические ценности, европейцы придерживались двойной морали в отношении арабских режимов, фактически культивируя отношения с тиранами и игнорируя политические злоупотребления в этих странах. Теперь Германии, которая будет иметь дело с исламистскими лидерами, нужно будет, оставаясь на плаву демократических ценностей, показать, что интересы мусульманского населения стран «арабской весны» для нее не менее ценны, чем растущие экономические взаимоотношения с благополучными странами Арабского Востока. Правда, немецким политикам при этом сложно будет увязывать вопросы толерантности с установками, исходящими из сур Корана.

Использованы данные сайтов GIGA, Deutsche Welle, Deutschlandradio.

Начало