- Институт Ближнего Востока - http://www.iimes.ru -

Большая стратегия Турции. Часть 40

Продолжаем разбирать книгу главного мозгового центра Турции – Фонда политических, экономических и социальных исследований Турции (SETAV, со штаб-квартирой в Анкаре – И.С.) под заголовком «Большая стратегия Турции».

Перед собой мы видим попытку осмысления новой роли Турции, предпринятую главным мозговым центром Турции – Фондом политических, экономических и социальных исследований Турции (SETAV), на фоне того, как это новое, укрепившееся положение Турции стало все более отчетливо проявляться, как минимум, в регионе нахождения страны.

Главный вопрос, который в наши дни занимает Турцию: каким образом страна может воспользоваться теми тектоническими сдвигами, которые сейчас наблюдаются в мире, чтобы укрепить свой статус региональной державы и даже сделать себе «апгрейд» до статуса державы глобальной?

Предыдущая, 39-я часть публикации доступна по ссылке на сайте Института Ближнего Востока: http://www.iimes.ru/?p=78239 [1].

Итак, напомним, что предыдущей частью публикации мы закрыли последний раздел книги, посвященный так называемым стратегическим поясам вокруг Турции и той политике, которую в них предполагает проводить страна. И уже перешли непосредственно к заключению книги, где авторами подводятся её итоги и основные мысли.

В частности, речь они ведут о периодизации в турецкой истории нахождения во власти Партии справедливости и развития, указывая на то, что период с 2008 по 2012 год ознаменовался важными шагами, предпринятыми турецким руководством и глобализацией турецкой внешней политики.

И, наконец, третьим периодом в новейшей турецкой истории, авторами называется отрезок времени с 2012 по 2020 годы. В свою очередь, производится условное разделение этого периода ещё на два «субпериода» – с 2012 по 2016-й год и с 2016 по 2020-й год.

Итак, в период с 2012 по 2016-й год, как отмечается турецкими авторами, турецкое руководство предприняло целый ряд важных шагов, направленных на то, чтобы сузить пространство действий для террора внутри страны.

Опять же, заметим, что ситуация со взглядом турецкого руководства на террористическую Рабочую партию Курдистана обстояла далеко не линейно. В том смысле, что были предприняты значительные усилия по примирению с РПК внутри страны, что продолжалось ровно до 2015 года и неудачных для партии власти выборов.

Тогда турецкая власть резко изменила свой взгляд на пути урегулирования внутри страны: от замирения пришла к идее о том, что необходимо силовое решение вопроса. И, как можно судить, значительная часть этого решения была обусловлена ожидаемым властью практическим результатом, в центре которого должно быть продление своих властных полномочий. В 2015 году турецкая власть обвинила РПК в том, что они воспользовались возникшей в результате мирных переговоров передышкой для того, чтобы продолжить свое перевооружение, пополнение личного состава и создание подпольной инфраструктуры на востоке и на юго-востоке страны. Тогда всю Турцию начали сотрясать различные террористические атаки. Впрочем, стоит заметить и то обстоятельство, что в националистически настроенном турецком обществе не было подавляющего запроса на то, чтобы вести мирные переговоры и договариваться с РПК.

Так что, под сужением пространства действий для террора» турецкие авторы попросту имеют в виде возобновление масштабной антитеррористической операции в восточных и юго-восточных провинциях страны.

И, как в наши дни утверждает турецкое руководство, своими решительными действиями база РПК была серьезно подорвана, и сама организация утратила свой угрожающий потенциал.

В тот же самый суботрезок времени, то есть, в период с 2012 по 2016-й год, как пишут турецкие авторы, Турция столкнулась с серьезными вызовами своей безопасности, спровоцированными в результате событий так называемой «арабской весны».

Стоит ли говорить о том, что основным источником для турецкой безопасности является продолжающаяся к настоящему времени уже полное десятилетие гражданская война в Сирии.

Но именно турецкая непосредственная вовлеченность в конфликт, с обещанием на первом этапе турецким гражданам и всему региону, в целом, скорого «пятничного намаза в Дамаске», привела к тому, что этот кризис обратился в сторону самой Турции. Турецкое настойчивое желание сменить власть в Дамаске, в итоге, привело к тому, что Турция оказалась первой страной, которая приняла на себя удар волны беженцев.

Однако, беженцы стали для Турции лишь только половиной головной боли. Ровно таким же образом, как и в Ираке смена власти Саддама Хусейна привела к дроблению страны и росту автономности курдских провинций, гражданская война в Сирии привела к тому, что на турецко-сирийской границе (протяженностью в 910 километров) начали кристаллизовываться курдские анклавы. Ударной силой этого процесса являются так называемые Силы народной самообороны, которых Турция рассматривает в качестве филиала Рабочей партии Курдистана.

