28 декабря 2023 года, под занавес года, ведущим мозговым центром Турции, Фондом политических, экономических и социальных исследований (SETAV), был опубликован ежегодник «Радар безопасности 2024», посвященный перспективам взаимодействия Турции с зарубежными партнёрами в наступившем году.
Часть 12 нашей публикации доступна на сайте ИБВ по ссылке: http://www.iimes.ru/?p=105456 [1]
Напомним, что в предыдущих частях нашей публикации мы рассмотрели состояние и перспективы отношений Турции с Россией, США и ЕС, а также политику страны на Южном Кавказе. Также мы осветили положение дел в турецком военно-промышленном комплексе и рассмотрели политику Турции на Африканском континенте. Кроме того, мы рассмотрели общие подходы Турции к Ближнему Востоку и углубились в турецко-сирийские отношения.
В частности, мы перешли к материалу сборника, который озаглавлен как «Сирия. Неопределенное будущее». Его автором стал Кутлухан Гёрюджю, эксперт Фонда политических, экономических и социальных исследований Турции, специализирующийся на сирийской проблематике, туркменах, а также на ИГИЛ (Исламское государства – здесь и далее, запрещенная в РФ террористическая организация – И.С.)
Перечисляя главные процессы 2023 года, турецкий автор отмечает теракт против комплекса МВД в Анкаре в конце года и последовавшие за ним контртеррористические трансграничные операции ВС Турции в Ираке и в Сирии. Непосредственно касаясь Сирии, турецкий автор указывает на «неспособность Асада предпринять дополнительные шаги в направлении нормализации», что повлекло за собой приостановку процесса восстановления нормальных отношений Сирии на Ближнем Востоке. Турция, в свою очередь, отказалась от вывода своих военнослужащих с территории Сирии, ставя его в зависимость от урегулирования проблематики турецко-сирийского приграничья и темы сирийских беженцев в Турции.
Продолжаем цитирование турецкого автора:
«В 2023 году контртеррористическая кампания Турции в Сирии продолжилась в соответствии с ранее установленными страной правилами ведения боевых действий.
В этом смысле турецкое правительство прибегло к обезглавливанию руководства (имеются в виду операции турецких спецслужб, направленные либо на ликвидацию, либо на задержание высокопоставленных руководителей террористических группировок – прим.) и нацелилось на финансовые ресурсы организации, несмотря на то, что регулярно поднимало вопрос о возможности наземной операции.
В этом контексте можно утверждать, что наиболее значимым событием стало решение Турции начать комплексную операцию с использованием вооруженных беспилотников после установления того, что террористическая атака на комплекс Министерства внутренних дел в Анкаре произошла из Сирии. Особо примечательно то, что страна нацелилась на финансовые ресурсы организации, включая нефтяные месторождения. Можно утверждать, что операция 2023 года была аналогична (но более масштабна) операции, которую Турция начала в Сирии и Ираке после террористической атаки в Стамбуле в прошлом году».
Итак, отметим немаловажное обстоятельство: коль скоро турецкий автор говорит о том, что Турция «нацелилась на нефтяные месторождения» Сирии, то важно помнить, что контролируются они сирийскими курдами из Сил народной самообороны, пользующихся поддержкой со стороны США. Практически это означает, что Турция пробует варианты по лишению курдов американской поддержки – пока, впрочем, безуспешные.
Тем не менее, есть два момента, обуславливающие турецкую настойчивость в вопросе. Прежде всего, Турция исходит из того, что в недавнем прошлом уже были прецеденты, когда американцы меняли свою позицию и отказывались от поддержки тех, кто считались их ближайшими партнёрами на Ближнем Востоке. Речь идет и об Ираке, и об Афганистане. А то, что произошло уже, как минимум, два раза, может повториться и в третий раз. И второй момент, который также имеет значение, заключается в том, что турецкая внешняя политика (как и турецкая психология) является крайне «упёртой» и отступающей только перед кратно превосходящим контрдавлением. Поскольку такого со стороны США не наблюдается, турецкие попытки будут продолжаться.
Переходим с следующему разделу исследования, который озаглавлен как «Главная динамика». Он перечисляет основные тренды происходящих событий. Первым пунктом значится «Нормализация между режимом и арабскими государствами».
Цитируем:
«Можно сказать, что режим и арабские государства предприняли первые шаги по нормализации ситуации еще в 2018 году.
Устранение сирийской оппозиции из всех соответствующих регионов, за исключением Идлиба, во многом подтвердило, что режим выживет, что побудило региональных игроков адаптироваться к новым условиям и меняющимся обстоятельствам.
Первой страной, которая восстановила контакт с режимом, стала Иордания после того, как режим вернул Дераа и его окраины.
Вскоре после того, как Иордания начала контактировать с режимом, в конце 2018 года Объединенные Арабские Эмираты вновь открыли свое посольство в Дамаске.
