Впервые с 2006 г. с официальным 5-дневным визитом, с 14 по 18 октября, Пакистан посетили члены королевской семьи Великобритании, герцог и герцогиня Кембриджские, Уильям и Кейт. Естественно, что итоги этого визита заведомо не могли принести сколь-нибудь ощутимых политических результатов, поскольку подобная поездка – это прежде всего вопрос имиджа двусторонних отношений. Однако даже в таком контексте это хороший повод, чтобы не только проанализировать специфику этих отношений, но и поднять вопросы о некоторых подводных камнях внутренней политики Пакистана и Великобритании.
Тем более что хотя СМИ во всех подробностях проанализировали наряды герцогини Кембриджской и сделанные посредством этих нарядов реверансы принцессе Диане и пакистанским госсимволам (Уильям, кажется, не вызвал и десятой доли сопоставимого интереса, если судить по публикациям), однако едва ли была предпринята хоть одна попытка глубже посмотреть на ситуацию.
В пресс-релизе королевской семьи, предшествовавшем визиту, а также в сопутствующих оному материалах для соцсетей словно мантра повторялось, что основная цель поездки – «показать Пакистан таким, каким он является сегодня – динамичной, амбициозной и устремленной в будущее нацией… разнообразные сообщества (этой нации) и прекрасные пейзажи (страны). Герцог и герцогиня с нетерпением ждут встречи с молодыми пакистанцами, чтобы услышать об их ожиданиях от будущего страны».
Проблема в том, если динамичной и амбициозной можно, пожалуй, назвать любую достаточно активно развивающуюся страну или нацию, то слова об «устремленности в будущее» абсолютно точно не относятся к сегодняшнему пакистанскому обществу. И к счастью не все в Соединённом Королевстве разделяют подобные взгляды.
Так, в 2018 г. действующая в Университете Бирмингема Инициатива Содружества по продвижению свободы веры или религиозных взглядов (University of Birmingham’s Commonwealth Initiative for Freedom of Religion or Belief, CIFoRB) подготовила доклад, в котором достаточно наглядно показаны масштабы принудительного (а зачастую и откровенно насильственного) исламского прозелитизма в Пакистане, что, мягко говоря, вызывает удивление, когда речь идёт о государстве, которое и так уже является полностью исламским, по крайней мере декларативно.
Согласно докладу, одним из самых популярных инструментов такого принудительного перехода в ислам является похищение немусульманских женщин, девушек и даже девочек и принудительная их выдача замуж за пакистанских мусульман, что само собой подразумевает переход в религию супруга. Под удар попадают прежде всего девушки и девочки из христианских, индуистских, а также в меньшей степени сикхских семей. Возраст похищаемой и принуждаемой к переходу в ислам практически не имеет значения, ведь с одной стороны Пакистан до сих пор не имеет закона, в котором бы оговаривалось, что брачный возраст для девушек наступает не раньше 18 лет, а с другой стороны в исламе невеста может быть введена в дом жениха уже в возрасте от 9 лет.
Закон о брачном возрасте после колоссальных проволочек длинною в несколько лет был, наконец, одобрен пакистанским Сенатом в мае 2019 г. Однако он все равно ещё должен быть одобрен Национальной ассамблеей, где предсказуемо столкнется с ожесточенным сопротивлением фанатиков из религиозных партий. От этого страдают не только немусульманские девочки, но и девочки из мусульманских семей, выдаваемые замуж значительно раньше 18 лет. По данным исследования ЮНИСЕФ, в Пакистане самый большой процент браков с участием детей – более 1,9 млн. Более 3% девочек выдаются замуж уже до 15 лет, ещё 21% – до наступления 18-летия. Аналогичная ситуация складывается и в случае с законом, запрещающим принудительное обращение в другую религию, застрявшим в парламенте страны.
Конечно, связанные разнообразными нормами этикета и не имеющие явных возможностей напрямую влиять на политические вопросы герцог и герцогиня Кембриджские почти наверняка не могли бы поднять подобные проблемы в каком-либо из своих публичных появлений в рамках визита в Пакистан. И уж тем более такой диалог не получил бы освещения в СМИ, даже если бы имел место. Однако уже только сам факт визита членов британской королевской семьи в Пакистан, официально проводящийся по просьбе британского Форин офиса, вполне явно демонстрирует отношение британского политического истеблишмента (а именно – тотальное игнорирование) к обозначенным выше проблемам не только на территории Пакистана, но и в Соединённом Королевстве, что наглядно иллюстрирует статистика [1]. Это, как минимум, крайне непоследовательная политика для государства, уделяющего немало внимания правам различных меньшинств на собственной территории.
