- Институт Ближнего Востока - http://www.iimes.ru -

Турция и российско-турецкие отношения: тренды 2020 года и перспективы 2021 года. Часть 5

2020-й год ознаменовался целым рядом изменений в Турции, которые будут иметь немалое значение для страны и для её отношений с зарубежными партнёрами, включая Россию.

В четвертой части нашей публикации, доступной по ссылке на сайте ИБВ http://www.iimes.ru/?p=75000 [1], мы приступили к обсуждению такого вопроса, как границы возможностей в действиях США, ЕС и России в адрес Турции в рамках нового витка «Большой игры».

Итогом наших рассуждений стала мысль о том, что даже в использовании инструментов экономического давления стороны склонны в наши дни проявлять большую осмотрительность – с тем, чтобы не нанести себе ущерб или, по крайней мере, его минимизировать. Не говоря уже о том, что не идет речь об использовании инструментов жесткой силы.

Тем более, что использование инструментов жесткой силы является оправданным, с учетом всех издержек, лишь только в ответ на жесткую силу или как превентивный удар – при понимании, что противник «изготовился».

В условиях той конкуренции, которая, допустим, сейчас развернулась между Россией и Турцией за влияние на постсоветском пространстве, возникновение ситуаций прямого столкновения малореально. И даже когда такие ситуации возникают – сбитый в 2015 году российский самолет или убитый в конце 2016 года посол – такие ситуации урегулируются «асимметрично».

Это – к вопросу о тех многочисленных заявлениях, которые делаются участниками различных ток-шоу на российском телевидении, в частности, по случаю очередного витка конфликта в Нагорном Карабахе, где авторы, потрясая кулаками вспоминают про «русско-турецкие войны», обещают «надавать по щам» и говорят про «возврат Константинополя и Святой Софии в православный мир». По всей видимости, такая риторика неплохо «продается» в виде рейтингов у не слишком искушенной публики.

Однако, следует заметить несколько немаловажных обстоятельств.

Прежде всего, речь идет о том, что такая риторика является безответственной и вредной. Особенно, когда Россия и Турция находятся на этапе сложной игры и живут в прозрачном информационном пространстве. Где пустопорожние громкие заявления очередной «говорящей головы с засученными рукавами» доставляют дополнительные большие проблемы отечественным дипломатам, которых и так у них хватает. А ещё к тому же добавляется необходимость в различных объяснениях турецкой стороне того, что кто, где и когда заявил провокационного и оскорбительного.

Кроме того, эта риторика предстает в виде неуместной ностальгии по «старым добрым временам». Той «прекрасной эпохи», в значительной части своих проявлений, больше нет – мир живет в совершенно новых условиях и инструментарий конкуренции, включая и самый жесткий вариант, за последние годы многократно расширился. Рассуждения в терминах лишь только военной силы, когда идет конкуренция за зоны политического и экономического влияния, а не о военной интервенции, смотрится «тяжелым ретроградством».

Куда как уместнее было бы рассуждать не о прямом военном столкновении между Россией и Турцией, а смотреть в разрезах кибервойск и киберконфликтов, в разрезе информационных войн, в разрезе замыкания на себя грузовых и пассажирских маршрутов и многое другое, в разрезе создания «пятых колонн» и использования национальных диаспор.

Но для того, чтобы рассуждать об этом, надо для начала хоть что-нибудь понимать. Кроме того, при такой постановке вопроса начнут проявлятся множество неприятных для России обстоятельств, касающихся реальных дел на постсоветском пространстве за последние 30 лет.

И, более того, такой контент, где спокойно и взвешенно разбираются все аспекты конкуренции – он является профессиональными, а, следовательно, «непродаваемым» широкой аудитории. Про такие сложные расклады слушать неспециалистам, объективно, скучно – тем более, когда на соседнем ТВ-канале «прибивается очередной щит на ворота Царьграда» к удовлетворению аудитории.

Более того, современные отношения между Россией и Турцией имеют множество измерений и есть целый ряд областей, где не только Турция зависит от России, но и Россия зависит от Турции.

И устраивать очередное «светопредставление» на российском ТВ по поводу, к примеру, превращения музея Святой Софии в мечеть, значит представать дилетантом, мало что смыслящим в сути российско-турецких отношений и характере отношений между руководствами двух стран.

Не говоря уже о том, что Турция в принятии решений по Святой Софии ограничена – и то не слишком – лишь обязательствами сохранения культурного наследия ЮНЕСКО и не более того. От которых она может отказаться в любой момент, когда ей вздумается, ничем, по большому счету, не рискуя. Кроме как табличкой на дверях Святой Софии, скудным финансированием и международной тусовкой ученых.

А так Турция может делать из Святой Софии хоть плодоовощную базу или выкопать там открытый бассейн – она действует на своей территории, строго в своем юридическом праве, что начисто лишает любого смысла дебаты на эту тему за рубежом.