Вскоре этому примеру последовал Бахрейн. Важно подчеркнуть, что на решение Бахрейна напрямую повлияли ОАЭ. Соответственно, ОАЭ, возможно, пошли на этот шаг самостоятельно и не были согласны с большинством членов Лиги арабских государств.
Учитывая положение дел в то время и операцию «Весенний щит», решение страны восстановить отношения с режимом, возможно, было вызвано антитурецкими настроениями.
Действительно, ОАЭ якобы предложили заплатить режиму 3 миллиарда долларов за нападение на Идлиб.
Таким образом, даже если ОАЭ не согласны с арабскими странами по этому вопросу, можно отметить, что другие арабские государства также решили проводить нормализацию с режимом.
Единственным возможным исключением является Катар, который не наложил вето на повторное принятие Сирии в Лигу арабских государств.
В этом смысле возвращение режима в Лигу арабских государств можно рассматривать как то, что арабские страны дают шанс на нормализацию.
Известно, что на это решение повлияли две основные проблемы: прекращение поставок незаконных наркотиков в соседние страны и репатриация сирийских просителей убежища.
Взамен режим ожидает, что арабские государства будут лоббировать смягчение санкций США и инвестиции в Сирию.
Хотя вопрос инвестиций кажется более простым для решения, для Соединенных Штатов остается невозможным в ближайшее время ослабить санкции.
Можно утверждать, что для того, чтобы это стало возможным, режиму придется официально признать РПК, также известную как Силы демократической Сирии или СДС (речь идет о том, чтобы признать СДС в качестве законной силы на сирийской территории; а это уже, в свою очередь, будет означать дипломатический клинч с Турцией, см. ниже – И.С.)
Это, в свою очередь, может означать пересечение «красной линии» с точки зрения Турции.
Следовательно, Арабский контактный комитет приостановил переговоры в сентябре из-за неспособности режима удовлетворить требования арабских государств. Несмотря на это, 17 декабря режим активировал свое посольство в Саудовской Аравии. На данный момент можно заметить, что существуют разногласия внутри Арабского контактного комитета.
В частности, Иордания по-прежнему глубоко обеспокоена незаконным оборотом наркотиков из территорий, контролируемых режимом, и даже рассматривала военные варианты – об этом говорилось на уровне министров иностранных дел. Таким образом, представления членов Комитета об угрозах и, как следствие, подходы, как правило, различаются.»
Заметим, что в изложенном выше просматривается два момента.
Момент первый заключается в том, что для привлечения (западных) инвестиций на свою территорию, для восстановления страны, сирийскому руководству требуется признать законными нахождение и действия СДС в Сирии. А это означает согласиться на административную реформу в стране по образцу широкой курдской автономии при непосредственном вовлечении в сирийские дела США. Это создаст проблему в отношениях между Турцией и Сирией, а также нельзя сбрасывать со счетов и отношения между Дамаском и Москвой, и Дамаском с Тегераном.
Второй момент – в том, что, как можно заметить, требования партнёров по ЛАГ включают к сирийскому руководству достаточно широкий перечень требований, среди которых тема незаконного оборота наркотических средств является пусть важной, но, всё же, одной из тем.
Тематика нормализации отношений между Турцией и «режимом в Дамаске» отражена в следующем разделе:
«Как и арабские государства, Турция уделяет приоритетное внимание двум вопросам в своих усилиях по нормализации отношений с режимом: борьба с РПК/СНС и репатриация сирийских просителей убежища.
Режим, в свою очередь, называет вывод всех турецких войск со своей территории предварительным условием.
Ни для кого не секрет, что Турция не может пойти на этот шаг до тех пор, пока террористическое присутствие в Сирии не прекратит свое существование. Действительно, об этом говорилось на президентском уровне.
Поскольку Турция не может выполнить это предварительное условие, прогресс процесса нормализации зависит от уступок со стороны режима.
Кроме того, существуют серьезные вопросы относительно способности и желания режима удовлетворить требования Турции.
Действительно, режим не хочет, чтобы диссиденты, бежавшие из Сирии, вернулись в свою страну, поскольку он утверждает, что не допускать эту группу — единственный способ управлять Сирией.
Что касается борьбы с РПК/СНС, то можно отметить, что военный потенциал режима остается недостаточным. Можно утверждать, что режим (и, соответственно, Россия и Иран) не может атаковать эту группировку, пока она остается под зонтиком безопасности США.
Напомним, США авиаударами уничтожили большое количество российских наемников, пытавшихся прорваться на северо-восток Дейр-эз-Зора.
Диалог между Турцией и режимом начался с заявления министра иностранных дел Мевлюта Чавушоглу 11 августа 2022 года о том, что он находится в контакте с министром иностранных дел режима Фейсалом Мекдадом. Совсем недавно обе стороны вместе с Ираном и Россией создали четырехсторонний механизм.
