- Институт Ближнего Востока - http://www.iimes.ru -

«Национальный вопрос» Турции в Восточном Средиземном море. Часть 1

В начале 2020 года в Турции была опубликована книга под заголовком «Борьба за раздел Восточного Средиземного моря и Турция». К настоящему моменту книга пережила уже несколько переизданий.

Автором книги стал Джихат Яйджи – вице-адмирал ВМФ Турции, который ушел в отставку лишь 18 мая 2020 года.

Он относится к числу тех, кто непосредственно принимал активное участие в чистках турецкой армии от членов так называемой «Террористической организации Фетхуллаха Гюлена» или, в турецкой аббревиатуре, FETÖ.

В частности, при Д.Яйджи было разработано специальное программное обеспечение (так называемый Fetömetre), в задачи которого входило выявление в ВС Турции военнослужащих, инфильтрованных со стороны секты Ф.Гюлена.

Как сообщается турецкими СМИ, по состоянию на конец 2018 года, с помощью упомянутой выше системы было выявлено около 4,5 тыс. военнослужащих и 600 гражданских лиц, имевших связи с беглым проповедником Ф.Гюленом, проживающим на территории США (в Турции считается организатором попытки переворота в ночь с 15 на 16 июля 2016 года, однако, запросы об экстрадиции его из США в Турцию американским судом не удовлетворяются со ссылкой на недостаточную доказательную базу – В.К.).

Но, что куда как более важно, в контексте данной публикации, это  то, что Джихат Яйджи считается одним из авторов идеи о подписании соглашения между Турцией и Ливией (а точнее между правительством национального согласия Фаиза Сараджа) о демаркации морской границы между Турцией и Ливией и о разделении исключительных экономических зон. Заметим, что это соглашение было крайне болезненно встречено так называемым «газовым консорциумом» в составе Греции, Кипра, Израиля и Египта, ведущим в настоящее время разведку и добычу природного газа в Восточном Средиземноморье и решающим вопрос его дальнейшей транспортировки на европейский рынок сбыта, не увязывая данные вопросы никак ни с Турцией, ни с Турецкой Республикой Северного Кипра.

Причина заключается в том, что Турция продекларировала, что: а) коль скоро ПНС признано ООН, то оно является легитимной стороной для заключения подобных соглашений о демаркации границ, которые должны быть международно признанными, б) теперь любая деятельность по прокладке газопровода для транспортировки природного газа, добываемого в Восточном Средиземноморье, должна «газовой четверкой», после подписания турецко-ливийского соглашения, согласовываться с Турцией. Выражаясь просто, на пути газа Восточного Средиземноморья Турция попыталась поставить щит. Его так и называют, по аналогии с операцией «Щит Евфрата» в Сирии – «Средиземноморским щитом» (для газа на пути в Европу – В.К.).

При этом, Турция и / или Ливия (в зависимости от маршрута), после / если они согласуют вопрос, имеют право получать за прокладку и использование трубопровода транзитные деньги. И, вообще, сама по себе — подчеркнем позицию турецкой стороны — прокладка трубопровода является предметом для согласования с Турцией.

Эта операция продемонстрировала способность Турции действовать «асимметрично» и за ней последовала резкая активизация деятельности Турции, направленной на то, чтобы удержать на плаву правительство национального согласия в его противостоянии с Ливийской национальной армией Халифы Хафтара. Невзирая на пандемию коронавируса в мире, активные действия Турции в Ливии продолжаются.

При этом, как мы не раз писали на страницах ИБВ, Турция, вставшая на защиту ПНС, снова оказалась в стратегическом меньшинстве – Х.Хафтар, пока во всяком случае, поддерживается большинством глобальных и региональных игроков. Из всей их массы, заметим, Турция выделяет именно российскую поддержку Х.Хафтара, хотя, как известно, Россия является далеко не самым влиятельным игроком на ливийской площадке (допустим, была растиражирована в Турции новость о недавнем захвате войсками ПНС ЗРПК «Панцирь» на авиабазе Эль-Ватия – В.К.). Очевидно, что Турция ищет союза с глобальными игроками в рамках поддержки ПНС. При этом, в диалоге с российской стороной Турция указывает на то, что она действует на стороне международно признанного правительства (пусть Турция и не признает Б.Асада, однако, подспудно звучит вопрос относительно «избирательности России» в поддержке международно признанных правительств – В.К.).

Ещё одним проектом, который так же приписывается Джихату Яйджи, является концепция Mavi Vatan или Синяя Родина — концепция установления Турцией господства в водных бассейнах, имеющих для страны стратегическое значение. В этом контексте теперь предстоит рассматривать всю деятельность турецкого ВМФ, который, в последнее время, резко активизировался, в частности, в плане проведения масштабных учений, включая не имеющие, по своему размаху, аналогов в турецкой истории.

Таким образом, можно говорить о том, что Джихат Яйджи был одним из тех турецких военнослужащих, которые стояли за принятием новой, проактивной доктрины Турецкой Республики на морских просторах.