Что же до темы, касающейся российской зависимости о Турции, можно вспомнить об экспорте российских газа, нефти и нефтепродуктов, и прочего сырья в Турцию, который исправно пополняет российский бюджет. И, как показали тяжелейшие кризисы в двусторонних отношениях между странами, Россия не готова отказываться от Турции, являющейся одним из крупнейших клиентов российских госкомпаний, включая «Газпром» и «Роснефть». От слова «совсем». На фоне того, какие тяжелые войны идут вокруг наращивания поставок газа в Европу и какие баталии ведутся вокруг «Северного потока – 2». Кроме того, не стоит забывать и про падение цен на энергоносители, что предопределяет необходимость наращивания физических объемов, чтобы хоть как-то компенсировать возникающие потери. Также уместно не забывать, что Турция является одним из ведущих потребителей российского зерна, питая отечественный агропромышленный комплекс. И доходы от поставки пшеницы уже становятся в один ряд с торговлей прочим сырьем.

Тем же проектом по строительству первой турецкой атомной электростанции «Аккую» можно пренебречь – это долгострой за российские бюджетные деньги, изначально неплохая задумка с крайне спорной практической реализацией, которая растянется на годы вперед. Очевидно, она не принесет изначально запланированных доходов, и точка безубыточности проектов переносится на отдаленное будущее. В определенной степени можно говорить о том, что «Аккую» имеет политическое измерение, однако, не стоит его, разумеется преувеличивать сверх меры. Повторимся, проект «Аккую» мог бы быть интересным с другим уровнем реализации в экономическом смысле, а политические дивиденды от него не стоит сильно раздувать.

А вот режимом Конвенции Монтрё по Черноморским проливам Россия пренебречь не может. И в этом направлении должна сохранять свое взаимодействие с Турцией для «безопасности и стабильности Черного моря». Тут мы видим тот же самый случай, что и на всем постсоветском пространстве: России интересно остаться с Турцией двумя ведущими игроками с тем, чтобы выяснять отношения именно с турками за влияние в регионе, максимально закрывая его для Запада и для НАТО.

Так что, не только «турецкими помидорами» богаты российско-турецкие отношения, но и много чем, в чем, объективно, нуждается сама Россия от Турции.

И потом, повторимся, что Россией принята на вооружение стратегическая мысль о том, что укрепление Турции на постсоветских рубежах для России куда как менее опасно, чем укрепление там же блока НАТО.

Что, разумеется, не должно приводить ни к недооценке, ни к переоценке реальных турецких возможностей реализовывать заявленный руководством страны курс по «вековому пробуждению тюрок».

Разумеется, речь не идет о выборе между «плохим вариантом» укрепления НАТО и «хорошим вариантом» усиления Турции. Речь идет о выборе из двух зол меньшего при полном понимании того, что России придется ещё с Турцией конкурировать и конкурировать достаточно жестко. И это — есть плата за бездарный развал Советского Союза и крайне слабую политику 30 лет России на постсоветском пространстве.

Чтобы упредить возможные вопросы по этому поводу, предлагается о «одаренности» или «бездарности» политики судить по конкретным результатам. Туркам, в этом смысле есть, что предъявить: Турция запустила свои интеграционные процессы на постсоветском пространстве в кратчайшие, после распада СССР, сроки и создала уже достаточно немалое влияние в регионе – как торгово-экономическое, так и политическое.

Разумеется, по странам – бывшим республикам СССР турецкое влияние располагается достаточно неровно. Допустим, Азербайджан – это, пожалуй, самый успешный турецкий пример. Украина быстро турками «осваивается». Грузия представляется достаточно «освоенной». В Туркменистане турки реализуют крупные энергетические проекты. А в том же Казахстане вовсю конкурируют с Россией и Китаем. На все это пространство «наброшена сеть» турецких школ и культурных центров.

Отдельно стоит сказать про турецкое влияние на российские регионы. Совершенно очевидно, что точкой входа для турок в Россию являются Татарстан и Башкортостан. Немалым влиянием пользуется Турция в республиках Северного Кавказа. Кому интересно узнать про эти регионы России и взгляд Турции на них – достаточно почитать разные справочные онлайн сервисы, где Чечня называется «страной» на Кавказе. Это про «одаренность» турецкую. А про «бездарность» российскую – это основные законы субъектов РФ, где Чечня, и правда, называется страной.

Каждое из этих обстоятельств, по одному, может вызвать вопрос «ну и что?». Все вместе это складывается в достаточно непростую картину. Однако, невзирая на это Россия делает выбор в пользу заполнения именно Турцией вакуума силы на постсоветском пространстве, лишь бы не допустить туда Запад и НАТО.

И, как можно судить, по реакции российского руководства на ситуацию в Нагорном Карабахе, этот выбор России «в пользу Турции» делается отнюдь не просто и даже, во многом вынужденно.

В том же Нагорном Карабахе, Турция Россию, а говоря шире, Минскую группу «подловила», проведя качественную операцию по укреплению своего влияния в Азербайджане.

