Продолжаем разбирать книгу главного мозгового центра Турции – Фонда политических, экономических и социальных исследований Турции под заголовком «Большая стратегия Турции».
Перед собой мы видим попытку осмысления новой роли Турции, предпринятую главным мозговым центром Турции – Фондом политических, экономических и социальных исследований Турции (SETAV), на фоне того, как это новое, укрепившееся положение Турции стало все более отчетливо проявляться, как минимум, в регионе нахождения страны.
Главный вопрос, который в наши дни занимает Турцию: каким образом страна может воспользоваться теми тектоническими сдвигами, которые сейчас наблюдаются в мире, чтобы укрепить свой статус региональной державы и даже сделать себе «апгрейд» до статуса державы глобальной?
Предыдущая, 26-я часть публикации доступна по ссылке на сайте Института Ближнего Востока: http://www.iimes.ru/?p=77676 [1].
Напомним, что мы остановились на завершающей, четвертой главе книги, которая озаглавлена как «Турецкая внешняя политика и стратегия в сфере безопасности».
Продолжаем рассматривать так называемый «второй стратегический пояс» — от Сирии мы перешли к рассмотрению отношений Турции с Ираком, которые, в результате событий, произошедших в регионе, давно уже разбились на, в определенной степени, обособленные отношения между Анкарой и Багдадом и Анкарой и Эрбилем.
Как указывается авторами, в Северном Ираке, для достижения «относительной стабильности», необходимо, наряду с контртеррористическими операциями (которые Турция регулярно проводит к неудовольствию Багдада и Эрбиля – И.С.), использовать доступный Турции арсенал экономических и дипломатических средств для того, чтобы «устранить элементы нестабильности». В этом смысле, авторами предлагается использовать два ключевых элемента политики. Во-первых, укреплять свои отношения с Демократической партией Курдистана, а также развивать экономические отношения с регионом и наращивать в него инвестиции.
Разумеется, Турцию, серьезным образом, беспокоит вопрос территориальной целостности Ирака – по причине перманентно существующей, все последние годы, угрозы возникновения так называемого «Большого Курдистана», в том числе, имеющего частью своей территории и территорию самой Турции. Помимо всего прочего, возникающие риски купируются Турцией через построение «особых» отношений с Эрбилем и через свои масштабные инвестиции в регион.
И, наконец, во втором стратегическом поясе Турции «есть ещё такая страна», как Исламская Республика Иран. Как отмечается турецкими авторами, деятельность Ирана на двух уровнях формирует угрозу для достижения Турцией устойчивой стабильности.
Первый из этих уровней – это иранская ядерная программа, которая, как пишется турецкими авторами, представляет собой деятельность на национальном уровне.
Второй уровень – это деятельность Ирана «по доверенности» в целом ряде стран, прежде всего, в Ираке и в Сирии. То есть, речь идет о деятельности Ирана на региональном уровне.
Как отмечается авторами, деятельность ИРИ в плане своей ядерной программы «превышает» Турцию (в смысле, выходит за рамками турецкой «компетенции» — И.С.) и является вопросом международного сообщества.
Однако, справедливости ради, отметим для себя, что обладание Ираном ядерным оружием или же приближение страны к «красной черте обладания» является угрозой для национальной безопасности Турции. В том смысле, что новый (потенциально) статус Ирана меняет баланс сил в регионе.
А это, как мы помним по замечаниям авторов турецкого издания, является для Турции ситуацией недопустимой. Как они ранее писали, для Турции является неприемлемой изменение баланса сил в регионе за счет как чрезмерного усиления отдельных игроков, так и укрепления положения внерегиональных держав (в этом смысле, разумеется, укрепившаяся роль РФ в Сирии не может приветствоваться турками просто по определению, что Турция и продемонстрировала достаточно «решительными» действиями в 2015 году – И.С.).
Так что, Турция, конечно, заинтересована в сдерживании попыток Ирана на пути к обладанию ядерным оружием. И санкционный режим по отношению к Ирану со стороны международного сообщества создает для Турции преимущества. Во-первых, преимущественное положение Турции на иранском рынке – в точки зрения чуть ли не монопольного положения для ряда своих товаров и услуг. Более того, из продолжающихся торгово-экономических отношений между Турцией и Ираном вытекает ещё и такой статус Турции, как «ворота в Иран» (ещё одни, наряду с ОАЭ – И.С.). Во-вторых, сдерживание – оно и есть сдерживание и не дает Ирану выйти на «оперативный простор» и, пусть даже и без ядерного оружия, но, все же, чрезмерно укрепиться в экономическом отношении. Допустим, за счет резкого наращивания торговли, в том числе, высокотехнологической продукцией, со странами Запада, а также массированных инвестиций в свою экономику. Даже краткий период действия ядерной сделки показал, что западные инвесторы «сидят в низком старте», ожидая момента, когда можно будет свободно работать с Ираном. Отметим, что постсанкционная страна – это, без преувеличения, огромные возможности для бизнеса.