И неслучайно его книга, посвященная интересам и подходам Турции к проблеме Восточного Средиземноморья, вызвала столь большой читательский интерес, удостоившись уже нескольких переизданий.

Не умаляет его роли и не исключает и сформулированных им подходов в отношении Восточного Средиземного моря тот факт, что отставка 18 мая 2020 года оказалась связана с подозрением уже самого Джихата Яйджи в связях с организацией Фетхуллаха Гюлена.

Прежде чем перейти непосредственно к рассмотрению издания отметим следующие немаловажные обстоятельства, касающиеся подходов Турции к вопросу отстаивания своих интересов на международной арене.

Во-первых, невзирая на то, что в фокусе пристального внимания российских СМИ и экспертного сообщества находится Сирия и обстановка в Идлибе, подлинный, стратегический интерес Турции сегодня находится именно в Восточном Средиземноморье и в Ливии. Эта страна сегодня является ключом к достижению Турцией своих стратегических целей по установлению контроля над частью газовых месторождений региона. И Турция все больше начинает вкладываться именно в «спасение» ПНС, невзирая на свое, бросающееся в глаза меньшинство.

Во-вторых, свои действия Турция строит на том фундаменте, что она действует в строгом соответствии с нормами международного права. И это касается не только соглашения, подписанного турками с ПНС. Но и, что самое главное, это связано с их претензиями на те или иные газовые участки в Восточном Средиземном море. О том, каковы реальные притязания Турции в этом смысле и чем страна обосновывает свои шаги, в нашей стране известно не очень много.

Но заметим, что в Ливии Турция и Россия опять оказались по разные стороны «баррикад», что создает пока не столько надежду на «Астану 2.0», сколько ещё один очаг напряженности в российско-турецких отношениях. Турция пока лишь подбирает ключи к тому, чтобы запустить в Ливии хотя бы диалог в системе координат: Саррадж и ПНС – законное руководство страны, Хафтар и ЛНС – боевики / повстанцы / оппозиция (нужное подставить). С акцентом на то, что ПНС – именно законное (!) правительство, а, следовательно, турецко-ливийская сделка имеет законную юридическую силу и должна быть признана международным сообществом. Надо сказать, что проведение в Берлине саммита по Ливии 19 января с.г., невзирая на отсутствие конкретного результата, само по себе стало результатом для Турции. Стране, действующей с позиций меньшинства, то есть Турции, удалось продавить проведение саммита ведущих мировых государств в желаемом для себя ключе.

Нет оснований не считать, что это – тот кейс, который будет использоваться турками и дальше при выстраивании вектора своей внешней политики, включая выбор методов и средств достижения своих стратегических целей. Это, собственно, наводить на мысль о третьем.

В-третьих, если говорить в общем, то Турция кардинальным образом изменила свой внешнеполитический подход. Страна отказалась от действий только за дипломатическим столом, а перешла уже к активным действиям с использованием жесткой (военной) силы. Чему свидетельством являются все её действия последнего времени, будь то сирийский Идлиб, или же активность в ливийском Триполи. И, подчеркнем, краеугольным камнем этой политики является отстаивание Турцией своих интересов в Восточном Средиземноморье – поскольку обладание собственными запасами энергоносителей способно кардинальным образом изменить положение и статус страны.

Крайне важным обстоятельством является то, что страна, если можно так выразиться, больше «не стесняется» и «не смущается», того, что она не является ведущей военно-политической силой в мире. У нее — сильные вооруженные силы, однако, ввиду очевидных брешей в плане стратегических вооружений (ракеты, спутники, космос – см. тематический цикл статей на сайте ИБВ на этот счет: http://www.iimes.ru/?p=69814 [1]) Турция не может нанести «удар возмездия», в случае нанесения по ней масштабного удара. Однако, это страна пытается компенсировать асимметричными действиями и использованием своих конкурентных преимуществ (допустим, тех же БПЛА- В.К.).

Турция, пусть и входит в двадцатку лидирующих стран мира по ВВП, не является и страной, кого можно назвать глобальной экономической силой. Турецкая лира сильно обесценилась на фоне международной конъюнктуры. А последствия для Турции коронавируса ещё только предстоит оценить. Однако, некоторые из них, допустим – сильное ослабление турецкой лиры, можно наблюдать уже сейчас.

Не является Турция и страной, у кого сегодня высокий «моральный авторитет», допустим, на том же Западе. Личность президента Р.Т.Эрдогана считается крайне одиозной и самые его успешные «заходы на Запад» связаны с тем, что турки разыгрывают себя в качестве «ценного приза» в отношениях между Россией и Западом, кого Западу желательно «сохранить в своей обойме». А выбор Западом между Путиным и Эрдоганом, как правило, приводит к выбору в пользу последнего.

Турецкое членство в блоке НАТО вызывает больше вопросов, чем ответов. Главный из них заключается в том, как может страна быть членом военно-политического союза, где она не может продвинуть свою собственную повестку в сфере безопасности?