При этом, «на бумаге» турками и азербайджанцами все было сделано достаточно чисто: «армянская агрессия», вынужденный ответ Азербайджана (а ля Грузия – 2008 и операция «принуждение к миру» — И.С.) и возврат себе территорий, которые всем миром юридически признаются частью Азербайджана. Турция участвует в конфликте на правах стороны, приглашенной официальным руководством в Баку (тоже просматриваются определенные исторические параллели, допустим, с Сирией– И.С.).

В итоге, «парад победы» в Баку с участием Турции, ну а сама Анкара демонстрирует способность к тому, чтобы быстро обучаться и использование ею гибридных инструментов – ей явно на пользу. В том смысле, что столкновение «лоб в лоб» с Россией, для неё – неприемлемо. Зато по гибридным инструментам у Турции с Россией – паритет. А там, где были проблемы (частные военные компании и хакерские кибервойска, к примеру – И.С.), там ситуация стремительно турками выравнивается.

Да, ситуация в конце 2020 года выглядит как win – win, где каждая из сторон – Россия и Турция получила для себя желаемое:

Россия показала себя в статусе миротворца и, заодно, преподала важный урок армянскому руководству в лице  Н.Пашиняна и прочим государствам постсоветского пространства, что надеяться, если и можно на кого-то из зарубежных игроков, то, отнюдь, не на Запад, США, ЕС и НАТО, а только на Россию.

Турция, в свою очередь, создала ещё одну важную «скрепу» в отношениях между турецким и азербайджанским народами в дополнение к тому, что и так между двумя народами возникли самые тесные связи после распада СССР.

И если Азербайджан и будет продолжать свою политику балансирования между ведущими мировыми и региональными игроками, включая США, ЕС, Россию, Турцию и Иран, то в этом списке стран и в этом уравнении баланса Турция, как минимум, рассчитывает на то, чтобы оказаться первой среди равных. О чем она открыто заявляет.

И, кроме того, есть целый ряд бонусов, на которые она со стороны Азербайджана рассчитывает. И восстановление Нагорного Карабаха силами своих строительных подрядчиков – лишь самый скромный из них в дополнение к поставкам оружия и боеприпасов.

Но, самое главное, конечно, для Турции в истории с Нагорным Карабахом – это прецедент самостоятельной операции, где страна не сотрудничала при проведении своей линии ни с кем из ведущих мировых игроков, а действовала самостоятельно. Создав, при этом, важный кейс вмешательства в территориальные споры, которые ведутся на территории постсоветского пространства, которые Россия считала, целиком и полностью, своей прерогативой. Теперь же речь идет о том, что эта монополия была нарушена. Причем, как можно судить по российской реакции, Россию сначала «подвинули», а потом она начала ситуацию «разруливать». А не то, что Россия и Турция о чем-то изначально «договаривались».

Это — настолько большой прецедент, что на Турцию, явно переоценивая её возможности на данном этапе, с интересом начали поглядывать и из Киева, памятуя если не о Крыме, так о Донецке и Луганске. Помимо всего прочего, Турция моментально «монетизировала» такой интерес к себе тем, что она приступила к поставкам беспилотных летательных аппаратов Украине и заключила сделку с Киевом на поставки военных кораблей. Опять же, не говоря уже о том, что Турция, явно играя с Украиной на её «слабостях» и не опровергая возможность «турецкой помощи», пытается получить от неё все, что только можно на этом этапе: от инвестиций в ключевые предприятия страны и строительные подряды, до поставок оружия и наращивания военно-политического сотрудничества.

Опять же, как мы видим, не только государства – ведущие экспортёры вооружений могут зарабатывать на поставках в зоны конфликтов, но и Турция учится делать все то же самое, добиваясь экспортных контрактов для своего оборонно-промышленного комплекса и умело брендируя свою продукцию через маркетинговые кампании в социальных сетях (допустим, один из ведущих турецких производителей БПЛА – компания Baykar активно пиарит себя через социальную сеть Twitter и через Youtube и делает это весьма успешно – И.С.).

И есть ещё одно обстоятельство, на которое стоит указать: в самые различные периоды отношений между Россией и Турцией, включая кризисные, сопряженные с ситуациями, когда оказываются задеты турецкие интересы, в Турции можно услышать жаркие споры, но и близко нет такой риторики, которую иногда можно видеть в ведущих российских СМИ. И, надо сказать, что это – тоже показатель.

То же, что можно видеть в российских СМИ не выглядит как выражение позиции стороны, которая уверена в своих силах и знает что делает и что делать.

Все-таки, рассуждения про «дать по щам» и «взять Константинополь» — это выражение не только непонимания происходящего, но и слабости и неготовности реагировать на очередной вызов / разворот, выражающееся в утрате «гроссмейстерского» хладнокровия. И надо сказать, что это – утрата лица в глазах Востока, который сразу трактует такое поведение отечественных СМИ, как слабость российской позиции в целом и не только не смущается угрозами российских «говорящих голов», а понимает, что так и надо действовать.