Прикладывая немалые усилия по тому, чтобы США отказались бы от поддержки СНС, Турция не достигает никакого успеха. Более того, Турция не может продвинуть и признание СНС в качестве террористической организации – ответвления РПК и в блоке НАТО. Все последние недели в Турции говорят о перезагрузке отношений между Турцией и НАТО и о новом витке борьбы с «Исламским государством» (ИГ, здесь и далее – запрещенная в РФ террористическая организация – И.С.). Однако, невооруженным взглядом видны активные попытки Турции по тому, чтобы доказать ту связь, которая присутствует между ИГ и СНС / РПК. И, таким образом, Турция пытается, все-таки, заставить признать НАТО СНС – террористической угрозой в Сирии. Что, в свою очередь, будет означать то, что США должны будут отказаться от поддержки указанной выше курдской организации.

Впрочем, у турок – мало надежд на то, что таким образом вопрос удастся решить и страна, в результате, находится перед лицом двух перманентных угроз: новых волн беженцев из Сирии (не говоря уже о той демографической нагрузки, в виде 4 млн сирийских беженцев – И.С.) и угрозы сепаратизма, вызревающего буквально через турецко-сирийскую границу, грозящего перекинуться с новой силой и на территорию самой Турции.

Так что, не можем не согласиться с турецкими авторами в том, что Турция столкнулась с серьезными вызовами своей безопасности. Ну, а причины того, что дело приняло такой оборот, в данном случае, уже вторичным.

Рубежным годом стал, в периодизации турецких авторов, год 2016-й, когда в стране была совершена попытка смещения действующего руководства страны.

Как отмечается турецкими авторами, результатом этой попытки, предпринятой со стороной так называемой «террористической организации Фетхуллаха Гюлена» или ФЕТО, стало то, что в Турции была разработана и принята на вооружение новая стратегия в сфере борьбы с терроризмом и в сфере региональной безопасности. Итогом, как говорят турецкие авторы, стала административная реформа, предпринятая в стране (в данном случае, авторы не уточняют, что, конкретно, они имеют в виду под административной реформой, однако, нетрудно догадаться, что речь идет о том, что Турция перешла от парламентской к президентской форме правления и тогда это было сделано, как раз, под лозунгом о том, что страну надо, перед лицом новых угроз, укреплять административно – И.С.).

Кроме этого, как отмечается турецкими авторами, в сфере внешней политики и политики в сфере безопасности большую роль стали играть турецкие военные. Речь, разумеется, не идет о том, что военные вернулись из казарм на внутриполитическую арену Турции в качестве независимой силы. Речь идет о том, что Турция, наряду с инструментами мягкой силы, все больше и чаще, стала применять военную силу для решения своих внешнеполитических задач и устранения угроз своей безопасности.

Отметим важную ремарку турецких авторов, которые утверждают, что, в случае необходимости, Турция и турецкие ВС стали действовать в одиночку.

Однако, со своей стороны, подчеркнем, что «действовать в одиночку» — не значит «действовать без оглядки» на глобальные державы и на других влиятельных региональных акторов.

Ни в случае трансграничных операций, которые проводит Турция в Ираке, ни в случае трансграничных операций в Сирии, ни даже в случае турецкого участия в войне в Нагорном Карабахе, нельзя говорить о безоглядных действиях Турции. Разумеется, «оглядка» присутствует. Пусть даже, в каждом конкретном случае, она имеет тот или иной «градус пристальности».

Допустим, в случае трансграничных операций в Ираке – это уже своего рода рутина для Турции, которую она реализует в «полуавтоматическом режиме». В ответ нередко Турция сталкивается с протестами со стороны правительства в Багдаде, но, как можно заметить, эти протесты на турецкие действия в регионе не производят сколь-нибудь заметного впечатления.

В случае Сирии, каждая турецкая операция стала плодом согласований Турции с партнёрами по Астанинскому формату и, прежде всего, с Россией (вспомним про турецкие ремарки о том, что «Астанинский формат умер» и про необходимость исключения из процесса Ирана – И.С.) – с одной стороны, и с США и блоком НАТО – с другой стороны. Но подчеркнем, главной стороной с кем Турция договаривалась по этим операциям в Сирии стала именно Россия.

Что же до Нагорного Карабаха, то этот случай, вообще, стал возможным лишь только с молчаливого согласия Москвы, которая решала для себя более приоритетную задачу по «приструнению» Армении, которая стала буквально на глазах «майданить». После того, как эта задача была решена, Москва включилась в процесс в качестве главного миротворца, собравшего за одним столом Баку и Ереван. Что, впрочем, не означает того, что над этим процессов не витает «тень Турции». Так что, свои лавры победительницы Турция получила именно благодаря российской позиции.

Тем не менее, турецкой публике эти действия преподносятся как свидетельства того, что Турция заметно повысила свою стратегическую автономность, если выражаться в терминах авторов издания. Помимо упомянутых выше действий Турции в Ираке, Сирии и Нагорном Карабахе, вспоминают турецкие авторы и про Ливию, а также про Восточное Средиземноморье.