Иными словами, она может решать в НАТО другие вопросы (какие – это отдельная тема), но рассчитывать на то, что НАТО находится на «турецкой стороне истории» не может. Однако, у Турции образца 2020 года есть своя собственная повестка, отстаиванием которой она сейчас начала активно заниматься, причем не только дипломатическими, но и военными методами.

И, следует признать, что, в масштабе возможностей современной Турции, КПД её действий в мире – достаточно высок. И она преодолела психологический барьер в плане действий не просто в меньшинстве, но и, вообще, в одиночку. Как мы уже писали на страницах ИБВ, успехом турецких дипломатов и армии следует считать то, что Турции удалось создать для своих ВС плацдарм на территории последней зоны деэскалации в Идлибе. Аналогичным успехом в Турции считаются действия в Ливии, где страна выступила в роли game changer, то есть, стороны, изменившей ход «игры». Но, заметим, что если раньше турками декларировалась идея о том, что они, пусть и не могут проводить свою собственную партию, могут сорвать партию чужую, то теперь ситуация качественно изменилась: страна демонстрирует готовность вести уже свою собственную партию.

Чем Турция при этом руководствуется. Выразим мнение, что США, в настоящее время, не проводят достаточно внятной внешней политики, вообще, и в рассматриваемом регионе, в частности. При этом, тезис администрации Д.Трампа об отказе от «роли мирового жандарма» был воспринят в Турции в качестве возможности. ЕС – слишком аморфное образование во внешнеполитическом смысле, со слабым влиянием на регионе и чуть ли не единственной заботой о том, чтобы на европейские просторы не хлынули бы новые беженцы. Китай в ближневосточных конфликтах себя почти никак не проявляет, чтобы можно было на него оглядываться. Таким образом, остается лишь только Россия, которая с 2015 года, когда она начала операцию в Сирии, обозначила наличие стратегического интереса к Восточному Средиземноморью. Пожалуй, Россия – это единственная сторона, с кем, из глобальных игроков, Турции предстоит разбираться. Таким образом, Турции остаются только региональные игроки – и, как мы видим, Турция посылает сигнал Кипру, Греции, Египту и Израилю о том, что она их «не боится». Заметим, что единственный игрок из них, с кем Турция не в состоянии справиться военными методами – это Израиль.

Перейдем к рассмотрению книги Джихата Яйджи, которую можно рассматривать в качестве доктрины Турции в Восточном Средиземноморье.

Вот как говорит автор о значении Восточного Средиземноморья: «Восточное Средиземноморье занимает центральное положение по отношению к азиатскому, европейскому и африканскому континентам. (Через него) обеспечивается доступ и контролируются пути доставки энергоносителей Ближнего Востока, Кавказа и Центральной Азии в Европу. Это – очень важный регион морской транспортировки и перекресток, который, в составе всего Средиземноморья, охватывает приблизительно одну треть (всей) мировой торговли».

При этом, как подчеркивается автором, Средиземноморье является ещё и тем регионом, который подвержен всем возможным разновидностям угроз. С точки зрения безопасности и многообразия акторов, Средиземноморье представляет собой сложную систему уравнений. Среди региональных конфликтов, автор упоминает палестино-израильский конфликт, гражданскую войну в Сирии и нестабильность в Ливии. Каждый из этих конфликтов порождает соответствующие типы угроз региональной стабильности. При этом борьба за энергоносители Средиземноморья приводит к ситуации, когда море становится очагом нестабильности.

Объем энергоносителей, расположенных на территории между Кипром, Ливаном, Сирией и Израилем («бассейн Леванта»), оценивается автором (на основе USGS-US Geological Survey), следующим образом: 3,45 трлн куб. м природного газа и 1,7 млрд баррелей нефти.

Одновременно, Центр геологических исследований США делает прогноз о нахождении в дельте Нила следующих запасов энергоносителей: 1,8 млрд баррелей нефти и 6,3 трлн куб. м природного газа. Запасы природного газа вокруг острова Кипр оцениваются в объеме 8 млрд баррелей нефти, что является эквивалентом приблизительно 400 млрд долл. (понятно, что эта оценка дана исходя из текущей на тот момент конъюнктуре цен на нефть – В.К.). Лишь только на месторождении «Геродот», которое расположено к югу и юго-востоку от острова Крит, находятся запасы объемом 3,5 трлн куб. м природного газа.

Как указывается автором, такие запасы привели к «надуванию аппетитов» международных акторов, прежде всего, стран и правительств Восточного Средиземноморья. При этом автор отмечает и возросшую активность в регионе внешних стран и игроков.

В этом смысле, автором отмечается односторонняя деятельность Республики Кипр и поддерживающей её Греции, которые заключают международные соглашения на разработку месторождений без учета других игроков. Турция, как указывается автором, полностью отдает себе отчет в складывающейся ситуации и предпринимает шаги, которые нарастают по своей интенсивности.

Параллельно страна пытается заполнить тот пробел в информации, который на этот счет существует в научном сообществе и в прессе. Целью этих действий является превращение проблемы Восточного Средиземноморья для Турции в «национальный вопрос».