| Институт Ближнего Востока |
О ситуации в Иордании
Ю.Б.Щегловин
Иордания сравнительно легко пережила потрясения «арабской весны». Монархия пережила непростые времена в начале прошлого года, когда протестные акции довольно серьезно «потрепали нервы» королевскому двору. Однако масштаб этих волнений и количественный состав участников явно уступал и Египту, и Тунису. Это было вызвано желанием части иорданской политической элиты получить больше самостоятельности в рамках создания реальной многопартийности, а также недовольством влиятельной части бедуинской верхушки королевой Ранией (палестинки по происхождению), которая, по их мнению, очень активно стала вмешиваться «в государственные и экономические вопросы».
Король Абдалла в этой связи решил сыграть «на опережение» и создал два консультативных органа. Один из них Национальный комитет по диалогу, который возглавлял спикер сената Т.аль-Масри, должен был представить рекомендации по становлению многопартийности. Второй - Комитет по конституционной реформе, который возглавил бывший премьер А.аль-Лози, занимался подготовкой реформирования конституции страны. Она, как впрочем, и основная законодательная база, напомним, не менялась с 1952 года.
Рекомендации, которые были представлены затем на суд иорданскому монарху были следующими: упрощение процедуры регистрации политических партий; создание независимого органа по контролю за деятельностью политических партий и проведением выборов; снижение возрастного ценза (до 25 лет) для кандидата в депутаты парламента с учетом демографической ситуации в стране (70% населения – молодежь); передаче части полномочий монарха парламенту; учреждение конституционного суда. Абдалла указанные поправки и рекомендации принял, что собственно мало что изменило в государственном устройстве.
Заметим, что в самом начале антиправительственных выступлений, Абдалла выступил инициатором введения практики формирования правительства парламентскими фракциями, но затем, по миновании основной опасности и спада протестных настроений, свое решение дезавуировал. Мотивировка – слабость политических партий страны. Их сейчас в стране порядка двух десятков, основными из которых является Фронт исламского действия (ФИД, «Братья-мусульмане»); Иорданский национальный альянс, Партия будущего, Баас, Национальная конституционная партия, Коммунистическая партия. В этой связи многие эксперты отмечают, что в планах короля не было проведение каких-либо глобальных реформ, а лишь обозначение тренда на их осуществление. Именно по этой причине, кстати, ФИД бойкотировал и участие в двух созданных королем комитетах по выработке рекомендаций
Этому существуют свои причины, которые связаны не только с личными пожеланиями монарха, но и настроениями среди бедуинской верхушки страны. Последняя, в основном, была обеспокоена растущим влиянием в экономике королевы Рании и ее ставленников. После небольшой корректировки ее поведения, основная причина недовольства коренных иорданских кланов была в большей части нивелирована.
Отметим в этой связи, что именно бедуины в меньшей степени заинтересованы в проведении коренных реформ политической системы, поскольку в этом случае они практически наверняка теряют свое нынешнее привилегированное положение в пользу усиления палестинской диаспоры (более 60% населения). Реформы открывают представителям последних путь в законодательные и исполнительные органы власти, что абсолютно не устраивает бедуинскую верхушку. И король этим моментом воспользовался. Усиление палестинцев в Иордании – это вопрос вообще болезненный для монархии, а сейчас он приобретает решающие значение в связи с притоком палестинских беженцев из Сирии. Кроме того, значительная часть палестинцев находится под влиянием местных исламистов, а ХАМАС вообще фактически аффилирован с ФИД. Последние предлагают палестинцам в отличие от королевского двора ясную политическую и экономическую перспективу в рамках принципов «исламской справедливости».
Этот тренд, безусловно, очень тревожит королевский двор, особенно на фоне общей тенденции по приходу исламистов к власти в ряде арабских стран (или резкому усилению их влияния) и событий в соседней Сирии, где вооруженное противостояние объективно усиливает исламистскую радикализацию сопротивления. Собственно именно из этих соображений иорданский монарх и затормозил реформу по формированию правительства членами парламентских фракций, понимая, что в случае проведения действительно справедливых выборов большинство мест в парламенте получат сторонники радикальных течений.
Одновременно произошла и трансформация иорданской позиции по отношению к сирийским событиям: от почти полного блокирования с самыми «ярыми сторонниками силового свержения Асада путем иностранной интервенции» в лице саудитов и катарцев, до демонстративного нейтралитета с акцентированием позиции «по невмешательству». Королевский двор испугался перспективы усиления местных исламистов по мере нарастания в стране влияния саудитов и катарцев, которые предлагали инвестиции и интеграцию в ССАПГЗ. Кроме того, в случае свержения режима Башара Асада «революция» практически однозначно перекинется в Иорданию. Отсюда – некий неофициальный «договор о намерениях» между королем и «светской», бедуинской частью жителей страны «о приостановке коренных реформ». И такая позиция, кстати, поддерживается Вашингтоном, который абсолютно не заинтересован в свержении короля или резком ослаблении его полномочий. Это абсолютно не отменяет возможности социального взрыва в случае обострения экономической ситуации. И ФИД в данном случае, несмотря на декларируемые принципы «парламентской борьбы», вполне может эти протесты возглавить.