Институт Ближнего Востока
вернуться на страницу назад

О мекканском саммите организации исламского Сотрудничества

Г.Г. Косач

Сообщая (или комментируя) итоги состоявшегося 14-15 августа 2012 г. в Мекке чрезвычайного саммита Организации исламского сотрудничества (ОИС), отечественные журналисты (или исследователи) обращали внимание лишь на один аспект принятого им Заключительного коммюнике. Этот аспект – принятое практически единогласно (позиция голосовавших против Ирана и Алжира на фоне остальных 55 государств-членов, вряд ли меняет эту картину) решение (пункт 19 Заключительного коммюнике) о (если цитировать его оригинальный текст) «приостановке членства Сирийской Арабской Республики в Ор-ганизации исламского сотрудничества, во всех связанных с ней органах и ее специализи-рованных структурах». Это решение объяснялось: «Саммит принимает решение в связи с тем, что миссия представителя ООН и Лиги арабских государства, арабская инициатива, а также решения Организации исламского сотрудничества, не привели к практическим результатам, как и в связи с упорством сирийских властей, продолжающих придерживаться принципа силового разблокирования сложившейся ситуации».

Вопрос, однако, не сводится только к Заключительному коммюнике. Идентичное решение содержалось и в принятой саммитом Резолюции о положении в Сирии (пункт 6 этого документа), где оно оправдывалось ссылкой на принятую 3 августа 2012 г. Гене-ральной ассамблеей ООН резолюцию о положении в Сирии («приветствовавшуюся» сам-митом), подчеркивавшую (пункт 5 Резолюции встречи в Мекке) «резкое осуждение про-водимого сирийскими властями систематического и широкомасштабного нарушения прав человека и основных свобод». Наконец, третий документ саммита Мекканская хартия, говоря об «угнетенных мусульманских народах» (пункт 8), включал в текст и указание на то, что среди этих «угнетенных мусульманских народов» и «арабо-мусульманский народ Сирии», против которого («на глазах у всего мира») «регулярная армия» развязала «кровавую агрессию с применением самолетов, артиллерийских орудий и ракет», сея «разрушение и смерть в мирных городах и селах».

Стоило бы заметить, что подход российских исследователей и журналистов к со-бытию (сам саммит) и основополагающему документу этого события – его Заключитель-ному коммюнике (вряд ли, кто-либо из них даже догадывается о существовании иных до-кументов саммита, ведь для этого необходимо обратиться к чему-то большему, чем ново-сти, транслируемыми информационными агентствами) не может не быть оправданным, - российская ближневосточная политика полностью сосредоточена на внутрисирийском конфликте. Более того, связанные с Мекканским саммитом ОИС комментарии отече-ственных исследователей (не говоря уже о журналистах), с большей или меньшей жестко-стью (порой, требуя от Башара Асада физически уничтожить всю сирийскую оппозицию) осуждавшие принятое им решение, также понятны и объяснимы, - российская позиция в отношении внутрисирийских событий заключается в необходимости давления на обе конфликтующие стороны в надежде заставить их пойти на взаимные уступки. Если же Мекканский саммит в своих документах требовал от «сирийских властей немедленно прекратить использование силы против сирийских граждан», а также «ответить на их законные устремления и требования, связанные с политическим участием и справедливым правлением», то в контексте российской политики его позиция не может не рассматриваться как односторонняя. В свою очередь, поскольку российско-саудовские и российско-катарские отношения переживают не лучшие времена, постольку «односторонность» документов Мекканского саммита должна определяться в России как следствие курса «ваххабитской» Саудовской Аравии и «злобного карлика» Катара.

Все это так, и все это не требует дополнительных рассуждений. Какова реальность, требующая максимальной простоты для объяснения любого явления или события (когда авторы, объясняющие их, кажется, на самом деле начинают верить в то, что мир прост), таковы и определяемые ею комментарии. Однако даже в рамках этой реальности в доку-ментах Мекканского саммита можно найти некоторые детали (не связанные с тем, что в России считают главным – осуждение «законного сирийского режима»!), которые, тем не менее, вполне могли бы заслужить внимание российских авторов.

Мекканская встреча глав государств и правительств проходила под девизом «Сам-мит исламской солидарности», обсуждая вопросы, связанные с необходимостью полити-ческих реформ в арабо-мусульманском мире, расширяющих степень участия более широ-ких слоев местных обществ в процессе принятия политического решения. Заключитель-ное коммюнике и Мекканская хартия считали необходимым подчеркнуть, что эти рефор-мы не могут быть успешны, если арабо-мусульманский мир пойдет по пути са-моизоляции, - он, подчеркивалось в них, часть современного мира, и в жизни этого мира приверженцы ислама и мусульманские государства должны принимать самое активное участие. Любопытное обстоятельство, - повестку дня саммита определяла принимавшая его страна – все та же «ваххабитская» Саудовская Аравия. Более того, накануне саммита в Эр-Рияде прошло заседание Министерского совета стран-членов Совета сотрудничества арабских государств Залива (ССАГЗ), посвященное вопросам проведения Мекканской встречи глав государств и правительств ОИС. Иными словами, эту встречу (а что в этом удивительного?) тщательно готовили, - ее принимало не только саудовское королевство, но и «ваххабитский» Катар и другие «иллюзорные» государства Залива. Впрочем, насколько это любопытно для многих российских исследователей и журналистов, если современный мир для них – это «глобальная американская гегемония», в фарватере которой идут, разумеется, и ближневосточные монархии – «сателлиты» вашингтонской администрации.