Встреча министров иностранных дел этих стран 10 мая 2023 года стала конкретным шагом в этом контексте. Хотя стороны достигли консенсуса относительно создания дорожной карты, встреча не принесла каких-либо значимых результатов. Более того, Башар Асад выступил с негативными заявлениями относительно процесса нормализации отношений после переизбрания президента Эрдогана в Турции. С тех пор дальнейшего прогресса на этом фронте не произошло».
Как можно заметить из сказанного выше, Турция категорически отказывается от вывода своих войск с территории Сирии, который, в свою очередь, называется сирийской стороной в качестве предварительного условия для продолжения переговоров по нормализации отношений между двумя странами.
Одним из важнейших предварительных условий со стороны Турции является возвращение сирийских беженцев на родину. Отметим, что проблема встала для Турции настолько остро, что оказалась одной из центральных в выборной компании мая 2023 года.
В ходе президентских выборов, особенно громкие заявления делал кандидат от объединенной оппозиции Кемаль Кылычдароглу, который обещал высылку беженцев из Турции в течение 1 года. Для того, чтобы «потрафить» националистически настроенному электорату, Кемаль Кылычдароглу даже пошел на письменные договоренности с крайне правыми турецкими националистами, что было негативно встречено партнёрами по оппозиционной коалиции.
С другой стороны, не смог игнорировать эту тему и Реджеп Тайип Эрдоган. Он давал более объективную картину происходящего и обещал более реалистичные этапы и сроки достижения поставленной задачи. Турецкий лидер обещал продолжение процесса, который будет постепенным и подразумевать как договоренности с официальным Дамаском, так и строительство жилья для переселенцев в турецко-сирийском приграничье (на сирийской стороне – И.С.)
Тема беженцев, оказавшись частью выборного процесса мая 2023 года, как следует ожидать, может и дальше давать знать о себе. Вероятность этого достаточно высока – в турецком обществе созрело большое раздражение сирийскими беженцами на территории страны. Более того, претерпевает изменение и отношение к иностранцам в Турции – нельзя говорить, что оно сохранилось прежним благожелательным и открытым.
На месте нему пришло укрепляющееся раздражение засильем иностранцев, отъемом ими рабочих мест и ниш, ростом цен, их претензиям на материальную и социальную помощь государства и т.д. Здесь мы, разумеется, собрали претензии ко всем иностранцам в целом, хотя, разумеется, претензии к тем же сирийским беженцам и релокантам из России – разные. Применительно к сирийским беженцам, претензия в их численности, в переформатировании ими под себя окружающего пространства, в отъем ими рабочих мест путем демпинга, в криминогенных вопросах.
Подчеркнем, что эта тема уже встала в Турции достаточно остро и стала темой для дебатов кандидатов на прошлых выборах в мае месяце. А в марте месяце в Турции пройдут выборы в местные органы власти, включая и выборы мэров городов. В отдельных городах тема беженцев и мигрантов может стоять достаточно остро и правильное «обращение» с этой темой может быть фактором победы. Допустим, в том же многонациональном и густонаселенном Стамбуле, который турецкое руководство хочет вернуть.
Так что, тема с турецкими беженцами представляется для Турции блокирующей для контактов с официальным Дамаском. Лишь только подвижки со стороны Башара Асада способны сдвинуть турецко-сирийские переговоры о дальнейшей нормализации.
И есть ещё один фактор, который не следует сбрасывать со счетов. В прошлом турецкое руководство не раз заявляло о готовности к проведению четвертой по счету военной операции в Сирии. В особенности, эти разговоры звучали накануне президентских выборов в стране. Операция так и не состоялась, однако, ненулевая вероятность её проведения сохраняется. Тем более, на фоне политического клинча, в котором оказались турецкое и сирийское руководства.
Вот что по этому поводу сообщает турецкий автор:
«Борьба Турции против РПК/СНС изменила свой ход после операции «Весна мира» в октябре 2019 года.
Важно отметить, что любая наземная операция Турции против сирийских регионов (за исключением Телль-Рифаата) может подвергнуться риску санкций США.
Тем временем, Телль-Рифат остается под защитой поддерживаемых Россией и Ираном шиитских ополченцев, поскольку обе страны считают этот регион стратегически важным для безопасности Алеппо.
Следовательно, с 2019 года Турция пытается бороться с терроризмом новыми методами. С 2020 года Турция разработала новый тип военного воздействия, нейтрализуя членов РПК/СНС в Сирии с помощью вооруженных дронов.
Эти операции набрали обороты в 2021 году и стали проводиться все чаще в 2022 и 2023 годах. В то же время с 2022 года страна наносит удары по нефтяным месторождениям на территориях, контролируемых РПК/Отрядами народной самообороны.
После теракта в Анкаре 5 октября турецкие военные провели воздушную операцию, нацеленную на финансовые ресурсы террористической организации, включая нефтяные месторождения и объекты природного газа. Действительно, авиаудары Турции, как сообщается, обошлись организации более чем в 1 миллиард долларов».