Впрочем, стоит ли удивляться, если в Англии и Уэльсе на законодательном уровне до сих пор действуют положения, оговаривающие возможность брака для 16-ти и 17-летних при наличии согласия родителей. Подобные законы оставляют без защиты прежде всего детей из семей выходцев из бывших британских колоний вроде Пакистана и Бангладеш, а также стран и территорий с традиционным типом общества. Это иллюстрирует, например, история активистки организации Фридом Юнайтед (Freedom United) Пайзи Махмуд (Payzee Mahmod) и ее старшей сестры, описанная в издании The Sunday Times и озаглавленная «Я смеялась над браками по принуждению в 15, но в 16 у меня уже был муж».
Махин Прача (Maheen Pracha) из Пакистанской комиссии по правам человека (Human Rights Commission of Pakistan) приводит данные, согласно которым только в одной провинции Синд в 2018 г. произошло более 1 000 случаев принудительного обращения в ислам. Сопоставимые масштабы проблема имеет как минимум и в провинции Пенджаб. «Местные полицейские и политические лидеры, особенно в провинциях Пенджаб и Синд, часто обвиняются в соучастии в принудительных браках и обращениях, поскольку они не расследуют их надлежащим образом», – говорится в докладе 2019 г., подготовленном Комиссией США по международной свободе вероисповедания (U.S. Commission on International Religious Freedom).
Сардар Муштак Гилл (Sardar Mushtaq Gill), занимающийся защитой гражданских прав адвокат, представляющий евангелическую организацию Legal Evangelical Association Development, считает, что «основной причиной (такой принудительной исламизации) является стремление увеличить мусульманское население Пакистана, проистекающее из исламского учения о том, что человеку, который обращает немусульман в ислам, будет гарантировано место в раю».
Ему вторит Уильям Старк, представляющий International Christian Concern: «Важно отметить религиозные причины этих похищений. В Пакистане есть экстремисты, продвигающие идеологии, согласно которым похищение людей и насильственное обращение религиозных меньшинств является благом. Эти идеологии учат, что преступники получат благословение за свой поступок, потому что они сделали это, чтобы распространить ислам. Международное давление на Пакистан является важным элементом стремления положить конец подобным практикам. Без мотивации, исходящей из-за пределов страны, очень маловероятно, что правительство Пакистана прислушается к лидерам меньшинств и гражданскому обществу и примет законы для борьбы с этой проблемой».
Возникает вопрос, о каком международном давлении может идти речь, если даже Великобритания, государство со столь тесными и давними связями с Пакистаном и столь мощным потенциалом влияния на страну, игнорирует самые очевидные свидетельства упомянутых притеснений? «Судебные органы часто подвержены страху расправы со стороны экстремистских элементов, в других случаях личные убеждения сотрудников судебных органов влияют на принятие ими аргументов, согласно которым женщина/девочка по собственному желанию вышла замуж и перешла в ислам», – делают вывод авторы доклада из CIFoRB. Такой вывод вполне наглядно иллюстрирует история пакистанской христианки Асии Биби [2], высказавшиеся в защиту которой официальные лица Пакистана (один из них мусульманин) были убиты исламскими экстремистами.
И хотя реакция международного сообщества на эту ситуацию была достаточно значительной, многие политики прокомментировали ситуацию, несколько стран предложили убежище (в итоге Биби все же удалось уехать в Канаду), однако правительство Пакистана предпочло пойти на поводу у доморощенных экстремистов, а не прислушаться к международному сообществу, что наглядно показывает весь потенциал так называемого «международного давления».
Что касается «разнообразия сообществ Пакистана», упомянутого в королевском пресс-релизе, то при текущих темпах принудительной исламизации и без того немногочисленного немусульманского населения страны очень скоро это т.н. разнообразие будет сведено к не более чем статистической погрешности. Именно в недостаточной защите прав меньшинств в стране среди прочего обвинили пакистанское правительство во главе с бывшим крикетистом Имраном Ханом индусы и сикхи во время митинга против похищения девушек и их насильственной исламизации 12 июля в провинции Синд. Вполне очевидно, что пакистанское руководство считает бессмысленным защищать права меньшинств в условиях, когда стране эти меньшинства и «разнообразные сообщества» не нужны. Показали герцогам, что осталось и хватит на этом.
К сожалению, легко, даже слишком легко констатировать, что сегодняшний Пакистан вовсе не является «устремленной в будущее» страной. Наоборот, он устремлен в прошлое, ведь у значительной части населения страны просто не может быть никакого будущего и эта часть просто не смогла бы ответить кембриджским вельможам на вопрос о своих ожиданиях от него. Пакистан устремлен в прошлое, в котором господствуют исключительно насилие и подавление. Перманентные нападения на немусульман, нередко со смертельным исходом, на этом фоне едва ли стоят подробного упоминания и представляют собой тему для отдельного масштабного исследования. Увы, никакие фотоловушки на леопардов, установленные герцогами, умилительные фотографии из школ или наряды герцогини, не смогут этого замаскировать.