Как пишут турецкие авторы, такие страны / регионы, как Сирия, Ливия и Восточное Средиземное море, имеют для Турции, с точки зрения обеспечения её безопасности, жизненно важное значение. Они подчеркивают, что Турция стала эффективно использовать «военные элементы» в регионе и повысила свой потенциал сдерживания.

Из всего этого авторы делают вывод о том, что Турция стала игроком, который осуществляет на регион «проекцию своей силы». Проще говоря, Турция стала влиятельным игроком в упомянутых регионах.

Впрочем, у этого процесса возникла и оборотная сторона, которая заключается в том, что Турция, следуя своему пути, столкнулась с нарастающим давлением со стороны глобальных и региональных держав.

В этом смысле, авторы говорят о тех проблемах на глобальном уровне, которые возникли у Турции с США и европейскими державами. Эта напряженность в отношениях, в заметной мере, изменила параметры внешней политики Турции и сузила поле для турецкого маневра. В этом контексте, турецкими авторами упоминается сирийский кризис, Ближний Восток и Северная Африка.

В период после пандемии коронавируса, турецкими авторами говорится о новом глобальном уравнении, которое открывает перед Турцией новые возможности.

Здесь турецкие авторы говорят о высказывании президента Реджепа Тайипа Эрдогана, который заявил, ни много ни мало, о том, что период, который последует за пандемией коронавируса представляет собой историческую возможность для Турции. В этом смысле, президент Эрдоган говорит о том, что Турция должна быть готова: как к тем новым рискам и угрозам, которые, со всей неизбежностью, возникнут на новом историческом отрезке, так и к тем возможностям, которые Турция может использовать в рамках движения по направлению к своим целям.

Для того, чтобы, в полной мере, воспользоваться этими возможностями и избежать рисков и угроз, турецкими авторами говорится о необходимости перечисления всех угрожающих Турции элементов в краткосрочной, среднесрочной и долгосрочной перспективах. Как подчеркивается турецкими авторами, в своей книге, посвященной Большой стратегии Турции, они выделили риски в каждой из существующих плоскостей. Однако, важным шагом для разработки Большой стратегии Турции они называют дополнение идей, изложенных в книге, теми существующими и вероятными рисками, с которыми может столкнуться страна. В своей же книге, в качестве главных рамок Большой стратегии Турции, турецкими авторами был определена устойчивая стабильность.

Определяя природу этой стабильности, как указывается авторами, ими использовались такие уточнения, как «всеобъемлющая (стабильность)», на региональном уровне – «относительная (стабильность)», а также на глобальном уровне «поддержка (со стороны Турции с целью обеспечения стабильности, которую она не может обеспечить, будучи в одиночку – прим.).

Непременным условием для реализации Турции своей Большой стратегии является то, что страна должна обеспечить свою стратегическую автономность на экономическом и военном уровне, а также в промышленной сфере.

Здесь, когда речь идет о стратегической автономности, не имеется в виду абсолютная независимость. Речь идет о расширении возможностей и сфер Турции по тому, чтобы действовать (самостоятельно – И.С.). В этом смысле, авторами специально выделяются три сферы, которые должны обеспечить стране стратегическую автономию.

Важным примером одной из этих сфер является оборонно-промышленный комплекс Турции (где Турция активно реализует политику по импортозамещению и наращиванию доли местного производства в обеспечении потребностей своей армии – И.С.). Невозможно игнорировать то, о чем говорят турецкие авторы, а именно, что турецкий оборонно-промышленный комплекс крайне динамично развивается. И, используя эту динамику, следует развивать и диверсифицировать свои возможности – этот процесс имеет жизненную важность для обеспечения стратегической автономности страны на национальном и региональном уровнях.

Наряду с этим, авторы говорят и о том, что стране следует повышать свою экономическую стойкость. Именно экономика, как они справедливо замечают, является основной того, чтобы реализовывать «устойчивый активизм» в сфере внешней политики.

В этой связи, в качестве характерного примера, отметим, что влиятельная газета Financial Times накануне опубликовала свою статью под красноречивым заголовком: «Экономический спад снижает поддержку Эрдогана до рекордно низкого уровня».

То, о чем мы говорили не раз и повторимся — именно экономика, а не «беспилотники» (в широком смысле этого слова) решат в Турции судьбу президентских и парламентских выборов — 2023. Ещё десятилетие назад даже противники Эрдогана и его партии «тайком» отдавали за них голоса, ибо экономический рост страны и рост личного благосостояния — это веские аргументы. Теперь даже ряды сторонников полнятся недовольными — люди с 2018 года резко обеднели и этот процесс продолжается на глазах. Ещё два таких года и 2023 год может оказаться для турецкой власти провальным.

Так что, когда турецкие авторы говорят об экономической стойкости, тут также наличествует два измерения. Стойкость экономики к давлению внешней среды. И, как вторая производная, стойкость турецких граждан к тому, что за давлением может последовать.