Мекканская хартия значительно резче, чем это делалось раньше, осуждала религи-озный экстремизм, настойчиво повторяя и цитируя, при этом, коранические айяты, что «мусульмане – нация умеренной срединности (умма васат)», «нация, давшая миру Боже-ственное откровение», но вместе с этим миром «строящая единую общечеловеческую ци-вилизацию». Вновь любопытная деталь, - организаторы саммита говорили на языке, по-нятном и приемлемом для любого человека. Но насколько это любопытно российским авторам, свято верящим в то, что недалек тот день, когда пробужденный «ваххабитами» в эпоху «арабской весны» демон «исламизма» сметет троны в «отсталых» монархиях Зали-ва. А из этой веры следует единственный (и очень естественный) вывод, - правители этих монархий меняют риторику, чтобы «оттянуть время» своего неизбежного свержения.

Текст Заключительного коммюнике и Резолюции по Палестине содержит два дей-ствительно важных (хотя уже давно и не новых) положения. Если одно из них предпола-гает «справедливое решение вопроса о палестинских беженцах» (лишь одним, но не единственным, аспектом этого «справедливого решения» выступает их возвращение к «родным очагам»), то второе – в полном объеме повторяет положения «арабской мирной инициативы» в качестве одной из основ (наряду с известными резолюциями ООН и другими международными документами) «полного и окончательного урегулирования арабо-израильского конфликта». Вновь любопытное обстоятельство, - эта инициатива исходила от нынешнего саудовского монарха Абдаллы бен Абдель Азиза. Ее выдвижению в 2002 г. на обсуждение Бейрутского саммита Лиги арабских государств предшествовали контакты с лидерами стран ССАГЗ.

Эту инициативу неустанно хоронили – и израильские правые (да почему только эта часть израильского политического спектра?), и молодые арабские радикалы (включая и их исламскую фракцию) до, во время и после «арабской весны». Но любопытная деталь, - уже (это видно на всех его фото последнего времени) немощный старик, саудовский ко-роль продолжает настаивать на важности документа, который он выдвинул, обращаясь к «народу Израиля». Сделал ли это столь публично кто-либо другой из арабских политиков? Как много сегодня арабских политиков, открыто говорящих о том, что не мо-жет быть и речи о полном и безусловном возвращении палестинских беженцев (какова ныне реальная численность тех, кто в 1948-1949 гг. покинул бывшую подмандатную Палестину?) на их оставшуюся в прошлом «историческую родину»? Кто-либо из них выдвинул инициативу «диалога религий и культур» в качестве пути к созданию толерантного мира, поддержке которой посвящен пункт 33 Заключительного коммюнике, призывающий государства-члены ОИС активно участвовать в программах «Международного центра диалога религий и культур имени короля Абдаллы бен Абдель Азиза Аль Сауда»? Но это не любопытно, если не удостаивается внимания российских исследователей и журналистов. Да, наверное, если кто-либо из них прочтет название этого «Центра», то оно вызовет у него всего лишь саркастическую улыбку, - как же, король называет своим именем создаваемое им же учреждение! Далее он скажет: «Что с них взять, с этих отживших свое корольков?!». И он будет прав, - он ведь живет не в Саудовской Аравии (где женщин не допускают к вождению автомобиля, обычно только это и знают о саудовском королевстве!), а в демократической стране.

Открывая (естественно, на правах хозяина) саммит в Мекке, король Абдалла бен Абдель Азиз (рядом с ним сидел президент ИРИ Махмуд Ахмадинежад) предложил его участникам создать «Центр диалога мусульманских мазхабов» с местопребыванием в Эр-Рияде. По мнению саудовского монарха, в руководстве этого «Центра» могли бы быть представлены страны-члены ОИС, «выдвинутые исламским саммитом по рекомендации Секретариата ОИС и ее Совета министров иностранных дел». Заключительное коммюни-ке Мекканского саммита приветствовало эту инициативу (пункт 2), согласившись и с по-рядком назначения членов руководства будущего «Центра».

Казалось бы, российские исследователи и журналисты не могли пройти мимо этого аспекта итогов Мекканского саммита, хотя бы потому, что он значительно важнее для России, чем ее позиция по внутрисирийскому конфликту (ведь на смену одним лоббистам, как времена года, обязательно придут другие!). Речь идет о принципиальном (а вовсе не просто любопытном) обстоятельстве – процессе дальнейшего и все более последовательно развивающегося сближения исламских правовых школ, включая (как это следует из слов саудовского монарха) и их шиитскую составляющую.

Предложение короля Абдаллы бен Абдель Азиза направлено, в том числе, на то, чтобы выработать некую стоящую над всеми существующими правовыми школами (но приемлемую для всех них) формулу регулирования жизни мусульман и тех обществ, где они живут. Частью этой формулы будет, разумеется, и принятый в Саудовской Аравии и Катаре «ваххабизм» – официальный ханбалитский мазхаб. Но как быть с «традиционным исламом» жестко защищаемым в сегодняшней России от «происков» саудовских и катар-ских «ваххабитов»? Российское мусульманское сообщество также останется «суверен-ным», как это принято в нынешней России? Его минует «чаша» движения по пути, кото-рым пойдет (имея в виду, в частности, саудовско-катарские материальные возможности) весь мусульманский мир, - не возражал же против этого начинания президент Махмуд Ахмадинежад?

Но, увы – даже то, что должно волновать Россию, не интересует российских иссле-дователей и журналистов.

Начало