Что же до регионального измерения, то здесь турецкие авторы пишут, что Иран использует возникший в регионе вакуум пустоты. Прежде всего, в Сирии и в Ираке. И усиливает там, по выражению авторов, свое «агрессивное влияние». Что и служит причиной нестабильности в указанных выше двух странах.
Впрочем, как оценивается турецкими авторами, международное давление на Иран, экономический кризис периода пандемии коронавируса и напряженность в отношениях США, все эти факторы вместе, должны привести к ситуации, что Иран не сможет проводить свою прежнюю политику «по проецированию своего влияния на регион на прежнем уровне».
Однако, с другой стороны, как подчеркивается авторами, Турции, невзирая на прогноз, приведенный выше, все равно, необходимо проводить политику – экономическую, военную и дипломатическую – направленную на «балансирование Ирана».
«Более умная и безопасная политика», как указывается турецкими авторами, должна предусматривать отдаление Ирана от обладания ядерным оружием, а также предотвращение ситуации, при которой ИРИ нарушит региональный баланс сил, став региональной силой через использование сторон «по доверенности».
Достаточно интересный комментарий турецких авторов заключается в том, что «у Турции нет роскоши», считать, что региональное влияние Ирана будет, со временем, снижаться. И можно говорить лишь о том, что Турция будет уравновешивать влияние Ирана с помощью вхождения в различные альянсы. В этом смысле, авторами упоминаются: «местные альянсы», а также «краткосрочные альянсы с региональными и внерегиональными игроками». При строительстве подобного рода альянсов, авторами предлагается использовать принцип «стратегической гибкости».
Тут также наблюдается достаточно любопытный подход, который заключается в том, что недостаточно сильный альянс, направленный на балансирование Ирана, приведет к тому, что у Ирана будут «развязаны руки». А это подразумевает, как можно понять эту сентенцию турецких авторов, привлечение в альянсы внерегиональных игроков.
С другой стороны, как они же подчеркивают, чрезмерность в данном вопросе приведет к тому, что отношения между Турцией и Ираном пострадают. Чего Турция, как можно видеть, также хочет избежать. Не желая выступать в регионе «фронтменом» противостояния и даже чрезмерного сдерживания Ирана.
Очевидно, что данную роль Турция для себя считает достаточно незавидной и хочет такой ситуации избежать. Турция должна, как отмечается авторами, проводить по отношению к Ирану гибкую политику.
И, наконец, ещё одно уязвимое направление второго стратегического пояса, про которое говорится турецкими авторами – это концепция «Синей Родины». Эта концепция, сформулированная Турцией несколько лет назад, как пишут турецкие авторы, представляет собой важный шаг, направленный на то, чтобы сорвать все попытки «зажать» Турцию в своих сухопутных границах.
От себя отметим, что именно этот тезис – о том, что против Турции ведется активное сдерживание, как минимум, с целью не допустить её дальнейшее усиление – можно слышать достаточно часто от руководства Турции. При этом, главными интересантами турецким руководством указываются Греция и Республика Кипр, которые пользуются поддержкой со стороны Европейского Союза, США, Израиля и ряда региональных держав.
В этом смысле, «Синяя Родина», как указывается авторами, знаменует собой концептуальный разворот и единый, целостный, подход к определению зоны морского влияния Турции. Эти рамки, как на политическом, так и на экономическом уровне, были «обогащены», как выразились турецкие авторы, геологоразведочной деятельностью, которая была начата турецкой нефтяной корпорацией ТРАО в 2018 году. На военном уровне поддержка этой концепции осуществляется с помощью военно-морских маневров и учений.
Говоря о них, авторами упоминаются военно-морские учения, которые были проведены на трех морях Турцией в период с 27 февраля по 5 марта 2019 года. Это является наглядным свидетельством того, что турецкие заявления о «Синей Родине» не являются пустой риторикой. Заметим, что, в целом, Турция резко активизировалась на морских просторах и главным адресатом её сигналов являются Греция и Республика Кипр, с кем у Турции – противоречия по части разделения исключительных экономических зон.
Однако, рассматривая второй стратегический пояс, говорить о «Синей Родине» лишь только как о морском пространстве не представляется возможным. Речь, как пишут авторы, идет не только о том, чтобы рассматривать морские территории, но и говорить об отношениях Турции со своими морскими соседями.
При этом, как подчеркивается турецкими авторами, «Синяя Родина» имеет значение не только для национального уровня Турции, но и для других, региональных и глобальных стратегических поясов (о которых идет речь в дальнейших разделах книги – И.С..). И, более того, «Синяя Родина» имеет значение не только для внешней политики Турции или же политики Турции в сфере безопасности, но и для экономики Турции и для её стратегических отраслей.
Разумеется, здесь речь идет о турецком топливно-энергетическом комплексе и о том, что Турция может, в обозримой перспективе, стать страной, которая обладает собственным природным газом. Пока ещё несколько рано говорить о том, что Турция может стать страной, прекратившей импорт энергоносителей из-за рубежа, в том числе, из России. Однако, подчеркнем, идея об этом – если рассматривать среднесрочную перспективу – не является утопичной.
Далее авторы говорят о тех рисках, которые возникают для Турции на морских пространствах. И, достаточно любопытным образом, первыми в ряду таких рисков авторами упоминаются таковые на Черном море, возникшие в связи с «оккупацией» Крыма со стороны России.
Та нестабильность, которая возникла на Черном море, как пишут авторы, приводит к тому, что укрепляется российский флот. И ими подчеркивается, что этот элемент нестабильности – растущее влияние России на Черном море – требуется устранить в среднесрочной перспективе.
В этом смысле, турецким авторам важным представляется не только не признавать «российскую оккупацию Крыма», но и развивать свои отношения с Украиной.
Развитие и укрепление этих отношений, как отмечается авторами, не только приведет к тому, что будут ограничено влияние России на Черном море. Это, одновременно, принесет Турции и другие дивиденды. Тут авторами упоминается «множество выгод» — от общего положительного влияния на торгово-экономическое сотрудничество между двумя странами, до роста потенциала местного оборонно-промышленного комплекса.
Как заключается турецкими авторами, на новом этапе, для Турции является важным в Черноморском бассейне одновременно развивать свои отношения с Украиной, а также наращивать на Черном море свой флот и оборонный потенциал.
Отметим, что эта деятельность нисколько не ускальзывает от внимания российского руководства. Однако, ситуация складывается таким образом, что Россия – не в состоянии повлиять на динамику развития турецко-украинских отношений и на их практическое наполнение. Турция умело использует страх Украины перед Россией с тем, чтобы достигать поставленных собой целей.
На торгово-экономическом уровне, эти цели включают в себя приоритетный доступ на украинский рынок товаров и услуг. Частью этого доступа является участие Турции в крупных строительно-подрядных работах на территории Украины.
Ещё одним стратегическим направлением является участие Турции в инвестиционных проектах – в частности, в украинской программе приватизации крупных объектов, включая, морские порты.
С другой стороны, особый характер турецко-украинских отношений предполагает, что пандемия коронавируса, как заявил после своего визита в Стамбул и после встречи с президентом Р.Т.Эрдоганом В.Зеленский, не только не должна приводить к тому, что Украина будет ограничивать, как Россия, свой туристический поток в Турцию. Напротив, по словам, украинского лидера, Украина должна туристический поток наращивать.
При этом, очевидно, что украинский поток не может соперничать с российским по числу туристов. Однако, Украина желает выглядеть выигрышно на фоне Турции. И, во-вторых, желает, чтобы её туристический поток приближался бы к российским показателям, создавая, потенциально, возможность к проведению «симметричного» диалога с Турцией, какой имеет Россия. Разумеется, такое соперничество полностью отвечает турецким интересам.
На уровне гуманитарных связей, используя, опять же, российский фактор, Украина предоставляет возможность Турции вести «культурно-просветительскую деятельность». В частности, открывать свои культурные центры и центры изучения турецкого языка. Более того, Турция позиционирует себя как один из держателей «крымско-татарской» площадки. И это стратегический задел как на территории самой Украины, так и фактор «бокового давления» на Россию. На самом деле, не стоит преуменьшать значение гуманитарных связей – они способны продемонстрировать свое значение пусть и не в краткосрочной, но уже в среднесрочной перспективах, конвертируясь в торгово-экономические сделки и в политическое влияние Турции на территории Украины.
И, наконец, третье направление сотрудничества – это оборонно-промышленный комплекс.
Излишне говорить, что именно вследствие российско-украинского конфликта, Турция смогла зайти на украинский рынок вооружений – в частности, с поставками своих беспилотных летательных аппаратов. Но и даже это – не самое главное: принципиально, что Турция получает доступ к военным технологиям на Украине. Иными словами, к наработкам, которые создавались ещё в СССР. В первую очередь, речь идет о авиастроении и о ракетостроении. Кроме того, мирный и «не очень» атом – также формирует область турецкого интереса к Украине.
В результате имеем, что ни на одну из этих сфер сотрудничества Россия не может оказать сколь-нибудь значимого влияния. Единственные рычаги, которые здесь можно задействовать – рестрикции из серии «работаешь на Украине, не работаешь в России» для турецкого бизнеса – это, все же, ограниченный по своему потенциалу инструмент. Равным образом, «помидорные» и «туристические» инструменты не могут коренным образом изменить расклад в турецко-украинских отношениях.